Бегущий в лабиринте

ГЛАВА 61
Следующий час слился в единую туманную полосу звуков и картин. 
Автобус с безумной скоростью нёсся через города и посёлки, рассмотреть которые было трудно. Сквозь
залитые дождём растрескавшиеся стёкла здания и огни представали размытыми, искажёнными пятнами,
подобно галлюцинациям, что видит принявший дозу наркоман. Где-то по дороге к автобусу кинулась большая
группа людей в рваной одежде, с липнущими к голове волосами, покрытые такими же язвами, как и у той
женщины. Люди бросались на стенки автобуса, словно хотели проникнуть внутрь и спастись на нём от своей
ужасной жизни. 
Но водитель ни разу нигде не сбросил скорости. 
Тереза безмолвно жалась к Томасу. Он наконец набрался смелости и заговорил с женщиной, что сидела через
проход. Толково сформулировать вопрос у него не получалось, поэтому он просто спросил:
— Что происходит? 
Женщина посмотрела на него. Чёрные волосы мокрыми прядями свисали на плечи, в тёмных глазах застыла
печаль. 
— Долгая история, — сказала она, и Томас удивился — голос женщины звучал намного мягче и добрее, чем

---

можно было ожидать. Наверно, подумал он, её можно считать другом, как, впрочем, и всю группу спасателей.
Несмотря на тот факт, что они хладнокровно переехали через тело той женщины...
— Пожалуйста, — попросила Тереза. — Расскажите нам хоть что-нибудь!
Женщина перевела глаза с Томаса на Терезу и обратно, потом глубоко вздохнула.
— Да-а, пройдёт довольно много времени, прежде чем к вам вернётся память. Если она вообще когда-нибудь
вернётся. Мы не учёные, не имеем понятия, чт? они с вами сделали и как.
При мысли о том, что его память, возможно, потеряна навсегда, у Томаса упало сердце. 
— Кто они? — спросил он. 
— Всё началось со вспышек на Солнце, — сказала женщина, и её взгляд затуманился.
— Что... — начала Тереза, но Томас шикнул на неё:
«Пусть говорит! — передал он. — Похоже, она готова рассказать».
«О-кей».
По мере того как женщина говорила, её взгляд всё больше уходил куда-то вдаль; она, казалось, впала в нечто,
похожее на транс. 
— ...Их невозможно было предсказать. Солнечные вспышки — явление обычное, но эти... Такого ещё никогда
не случалось — массивные выбросы, невероятной высоты и силы протуберанцы. Когда их заметили, было уже
поздно — они в считанные минуты всей своей мощью обрушились на Землю. Все наши спутники сгорели,
тысячи людей умерли на месте, ещё миллионы — в последующие дни. Огромные территории превратились в
пустыню. А потом пришла болезнь. 
Она перевела дыхание.
— Поскольку экосистема разрушилась, болезнь стало невозможно держать под контролем или локализовать
очаг в Южной Америке: джунгли исчезли, но насекомые остались. Люди теперь так и называют эту заразу —
Вспышка. Она ужасна, просто ужасна. Самых богатых подлечивают, но выздороветь полностью не может
никто. Ну, разве что слухи, приходящие из Анд, имеют хоть долю правды...
Томас чуть не нарушил собственный запрет — столько у него было вопросов. В душе нарастал страх. А
женщина продолжала: 
— Что касается вас, то все вы — только несколько из миллионов сирот. Они тестировали тысячи и выбрали
вас. Последнее, самое страшное испытание. Всё, через что вам пришлось пройти, было тщательно продумано и
взвешено. Ваши реакции, мозговые волны, даже мысли в экстремальной ситуации — всё было подвергнуто
детальному исследованию в попытках найти людей, способных спасти нас и победить Вспышку. 
Она снова замолкла, заправила мокрый локон за ухо.
— Большинство физических проявлений обусловлены чем-то другим. Сначала затуманивается сознание,
потом животные инстинкты берут верх над человеческими. В конце концов болезнь разрушает в них всё
человеческое. Она гнездится в мозгу. Вспышка живёт в их мозгу! Ужасно, ужасно... Лучше смерть, чем
Вспышка. 
Взгляд женщины стал более осмысленным и сфокусировался на Томасе, перешёл на Терезу и вновь вернулся к
Томасу.
— Мы не можем позволить им делать подобное с детьми. Мы поклялись своими жизнями найти ПОРОК. Мы
не желаем терять нашу человеческую сущность, каков бы ни был конечный результат. 
Она сложила руки на коленях и опустила глаза. 
— Вы всё узнаете в своё время. Мы живём далеко на севере, Анды от нас — в тысячах миль. Они называют
эту местность Топка, оно расположено где-то посередине, на экваторе. Там теперь только гарь и пыль, да
сожранные Вспышкой дикари, которым уже ничем не помочь. Мы попытаемся пересечь эти территории и найти
лекарство. Но до этого остановим эксперименты ПОРОКа. — Она внимательно посмотрела на Томаса с
Терезой. — Надеемся, вы присоединитесь к нам.
И отвернулась, уставившись в окно.
Томас взглянул на Терезу, вопросительно подняв брови. Та только покачала головой, потом положила её на
плечо своего спутника и закрыла глаза.
«Я слишком устала, чтобы думать об этом сейчас, — сказала она. — Мы в безопасности, так давай отдохнём».
«Может, и в безопасности... — ответил он. — А может и...»
Он услышал посапывание — она спала. Он же даже и подумать не мог о сне: внутри кипели такие
противоречивые эмоции, что он был не в силах определить, что же, собственно, чувствует. Однако это
состояние — лучше, чем та душевная пустота, в которой он пребывал раньше. Он сидел, смотрел в заплаканное

