Философия техники

Новое время прочно встало на путь научного познания мира, теперь ему оставалось только развиваться и множить свои успехи, поднимаясь по ступенькам к вершинам знания. Не случайно по этому, именно Англия дала первого выдающегося философа этой эпохи – Фрэнсиса Бэкона (1561–1626) – родоначальника английского материализма и экспериментирующей науки новейшего времени. Бэкон пришёл к выводу о том, что Бог не запрещал познание природы. Наоборот, он дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной. Люди только должны понять, что существуют два рода познания: 1) познание добра и зла, 2) познание сотворенных Богом вещей. Познание добра и зла людям запрещено. Его им дает Бог через Библию. А познавать сотворенные вещи человек, наоборот, должен с помощью своего ума. Значит, наука должна занимать достойное место в «царстве человека». Предназначение науки в том, чтобы умножать силу и могущество людей, обеспечивать им богатую и достойную жизнь.
Четверть века спустя на европейской арене философии и науки взошла звезда Рене Декарта (1596–1650), который внес огромный личный вклад в научный прогресс своего времени и оказал огромное влияние на умы ученых будущего. Рене Декарт – дворянин по происхождению и воспитанию, французский философ, математик, естествоиспытатель, механик, физик и физиолог, создатель аналитической геометрии и современной алгебраической символики, автор метода радикального сомнения в философии, механицизма в физике, предтеча рефлексологии (в кабинете академика И.П. Павлова был поставлен бюст Декарта), дуалист, рационалист. В 1637 году вышел в свет главный философско-математический труд Декарта, «Рассуждение о методе» (полное название: «Рассуждение о методе, позволяющем направлять свой разум и отыскивать истину в науках»). В этой книге излагалась аналитическая геометрия, а в приложениях – многочисленные результаты в алгебре, геометрии, оптике (в том числе – правильная формулировка закона преломления света) и многое другое. Физические исследования Декарта относятся главным образом к механике, оптике и общему строению Вселенной. Наряду с учениями о механизмах тела разрабатывалась проблема аффектов (страстей) как телесных состояний, являющихся регуляторами психической жизни. Термин «страсть», или «аффект», в современной психологии указывает на определённые эмоциональные состояния. Философия Декарта была дуалистической. Он признавал наличие в мире двух родов сущностей: протяжённой и мыслящей, при этом проблема их взаимодействия разрешалась введением общего источника (Бога), который, выступая создателем, формирует обе субстанции по одним и тем же законам. Главным вкладом Декарта в философию стало классическое построение философии рационализма как универсального метода познания. Разум, по Декарту, критически оценивает опытные данные и выводит из них скрытые в природе истинные законы, формулируемые на математическом языке. При умелом применении нет пределов могуществу разума. Другой важнейшей чертой подхода Декарта был механицизм, согласно которому материя (включая тонкую) состоит из элементарных частиц, локальное и механическое взаимодействие которых и производит все природные явления.
Для философского мировоззрения Декарта характерен также скептицизм, критика предшествующей схоластической философской традиции. Самодостоверность сознания, cogito (декартовское «мыслю, следовательно, существую» – от лат. «сogito, ergo sum»), равно как и теория врождённых идей, является исходным пунктом картезианской гносеологии. Картезианская физика, в противоположность ньютоновской, считала всё протяжённое телесным, отрицая пустое пространство, и описывала движение с помощью понятия «вихрь», впоследствии она нашла своё выражение в теории близкодействия. Мировоззрение Декарта положило начало так называемому картезианству, представленному голландской (Барух Спиноза), немецкой (Готфрид Вильгельм Лейбниц) и французской (Николь Мальбранш) школами.
Исходной точкой рассуждений Декарта является поиск несомненных оснований всякого знания. Выдающейся чертой французского ума всегда был скептицизм, равно как и стремление к математической точности знаний. В эпоху Возрождения французы Монтень и Шаррон талантливо пересадили во французскую литературу скептицизм греческой школы Пиррона. Математические же науки в XVII столетии во Франции процветали. Скептицизм и поиски идеальной математической точности – два различных выражения одной и той же черты человеческого ума: напряжённого стремления достигнуть абсолютно достоверной и логически непоколебимой истины. Им совершенно противоположны, с одной стороны, эмпиризм, довольствующийся истиной приблизительной и относительной, с другой, мистицизм, находящий особое упоение в непосредственном сверхчувственном, надрациональном знании.
Сомнения эти и выход из них он окончательно формулирует в «Первоначалах философии» следующим образом: «…я мыслю, следовательно существую, – есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке. И это – лучший путь для познания природы души и её отличия от тела; ибо, исследуя, что же такое мы, предполагающие ложным всё, что от нас отлично, мы увидим совершенно ясно, что к нашей природе не принадлежит ни протяжение, ни форма, ни перемещение, ничто подобное, но одно мышление, которое вследствие того и познаётся первее и вернее всяких вещественных предметов, ибо его мы уже знаем, а во всём другом ещё сомневаемся». Таким образом, Декартом найден был первый твёрдый пункт для построения его миросозерцания – не требующая никакого дальнейшего доказательства основная истина нашего ума. От этой истины уже можно, по мнению Декарта, пойти далее к построению новых истин.
