Философия техники

ПРЕДИСЛОВИЕ:

ТЕХНИКА КАК ОБЪЕКТ ПОЗНАНИЯ

Техника как предмет философского рассмотрения

В настоящее время наиболее всесторонне и основательно техника изучается в дисциплине, получившей название «философия техники»¹. И к настоящему времени оформились две точки зрения на сущность «философии техники». Согласно первой, если и можно считать эту область знания философией, то нетрадиционной, современной, о чем свидетельствуют отсутствие единой философской системы, наличие, помимо философской, различных форм рефлексии техники (например, исторической, аксиологической, методологической, проектной), а также наличие прикладных исследований и разработок по философии техники. Следовательно, философский характер размышлениям по поводу техники придают такие интенции мышления, которые обусловливают уяснения идеи и сущность этого феномена, понимание его места в культуре и социальном универсуме, исторический подход к его изучению.

Другая точка зрения свидетельствует о том, что философия техники – это не философия, а скорее междисциплинарная область знания, представляющая собой вообще широкую рефлексию над техникой. И этот взгляд обосновывают следующим образом: во-первых, философия техники содержит разные формы рефлексии этого феномена и поэтому ее язык далеко отклоняется от классических философских традиций; во-вторых, это связано с характером задач, которые решает философия техники. Реконструкция их решения в методологии показывает, что философия техники ориентирована на две основные задачи.
Первая задача – осмысление техники, уяснение ее природы и сущности – было вызвано кризисом не столько техники, сколько всей современной «техногенной цивилизации». Вторая задача имеет скорее методологическую природу: этот поиск в философии путей разрешения кризиса техники, и прежде всего, новых идей, знаний и проектов в интеллектуальной сфере. Например, многие философы связывают с техникой и техническим развитием кризис нашей культуры и цивилизации. Так, М. Хайдеггер, основную проблему видит в том, что современная техника поставила на службу (превратила в «постав», в функциональный элемент техники) и природу самого человека. О том же говорит и К. Ясперс, утверждая, что человек становится одним из видов сырья, подлежащего обработке, и не может освободиться от власти созданной им техники.
Таким образом, если философия техники решает указанные здесь две центральные задачи (осмысление природы и сущности техники, а также поиск путей и способов выхода из кризиса, порожденного техникой и техногенной цивилизацией), то ее статус – это скорее не философия, а частная методология, а также междисциплинарные исследования и разработки.
Впрочем, ряд современных философов, например, В. Швырев, А. Огурцов, утверждают, что, помимо традиционных проблем, современная неклассическая философия занимается решением именно методологических проблем, и прикладных задач, весьма напоминающих те, которые обсуждаются в философии техники. В этом последнем случае, действительно, философия техники является полноценной неклассической философской дисциплиной.
Вопрос о статусе и природе философии техники связан с еще одной проблемой: включать ли в философию техники прикладные задачи и проблемы? Фактически это уже происходит, так как к философии техники сегодня относят такие проблемы, как определение основ научно-технической политики, разработка методологии научно-технических и гуманитарно-технических экспертиз, методология научно-технического прогнозирования и др. Однако на заре формирования этой дисциплины, в конце XIX – начале XX столетия, в философию техники еще не включались подобные прикладные проблемы.
Первым, кто внес в заглавие своей книги словосочетание «Философия техники», был немецкий философ Эрнст Капп. Его книга «Основные направления философии техники. К истории возникновения культуры с новой точки зрения» вышла в свет в 1877 г. Несколько позже другой немецкий философ Фред Бон одну из глав своей книги «О долге и добре» (1898 г.) также посвятил «философии техники». В начале века, благодаря также усилиям П.К. Энгельмейера, философия техники весьма успешно развивалась и в России. П.К. Энгельмейер, например, выступил с тремя докладами по философии техники и теории творчества на IV Международном философском конгрессе в Болонье в 1911 г.
Впоследствии стало очевидно, что такая область, как философия техники дает более широкий, гуманитарный, «человекомерный» взгляд на технику. Однако и стало понятно, что появление, и развитие самой философии техники (в частности, философии техники П.К. Энгельмейера) было бы невозможно без гуманитарного движения в среде самих инженеров. К сожалению, поздняя в сравнении с инженерными и техническими обществами, эта дисциплина, вероятно, как и буржуазная наука, перестала разрабатываться в нашей стране. Развивался спектр дисциплин, где изучались или обсуждались самые различные аспекты техники, которые сегодня частично включаются в философию техники. Прежде всего, это история техники. Здесь обсуждались принципы исторической реконструкции техники и писались истории техники (машин, технических изобретений, отдельных областей технических знаний). Подобные исследования по истории техники, как правило, носили ярко выраженный эмпирический характер, что снижало их научное значение.