---

дождём окно, в голове крутились слова «Вспышка», «зараза», «эксперимент», «Топка», «ПОРОК»... Оставалось
только уповать на то, что впредь дела пойдут лучше, чем в Лабиринте. 
Он трясся в мчащемся автобусе, чувствуя, как Терезина голова подпрыгивает на его плече, когда они
попадают колёсами в особенно большую выбоину; ощущал, как она опять пристраивается поудобнее и снова
засыпает; слышал тихое журчание разговоров других приютелей, а мысли его снова и снова возвращались к
одному и тому же.
К Чаку. 
Ещё через два часа автобус остановился. 
Они заехали на раскисшую стоянку, окружённую непримечательными постройками с рядами окон на фасадах.
Женщина вместе с другими спасателями проводили девятнадцать парней и одну девушку в одну из построек.
Они поднялись по ступенькам в обширную палату. Вдоль одной стены высился ряд двухъярусных коек, у
противоположной стояли столы и шкафчики. Окна в обеих стенках были занавешены плотными шторами. 
Томас невозмутимо оглядел помещение — его больше ничем нельзя было удивить. 
Палата сверкала яркими цветами: стены жёлтые, одеяла на койках — красные, шторы — зелёные... После
мутной серости Приюта они как будто перенеслись в ожившую радугу. Аккуратно застеленные кровати,
чистенькие шкафы и прочее — всё это выглядело настолько обыденно и нормально, что создавало дискомфорт.
Что-то уж чересчур хорошо. Как метко выразился Минхо: «Я сдох и попал на небо».
Томасу, однако, было не до веселья — ведь Чак так и не дожил до этого момента. И всё же... что-то здесь было
не так. 
Предводитель спасателей и шофёр по совместительству оставил приютелей на попечение небольшого штаба
— десятка мужчин и женщин, одетых в наглаженные чёрные брюки и белые рубашки, с аккуратными
причёсками и чистыми руками. На их лицах сияли улыбки...
Краски... кровати... улыбки... Томас ощутил неожиданный прилив счастья. Но, как ни странно, в самой
сердцевине этого чудесного чувства чернел провал. Тяжкая скорбь, наверно, никогда не оставит его — скорбь о
Чаке и его жестоком конце. О жертве, которую он принёс. И всё-таки, несмотря на всё случившееся, несмотря
на жестокую правду о большом мире, рассказанную женщиной в автобусе, Томас почувствовал себя в
безопасности — впервые с тех пор, как вышел из Ящика. 
Распределились по койкам, получили свежую одежду и банные принадлежности и сели за обед. Пицца!
Настоящая пицца! Лопай и облизывай пальцы! Томас наслаждался каждым куском — голод заглушил все
остальные чувства; вокруг царила атмосфера лёгкости и довольства. И хотя большинство приютелей вели себя
тихо, как бы боясь излишним шумом спугнуть своё непрочное счастье, недостатка в радостных улыбках не
было. Томас настолько привык к грустным и безнадёжным лицам своих друзей, что видеть их улыбающимися
казалось чем-то невероятным. В особенности, когда ему самому было не до радостей жизни. 
Как только все поели, было приказано отправляться спать. Никто не возражал. 
Во всяком случае, не Томас. Ему казалось — он может проспать целый месяц. 
ГЛАВА 62
Томас делил койку с Минхо, который настоял на том, чтобы спать на верхнем ярусе. На соседней койке
разместились Ньют и Котелок. Персонал выделил Терезе отдельную комнату, проводив её туда раньше, чем она
успела попрощаться с друзьями. Томас затосковал уже через три секунды после её ухода. 
Устраиваясь поудобнее на мягком матрасе, он услышал шёпот Минхо:
— Эй, Томас!
— Да? — Юноша так устал, что его ответ был едва слышен.
— Как ты думаешь, что случилось с теми, кто остался в Приюте?
Об этом Томас не думал — сначала его мысли были заняты Чаком, а теперь — Терезой.
— Не знаю. Но судя по тому, сколько наших погибло по дороге сюда, не хотел бы я быть на месте оставшихся.
Наверно, гриверы теперь не дают им проходу. — Он не верил сам себе — настолько беспечно звучал сейчас его

