Элвин тоффлер

Комплекс мессии 
Комплекс миссии - это иллюзия, что мы можем каким-то образом спастись, 
изменив человека наверху. 
Наблюдая, как политики Второй волны спотыкаются и пьяно бормочут чтого в 
связи с проблемами, возникшими с появлением Третьей волны, миллионы людей, 
подстрекаемых прессой, пришли к единственному, простому, понятному объяснению 
наших несчастий: "банкротство лидеров". Если бы только на политическом горизонте 
появился мессия и снова свел все воедино! 
Эта мольба о властном, мужественном лидере слышна сегодня даже от самых 
разумных людей, потому что рушится их привычный мир, потому что их среда становится 
более непредсказуемой, а их жажда порядка, структуры и предсказуемости возрастает. 
Поэтому мы слышим то, о чем писал Ортега-и-Гассет в 1930-е годы, когда Гитлер 
совершал свое восхождение: "Страшный крик, поднимающийся, подобно вою множества 
собак на звезды, умоляющий кого-нибудь или что-нибудь взять на себя командование". 
В Соединенных Штатах президента яростно обвиняют в "отсутствии качеств 
лидера". В Великобритании Маргарет Тэтчер избрана потому, что предлагает, по крайней 
мере, иллюзию того, что является "железной леди". Даже в коммунистических 
индустриальных государствах, где руководство какое угодно, но не робкое, усиливается 
давление, чтобы добиться еще "более сильного лидерства". В СССР выходит в свет роман, 
который в открытую прославляет способность Сталина добиваться "необходимых 
политических 
результатов". 
Публикация 
"Победы" 
Александра 
Чаковского 
представляется частью тенденции "ресталинизации"(22). Маленькие изображения Сталина 
появились на ветровых стеклах, в домах, гостиницах и киосках. "Сегодня Сталин на 
ветровом стекле, - пишет Виктор Некипелов, автор "Института дураков", - это 
поднимающийся снизу... протест, хотя и парадоксальный, против нынешнего распада и 
отсутствия лидерства". 
Начинается опасное десятилетие, сегодняшнее тре бование "лидерства" поражает 
в момент, когда поднимаются давно забытые темные силы. "The New York Times" 
сообщает, что во Франции "после более чем трех десятилетий затишья маленькие, но 
влиятельные правые группы стремятся на интеллектуальную авансцену, выдвигая теории 
расового, биологического и политического превосходства, дискредитированные 
поражением фашизма во второй мировой войне". 
Болтая о расовом превосходстве арийцев и охваченные яростными 
антиамериканскими настроениями, они контролируют крупнейший еженедельник "Le 
Figaro". Они настаивают на том, что расы рождаются неравными и должны оставаться 
такими при правильной социальной политике. Они украшают свою аргументацию 
ссылками на Е.О. Вильсона и Артура Йенсена, по-видимому, чтобы придать научную 
окраску своим злобным антидемократическим наклонностям. 
На другом конце Земли, в Японии, мы с женой недавно провели 45 минут в 
огромной дорожной пробке, наблюдая процессию ползущих мимо грузовиков, в которых 
одетые в униформу и каски политические хулиганы пели и выбрасывали кулаки к небу в 
знак протеста против правительственной политики. Наши японские друзья рассказали, что 
эти подобные штурмовикам бойцы связаны с мафиозными бандами якудза и 
финансируются крупными политическими деятелями, жаждущими увидеть возврат 
довоенного авторитаризма. 