Прежде всего, разбирая смысл положения «cogito, ergo sum», Декарт устанавливает критерий достоверности. Почему известное положение ума безусловно достоверно? Никакого другого критерия, кроме психологического, внутреннего критерия ясности и раздельности представления, мы не имеем. В нашем бытии как мыслящего существа убеждает нас не опыт, а лишь отчётливое разложение непосредственного факта самосознания на два одинаково неизбежных и ясных представления, или идеи, – мышления и бытия.
XVII век, кроме Ф. Бэкона и Р. Декарта породил немало других выдающихся мыслителей, из которых в первую очередь следует упомянуть Бенедикта (Баруха) Спинозу (1632–1677), разработавшего учение о субстанции (от лат. causa sui – причины самой себя), Томаса Гоббса (1588–1679), ставшего известным, прежде всего, благодаря своему сочинению «Левиафан», и утверждавшего что «если бы аксиомы геометрии затрагивали чьи-нибудь интересы, то они тоже опровергались бы», Джона Локка (1632–1704), разработавшего учение о первичных и вторичных качествах, а также Джона Толанда (1670–1722), который впервые высказал мысль о том, что движение есть способ существования материи. Они внесли существенный вклад в развитии философии и науки своей эпохи и оказали значительное влияние на творческую жизнь своих последователей, каждый из них по своему внес вклад в становление оформление и содержание мировоззрения своего времени. Во многих отношениях оно было переходным к эпохе просвещения XVIII столетия, когда уже с полным основанием стало возможным говорить о победе над средневековой схоластикой признания приоритета науки об уверенности и возможности разума решить все проблемы, встающие перед людьми.
Сегодня в новоевропейской науке принято различать три основных этапа ее развития: классический, неклассический и постнеклассический. Чтобы легче воспринять, понять специфику, и запомнить эти этапы, было бы оправданно прежнюю схему познания «объект-субъект» заменить новой: «объект-средство-субъект». Каждый из этих элементов триады выражает суть развития современного научного познания: нельзя любое сложное явление познать сразу. Для этого его надо разделить на простые элементы, изучить их, и уже затем, со знанием дела, восстановить в его сложности и целостности среди многообразных форм движения материи самым простым является механическое и неудивительно, что первый наиболее разработанной наукой стала механика.
Этому способствовало так же то обстоятельство, что на ранних стадиях развития машинного производства особая потребность существовала именно знанием по механике. Разумеется, так или иначе изучались и другие формы движения, но их будущее было еще впереди. Ученые изыскивали различные средства повысить эффективность научных исследований, одним из них стал процесс «отпочкования» частных наук от философии, которые прежде была с ними синкретична. Все более сосредоточиваясь на определенном предмете исследования, ученые получали возможность быстрее обретать знания и применять их практически. Это серьезно повышало производительность научного труда.
Закономерности дифференциации и интеграции действует на протяжении всей истории развитии науки, каждый раз принося тот или иной положительный эффект. Научное познание не может раскрыть сущность вещей сразу, или сделать серьезные научные обобщения. И то, и другое, как правило, требует немало времени и усилий. А главное – необходимо накопить достаточное количество достоверных фактов. Поэтому, когда наука, откликаясь на социальный заказ, высвобождалась из религиозно-церковных пут, ситуация сложилась довольна сложная: вопросов было не мало, но ни наука, у которой еще было мало собранных фактов, ни тем более религия не могли дать на них достоверных ответов. Поэтому религия все дальше уходила от чуждых ей производственных проблем, а наука напрягала силы, чтобы скорее эти факты получить. Так что натурфилософия, так же не обладающая фактами, пыталась дать свои умозрительные ответы, довольно редко попадая в цель, и тем самым подрывая свой авторитет.
Неудивительно что, в общем и целом наука в этот период была «собирающей». В поле зрения научного познания был только сам объект, поскольку средства, принимающие в нем участие, были еще достаточно просты и могли не учитываться, а сам субъект оставался простым «зеркалом». В этот период анализ преобладал над синтезом, хотя они, по существу, являются двумя сторонами одной «медали», одного метода. Данное обстоятельство приводило к тому, что сложные явления распадались на отдельные детали, связи между ними разрывались, целостная картина утрачивалась, а значит, во многом, и ее необходимая достоверность. Если и обнаруживалась то или иное противоречие, объективно играющую роль импульса развития, то оно обнаруживалось не внутри вещей, а между ними, и тогда его действительная роль не могла еще быть по-настоящему понятой. Поэтому все находилось в каком-то статичном состоянии, вне развития, как бы в неизменном состоянии. Так что приходилось мыслить весьма упрощенно: «да-да», «или-или» т.е. и объекты познания, и приемы мышления оказывались чисто механическими, как и вся картина мира тоже. Эта особенность и была главной для классической науки.