---

голос. 
— Думаешь, с этими людьми мы в безопасности?
Томас секунду раскинул мозгами и решил, что должен ответить так:
— Думаю, да. 
Минхо сказал что-то ещё, но Томас его уже не слышал: усталость взяла верх, мысли унеслись к его недолгому
пребыванию в Лабиринте, ко временам, когда он хотел быть Бегуном и когда стал им... Как давно всё это было!
Словно во сне...
Шепотки ночных бесед наполняли палату, но Томасу они казались будто доносящимися из иного мира. Он
уставился взглядом в деревянные планки верхней койки и почувствовал, что засыпает. Но нужно ещё
поговорить с Терезой.
«Ну, как твоя комната? — спросил он. — Эх, была бы ты здесь...»
«Ах вот как? Со всеми этими вонючими мальчишками? Покорно благодарю!»
«Ты права. Минхо за последнюю минуту уже раза три воздух испортил». Это была жалкая попытка пошутить,
но ничего лучше ему в голову не пришло.
Однако она засмеялась. Вот бы и ему так! После долгой паузы она сказала:
«Мне страшно жаль, что с Чаком так произошло». 
Томас почувствовал укол в сердце. Он закрыл глаза — ему было очень больно. 
«Иногда он бывал таким противным, — сказал он, вспомнив вечер, когда Чак напугал Гэлли в туалете. — Всё
равно больно. Я вроде как брата потерял». 
«Знаю».
«Я обещал ему...»
«Том, прекрати!» 
«Что прекратить?» Ему хотелось, чтобы Тереза произнесла какие-то волшебные слова, и ему бы сразу
полегчало. 
«Прекрати ныть о том, что ты что-то там обещал. Нас теперь осталась только половина. Если б мы не
вырвались из Приюта, не выжил бы никто». 
«Вот Чак и не выжил», — сказал Томас. Его мучила совесть за то, что он, не секунды не колеблясь, обменял
бы любого находящегося в этой палате приютеля на Чака. 
«Он умер, защищая тебя, — возразила Тереза. — Это был его собственный выбор. Сделай так, чтобы его
жертва не была напрасной». 
На глаза Томаса навернулись слёзы, одна прочертила дорожку по его правому виску и исчезла в волосах.
Целую минуту они молчали. Затем Томас позвал:
«Тереза!»
«Да?» — откликнулась она.
Томас преодолел смущение и, набравшись мужества, поделился с нею своими мыслями:
«Я хочу вспомнить тебя. Нас. Ну, ты понимаешь, тогда, раньше...»
«Я тоже».
«Похоже, что мы с тобой...» Он так и не решился высказаться. 
«Да, наверно...» 
«Интересно, что случится завтра?»
«Узнаем через несколько часов».
«Да, узнаем. Спокойной ночи». Он хотел прибавить что-то ещё. Вернее, много чего. Но не прибавил.
«Спокойной ночи», — сказала она. И свет в палате погас.
Томас перевернулся на другой бок. Он был рад, что стало темно, и никто не мог видеть его лица.
Потому что он улыбался. Он был почти счастлив.
А по нынешнему времени быть «почти» счастливым — вполне достаточно.
ЭПИЛОГ
ПОРОК, Меморандум. Дата 232.1.27. Время 22:45
Моим партнёрам
Ава Пейдж, Канцлер
Заметки об Испытаниях Лабиринтом, Группа А