Вторая область изучения техники получила название «философские вопросы техники». Именно здесь обсуждалась природа и сущность техники, однако техника рассматривалась в русле марксистской парадигмы и, прежде всего, с инженерной позиции, т.е. как технические изобретения или технические сооружения (орудия и машины). Кроме того, всячески поощрялась критика буржуазной философии техники, как правило, носившая идеологический характер. Подобное философское осмысление техники было, явно неудовлетворительным: умалчивались достижения буржуазной философии техники, изучение явлений техники носило абстрактный характер (оно не соотносилось с проблемами и кризисом современной культуры). Наконец, философское осмысление проблем техники в советский период было вторичным и обосновывающим, т.е. оправдывающим принятые государством концепции научно-технического прогресса, характер принятых технических решений, например, по поводу атомных электростанций (АЭС), и т.д.
Третья область, интенсивно развивавшаяся в советский период – методология и история технических наук. Хотя эти дисциплины относились к науковедению и методологии, сегодня их включают в философию техники. В этой области были получены достаточно интересные результаты (например, разведены естественные и технические науки, осуществлен генезис технических наук, описано строение и функционирование технических наук и теорий), но как эта область исследований может быть включена в общее учение о технике оставалось в значительно мере неясным.
Четвертая область – методология и история проектирования и инженерной деятельности. Здесь также были получены интересные результаты (осуществлен генезис инженерии и проектирования, проанализированы природа и особенности этих видов деятельности, изучались взаимосвязи инженерии и проектирования), но опять же в отрыве от общих проблем изучения техники. Именно это и создает определенную проблему. Дело в том, что современная философия техники пока не интегрировала основные результаты, полученные в указанных направлениях изучения техники или в областях деятельности, связанных с техникой (технологией), при этом данная проблема, конечно, не единственная.
Существует еще одна методологическая проблема – редукция техники в рамках философии техники к не-технике: к деятельности, формам технической рациональности, ценностям, иным аспектам культуры. Чтобы в этом убедиться, достаточно рассмотреть основные определения техники, которые дает философия техники. Один из ответов на вопрос, что есть техника, гласит: техника – это средство для достижений, целей, другой – техника есть известная человеческая деятельность. В других определениях подчеркивается роль идей и их реализации, значение определенных ценностей.
Так, немецкий исследователь Ф. Рапп, анализируя в работе предложенные в философии техники понятия, указывает, что, например, для X. Бека техника – это изменение природы посредством духа, где техника – это все, что придает человеческому желанию материальную форму. Но, поскольку желание и дух совпадают, и этот последний заключает в себе бесконечность проявлений и возможностей жизни, то, несмотря на свою привязанность к вещественному миру, техника перенимает нечто от безграничности жизни чистого духа. Идея творческого преобразования, говорит Ф. Рапп, – одна из центральных, например, у Ф. Дессауэра, который после перечисления многочисленных определений техники, дает ей следующее собственное сущностное определение: техника есть реальное бытие идей, которое возникает в связи оформлением и обработкой природных материалов и предметов. Излагая позицию Ф. фон Готтль-Оттлилиенфельда, Рапп пишет, что техника в субъективном смысле есть искусство находить правильный путь к цели, а техника в объективном смысле – это устоявшаяся совокупность методов и средств, с помощью которых совершается действие в контексте определенной сферы человеческой активности. Для Л. Тондла, продолжает Ф. Рапп, техникой является все, что человек располагает между самим собой как субъектом и объективным миром, с тем, чтобы изменить определенные свойства этого мира так, что становится возможным достижение поставленной цели.