Что касается рассмотрения последующих этапов развития современной науки, то здесь представляется уместным затронуть следующий дискуссионный вопрос. В современной философии науки принято различать четыре глобальные научные революции, вследствие которых происходила смена типов научной рациональности. Однако в этой связи сразу возникает впечатление какого-то несоответствия, диспропорциональности: революций четыре, а периодов три. Иными словами, представляется логичным и количества научных революций ограничить тремя. Данное предложение тем более представляется оправданным, что на каждую из этих революций выделяются десятки и даже сотни лет, особенно на первую и вторую революции. Однако, как известно, революции, в том числе и научные – это краткие во времени качественные скачки в развитии того или иного явления. Иначе для эволюционного развития науки, или «нормальной науки», по выражению Т. Куна, просто не останется времени. Таким образом, представляется оправданным локализовать первую научную революцию концом XVII–началом XVIII столетий, вторую – концом XIX–началом XX столетий и третьей – серединой XX столетия. Такая схема представляется современной истории науки более адекватной.
Наука XVIII и XIX вв. шла в контексте развития механики И. Ньютона. В этот период доводилось до нужных кондиций все то, что накапливалось и укоренялось в предшествующее время, недаром XVIII век назвали веком Просвещения. В европейской науке и общественных отношениях происходили кардинальные перемены – в конце XVII века в Англии произошла буржуазная «славная» революция, компромиссная между буржуазией и «новым дворянством», а сто лет спустя свершилась Великая французская революция. Продолжались дискуссии между различными учениями объективного и субъективного идеализма, получил широкое распространение деизм, представителями которого были такие выдающиеся мыслители, как Вольтер (Франсуа Мари Аруэ) (1694–1778), Шарль Луи Монтескье (1689–1755), разработавшие учение о решающей роли географической среды в общественном развитии, Жан Жак Руссо (1712–1778) и др. Но все же ведущую роль в эпоху просвещения стали играть французский материализм и атеизм, движение энциклопедистов – Жульен Офре де Ламетри (1709–1751), Дени Дидро (1713–1784), Поль Анри Гольбах(1723–1789) и др.
Особую роль в развитии идеалистической философской мысли, сыграла немецкая классическая философии, которая, в конечном счете, оказала существенное, объективно позитивное влияние на дальнейший ход истории философии. Ее такие главные представители, как Иммануил Кант (1724–1804) ставший ее родоначальником и зачинателем философской революции, Иоганн Готлиб Фихте (1762–1814), Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг (1775–1854), Георг Фридрих Вильгельм Гегель (1770–1831), финалом которой стал антропологический материализм Людвига Фейербаха (1804–1872), наглядно показали прогресс философской мысли. Кант попытался ответить на три основных вопроса: что я могу знать, что я должен делать, на что я могу надеяться, при этом активные начала у него перешло от вещей познающему субъекту.
Однако такие ограниченности его философского учения, как агностицизм, априоризм, трансцендентализм, учения об антиномиях и категорическом императиве, выдвинутые им постулаты в защиту веры, рассмотренные в статике, не позволили ему достойным образом ответить на поставленные вопросы. Однако много сделали его последователи. Так, с идеалистических позиций Фихте представил в историческом развитии познающего субъекта, Шеллинг – природу (приняв живую природу как оцепеневшую жизнь), Гегель дал впервые с объективно-идеалистических позиций полное изложение диалектике как учение о развитии, Фейербах «взорвал» и отбросил эту систему. На месте этих «руин» возникла марксистская диалектика материалистической философии. Так идея развития стала одной из основных черт неклассической науки.
Второй ее основной чертой стало проникновение науки в познание микромира: было открыто рентгеновское излучение, показавшее относительность свойства непроницаемости; явление радиоактивности не укладывавшегося в рамки классической физики; открыто сложное строение атома, который перестал быть «последним кирпичиком мироздания»; заложены основы квантовой теории, показавшей дискретность излучения; разработана специальная теория относительности, общая теория тяготения; квантовая механика и многое другое. Стали раздаваться голоса об «исчезновении материи», «дематериализации атома» и т.п., хотя в итоге оказалось, что исчезла не материя, а тот предел, до которого мы раньше знали материю. При этом значительно возросла роль технических средств (например, разного рода ускорители элементарных частиц и т.п.) в изучении явлений микромира, получило широкое применение использовании методов математизации физики и т.д.
К концу XVIII – началу XIX столетий наука окончательно становится бесспорной ценностью цивилизации. Она все активнее участвует в формировании мировоззрения, претендуя на достижение объективно истинного знания о мире, и вместе с тем все отчетливее обнаруживает прагматическую ценность, возможность постоянного и систематического внедрения в производство своих результатов, которые реализуются в виде новой техники и технологии. Справедливости ради следует отметить, что примеры использования научных знаний в практике можно обнаружить и в предшествующие исторические периоды, что давало импульсы к осмыслению практической значимости науки. И все же использование результатов науки в производстве в эти эпохи носило скорее эпизодический, чем систематический характер.