---

Из всех имеющихся данных мы можем смело сделать вывод, что Испытания увенчались успехом. Двадцать
выживших, все квалифицированы для запланированных экспериментов. Реакции на Варианты были
удовлетворительными и обнадёживающими. Убийство мальчика и «спасение» подтвердили свою ценность как
финальной варианты. Нам необходимо подвергнуть их психику шоку и зарегистрировать реакцию на него.
Честно говоря, поразительно, что несмотря на трудности нам удалось создать такую большую популяцию детей,
которые ни при каких обстоятельствах не сдаются. 
Следует признать, наблюдать за происходящим и считать, что всё это в порядке вещей, было чрезвычайно
трудно. Но у нас нет ни времени, ни возможности сожалеть о случившемся. Ради блага человечества мы
обязаны двигаться вперёд. 
У меня есть собственные соображения по поводу того, кого выбрать лидером, но пока промолчу, чтобы не
влиять на решения других. Для меня же выбор ясен.
Мы все прекрасно отдаём себе отчет в том, каковы ставки в игре. Что касается меня, то я с оптимизмом
смотрю в будущее. Помните, что написала девушка на руке перед тем, как потеряла память? Она посчитала это
самым важным: «ПОРОК — это хорошо». 
Подопытные постепенно восстановят память и поймут важность тяжёлых испытаний, через которые они уже
прошли и через которые им ещё предстоит пройти. Миссия ПОРОКа состоит в том, чтобы служить
человечеству, чтобы сохранить его несмотря ни на какие жертвы. Мы и в самом деле «хорошие».
Я ожидаю ваших соображений. Подопытным будет дана одна полная ночь для отдыха, затем в силу вступает
вторая стадия эксперимента. Будем надеяться, что и она пройдёт успешно. 
Результаты испытаний Группы Б тоже впечатляющи. Мне необходимо время на осмысление данных, а утром
мы сможем их обсудить. 
Итак, до завтра. 
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
БЛАГОДАРНОСТИ
Редактору и другу Стейси Уитмен за помощь — она помогла мне увидеть то, что сам я увидеть был не в
состоянии. 
Верному фанату Джекоби Нильсену за отзывы и постоянную поддержку.
Писателям Брендону Сандерсону, Эйприлин Пайк, Джули Райт, Дж. Скотту Сэвиджу, Саре Зарр, Эмили Уинг
Смит и Энн Боуэн за поддержку. 
Моему агенту Майклу Бурре за претворение мечты в жизнь.
А также искренняя благодарность Лорен Абрамо и всем в фирме «Дистель и Годрик».
И Кристе Марино за бескомпромиссную редактуру. Ты гениальна и твоё имя заслуживает того, чтобы стоять
на обложке рядом с моим. 
ОБ АВТОРЕ
Джеймс Дашнер родился и вырос в штате Джорджия, в настоящее время живёт и работает в Скалистых горах.
Его перу принадлежит также серия книг для детей «Тринадцатая реальность». Узнать больше о нём можно
здесь: www.jamesdashner.com.

---

Примечания
1
От англ. Grieve — огорчать, опечаливать, а также — жаловаться, скорбеть.
2
Ок. 175 см.
3
В отличие от нас, русских, американцы разгибают пальцы, когда считают, а не сгибают их. 
4
Ничего (исп.)
5
Ок. 168 см
6
7,5 и 25 см соответственно
7
Ок. 3 м
8
Ок. 120 см

---

9
Grief (англ.)— печаль, скорбь. 
10
Ок. 9 кв. м
11
Паттерн (англ. pattern) — английское слово, значение которого передается по-русски словами «шаблон»,
«система», «структура», «принцип», «модель». Паттерн— образец решения задачи, которым может быть
использован в различных ситуациях. Смысл термина «паттерн» всегда у?же чем просто «образец», и
варьируется в зависимости от области знаний, в которой используется. Например, в психологии паттерном
называют набор стереотипных поведенческих реакций или последовательностей действий. 
12
Минхо, фактически, цитирует песню Шер Baby it's all or nothing now. Дашнер, видно, прикололся. (прим. ред.)
13
Ок. 6 метров
14
Ок. 3 м
15
Прим. 10 м.