Важно обратить внимание, что во всех подобных определениях техники (отражающих те или иные подходы исследователей) фиксируется ее «распредмечивание», техника как бы исчезает, ее подменяют определенные формы деятельности, ценности, дух, аспекты культуры и т.п. С одной стороны, редукция техники к не-технике (философии техники к философии духа, философии деятельности, жизни, культуре и т.д.) – это вроде бы необходимый момент и условие познания, но, с другой стороны, где уверенность, что все еще сохраняется специфика данного объекта изучения – техника? Такое распредмечивание порой заходит так далеко, что техника предстает перед исследователем, как глубинный и глобальный аспект всякой человеческой деятельности и культуры, а не нечто субстанциональное, что, в общем-то, мы интуитивно имеем в виду, мысля технику. В связи с этим возникает дилемма: является ли техника самостоятельной реальностью, именно техникой, а не инобытием чего-то другого, или же техника – всего лишь аспект духа, человеческой деятельности и культуры?
Можно сформулировать еще одну методологическую проблему (она возникла под влиянием культурологических исследований, которые в последние годы все больше оказывают влияние на философию техники), а именно: входит ли понимание техники как сугубо психологический и культурный феномен, в сущность техники?
Наконец, важнейшей проблемой в настоящее время выступает проблема разведения понятий техника и технологии. Это обсуждение начали еще философы техники конца XIX – начала XX вв., но именно сегодня эта проблема вышла на первый план. Если одни исследователи отождествляют понятия техники и технологии, то другие считают, что техника и технология – это совершенно разные явления. Во всяком случае, стало очевидно, что необходимо различать три основных феномена: технику, технологию в узком понимании и технологию в широком понимании.
В настоящее время обсуждается несколько проблем, встающих в связи с технологией. Одну из главных проблем мы фактически уже сформулировали: это осмысление природы технологии. С точки зрения Нормана Вига, большинство дебатов о природе технологии концентрируются вокруг трех концепций – «инструменталистской», «социально-детерминистической» и концепции «автономной технологии». Инструментализм, показывает Н. Виг, предполагает, что технология есть просто средство достижения целей; всякое технологическое новшество спроектировано таким образом, чтобы решить определенную проблему или служить специфической человеческой цели. Далее могут возникнуть лишь следующие вопросы: является ли первоначальная цель социально приемлемой, может ли проект быть технически выполнимым, используется ли изобретение для намеченных целей. Однако, несмотря на широкое распространение этой точки зрения, особенно среди техников и инженеров, она в настоящее время подвергается все более серьезной критике.
Многие из тех, кто исследует технологию, отмечает Н. Виг, и, прежде всего, историки и социологи, отстаивают позицию, которая может быть названа социально-детерминистическим, или контекстуальным, подходом. Этот взгляд предполагает, что технология не является нейтральным инструментом для решения проблем, но она есть выражение социальных, политических и культурных ценностей. В технологии воплощаются не только технические суждения, но более широкие социальные ценности и интересы тех, кто ее проектирует и использует.
Наконец, технологический детерминизм, или концепция автономной технологии, рассматривает технологию как самоуправляющуюся силу. Это значит, что технология развивается в соответствии со своей логикой и больше формирует человеческое развитие, чем служит человеческим целям. «Доступность хорошего технологического решения, – пишет Алвин М. Вейнберг, – часто помогает сосредоточиться на той проблеме, решением которой служит новая технология. Вряд ли мы столь сильно сосредоточились на проблеме нехватки энергии, как мы делаем это сейчас, если бы у нас не было достойного решения этой проблемы – ядерной энергии, способной покончить с этой нехваткой».
К концепции автономной технологии можно отнести и достаточно интересную работу известного французского философа техники Ж. Эллюля, в основу которой положен системный подход. Понятие системы Эллюль определяет следующим образом: «Система есть совокупность элементов, взаимосвязанных друг с другом таким образом, что всякая эволюция одного из них влечет эволюцию всей совокупности, а всякое изменение совокупности сказывается на каждом элементе».
Таким образом, технологическая система по Эллюлю характеризуется автономией, ее признаком служит, например, переориентация технических программ с инструментальных функций на собственное развитие; единством представляющим собой «систему непрерывных связей», где любое изменение сказывается на остальных элементах и связях; универсальностью, выражающейся в распространении техники на все стороны жизни; тотализацией, проявляющейся, например, в формировании замкнутого технического мира и подавлении всякого сопротивления технизации; автоматизмом, понимаемом как решение всех проблем исключительно техническими средствами, а также как выбор между двумя техническими решениями более эффективного; наконец, самовозрастанием технической мощи и эффективности. «Я, понимаю под самовозрастанием тот факт, – указывает Эллюль, – что все происходит так, как если бы техническая система росла под воздействием внутренней силы, неотъемлемой и без решающего воздействия человека».