---

Любой из этих феноменов в свою очередь имеет "левого" двойника - 
террористические группы, которые выкрикивают лозунги о социалистической 
демократии, но готовы установить в обществе свой вариант тоталитарного руководства 
при помощи автоматов Калашникова и пластиковых бомб. 
В Соединенных Штатах, наряду с другими не вну шающими спокойствия 
признаками, мы видим возрождение бесстыдного расизма. С 1978 г. возрождающийся Ку-
Клукс-Клан сжигает кресты в Атланте; его вооруженные люди окружают здание 
муниципалитета в Декатаре, Алабама; открывают стрельбу в церквях чернокожих и 
синагоге в Джексоне, Миссисипи; демонстрируют возобновившуюся активность в 21 
штате от Калифорнии до Коннектикута. В Северной Каролине представители Клана, 
которых открыто называют нацистами, убили пятерых левых активистов, выступавших 
против Клана(24). 
Короче говоря, нарастающее требование "более сильного руководства" точно 
совпадает с возобновлением деятельности высоко авторитарных групп, которые надеются 
извлечь выгоду из разрушения представительного управления. Трут и искра находятся в 
рискованной близости друг от друга. 
Усиливающаяся мольба о лидере основана на трех неверных концепциях, первая 
из которых - миф об эффективности авторитаризма. Мало какие идеи поддерживаются так 
широко, как мнение о том, что диктаторы если и не делают ничего больше, то хотя бы 
"заставляют поезда ходить по расписанию". Сегодня разрушается так много институтов и 
все столь непредсказуемо, что миллионы людей охотно поступились бы свободой 
(желательно чьей-нибудь), чтобы заставить свои экономические, социальные и 
политические поезда ходить по расписанию. 
Однако сильное руководство - и даже тоталитаризм - имеют мало общего с 
эффективностью. Немного есть оснований предполагать, что Советским Союзом сегодня 
управляют эффективно, хотя его руководство безусловно "сильнее" и авторитарнее, чем 
руководство Соединенных Штатов, Франции или Швеции. За ис ключением военной, 
тайнополицейской и нескольких других функций, жизненно важных для сохранения 
режима, СССР, по разным свидетельствам, включая свидетельства советской прессы, 
является в действительности хлипким кораблем. Это общество, искалеченное 
расточительством, безответственностью, инерцией и коррупцией, короче говоря - 
"тоталитарной неэффективностью"(25). 
Даже нацистская Германия, изумительно эффективная в уничтожении поляков, 
русских, евреев и других "не-арийцев", была какой угодно, но не эффективной, в другом. 
Реймонд Флетчер, член британского парламента, получивший образование в Германии и 
остающийся пристальным наблюдателем социальных условий Германии, напоминает нам 
о забытой реальности: 
"Мы 
считаем 
нацистскую 
Германию 
моделью 
эффективности. 
В 
действительности Британия была организована для войны лучше, чем немцы. В Руре 
нацисты продолжали выпускать танки и военные машины еще долго после того, как уже 
не могли найти транспорт, чтобы их вывозить. Они очень плохо использовали своих 
ученых. Из 16 тыс. изобретений военного значения, сделанных во время войны, очень 
немногие из-за неэффективности руководства внедрялись в производство. Нацистские 
разведывательные службы взвинченно шпионили друг за другом, британская же разведка 
была великолепной. В то время как все британцы участвовали в сборе металлических 
оград и кастрюль для военных целей, немцы по-прежнему производили предметы 
роскоши. В то время как британцы с самого начала набирали в армию женщин, немцы 
этого не делали. Третий Рейх как пример военной и промышленной эффективности - 
нелепый миф"(26). 
Как мы увидим, требуется нечто большее, чем силь ное руководство, чтобы 
заставить поезда ходить по расписанию. 

---

Второе фатальное заблуждение о "сильной руке" состоит в невысказанном 
допущении, что стиль руководства, который работал в прошлом, будет работать в 
настоящем или в будущем. Думая о руководстве, мы постоянно выкапываем образы из 
прошлого - Рузвельт, Черчилль, де Голль. Но другие цивилизации требуют совсем иных 
качеств руководства. И то, что сильно в одном человеке, может быть неуместным и 
гибельно слабым в другом. 
Во времена Первой волны цивилизации, опирающейся на крестьянство, 
лидерство обычно доставалось по праву рождения, а не в результате заслуг. Монарху 
были нужны определенные ограниченные практические навыки - способность вести 
людей в бой, проницательность, чтобы натравливать своих баронов друг на друга, 
ловкость, чтобы заключить выгодный брак. Среди основных требований не было 
грамотности и больших способностей к абстрактному мышлению. Кроме того, лидер 
обычно был свободен использовать широкие личные полномочия в самой причудливой и 
даже капризной манере, не контролируемой конституцией, законодательством или 
общественным мнением. Если нужно было одобрение, то одобрение только узкого кружка 
дворян, лордов и министров. Лидер, способный добиться их поддержки, был "сильным". 
Лидер Второй волны, напротив, имел дело с безличной и все более абстрактной 
властью. Он должен был принимать намного больше решений по гораздо более широкому 
кругу вопросов - от манипулирования средствами массовой информации до управления 
макроэкономикой. Его решения должны были быть выполнимыми через цепочку 
организаций и служб, чьи сложные взаимоотношения он понимал и оркестровал. Он 
должен был быть грамотным и способным к абстрактному мышлению. Вместо горсточки 
баронов ему приходилось стравливать между собой сложную массу элит и субэлит. Кроме 
того, его полномочия, даже если он был тоталитарным диктатором, были, по крайней мере 
номинально, 
ограничены 
конституцией, 
судебным 
прецедентом, 
партийными 
политическими требованиями и силой общественного мнения. 
При этих контрастах "самый сильный" лидер Первой волны, помещенный в 
политическую структуру Второй волны, оказался бы даже более слабым, смущенным, 
неустойчивым и неуместным, чем самый слабый" лидер Второй волны. 
Подобным образом сегодня, когда мы мчимся на новый этап цивилизации, 
Рузвельт, Черчилль, де Голль, Аденауэр (или хотя бы Сталин) - "сильные" лидеры 
индустриальных обществ - выглядели бы так же неуместно и глупо, как Безумный король 
Людвиг в Белом доме. Поиск лидеров, обладающих подобной решительностью, 
зубастостью, догматизмом - будь то Кеннеди, Конноли или Рейганы, Шираки или Тэтчер - 
это проявление ностальгии, поиск образа отца или матери, основанного на устаревших 
допущениях. Потому что "слабость" сегодняшних лидеров - не столько отражение личных 
качеств, сколько последствие распада институтов, от которых зависит их власть. 
В действительности их кажущаяся "слабость" - совершенно закономерный 
результат их увеличенной "власти". Таким образом, в то время как Третья волна 
продолжает трансформировать общество, поднимая его на все более высокий уровень 
многообразия и сложности, все лидеры становятся зависимыми от все большего числа 
людей, которые помогают им принимать и исполнять решения. Чем мощнее инструменты 
в распоряжении лидера - сверхзвуковые самолеты, ядерное оружие, компьютеры, 
телекоммуникации - тем более, а не менее зависимым становится лидер. 
Эта взаимосвязь нерушима, потому что она отражает растущую сложность, на 
которую сегодня опирается власть. Вот почему американский президент может сидеть 
возле ядерной кнопки, которая дает ему власть превратить планету в пыль, и все же 
чувствовать себя таким беспомощным, как будто "на другом конце телефонного провода 
никого нет". Власть и безвластие - противоположные грани одного полупроводникового 
кристалла. 

---

Возникающая цивилизация Третьей волны требует поэтому абсолютно нового 
типа руководства. Необходимые качества лидеров Третьей волны еще не вполне ясны. 
Вероятно, сила заключается не в самоуверенности лидера, а именно в его или ее 
способности слушать других; не в бульдозерной мощности, а в воображении; не в 
мегаломании, а в осознании ограниченной природы лидерства в новом мире. 
Лидерам завтрашнего дня, вполне возможно, придется иметь дело с гораздо 
более децентрализованным и вовлеченным в их дела обществом, обществом даже более 
разнообразным, чем сегодняшнее. Они уже никогда не будут всем для всех. На самом деле 
маловероятно, что один человек когда-либо воплотит в себе все требуемые черты. 
Руководство вполне может оказаться з большей степени временным, коллегиальным и 
основывающимся на консенсусе. 
Джил Твиди в проницательной колонке в "The Guardian" почувствовала эту 
перемену. "Рано критиковать... Картера, - написала сна. - Возможно, он был (и остается?) 
слабым и колеблющимся человеком... Но также вполне возможно... главный грех Джимми 
Картера - это его молчаливое признание того, что время, как и планета, уменьшается в 
размерах, проблемы... являются настолько общими, настолько основополагающими и 
настолько взаимозависимыми, что решить их, как проблемы, существовавшие когда-то, 
один человек или одна правительственная программа не могут". Короче говоря, 
предполагает она, мы болезненно продвигаемся к новому типу лидера не потому, что кто-
то считает это правильным, а потому, что природа проблем делает это необходимым. 
Вчерашний силач может обернуться завтрашним 90-фунтовым слабаком(27). 
Так все обернется или нет, есть один последний, еще более убийственный изъян 
в аргументации необходимости политического мессии для спасения от бедствий. Это 
представление предполагает, что наша основная проблема - персонал. Но это не так. Если 
бы даже у нас командовали святые, гении и герои, мы все равно в конце концов 
столкнулись бы с кризисом представительного правления - политической технологии 
эпохи Второй волны.