А. И. Дя тл ов о жи зни, на уке и чуме

ПРЕДКИ НА МАЛОЙ РОДИНЕ (1797–1929)
Нужно сразу же оговориться, достоверных сведений очень мало. Буду 
излагать ту легенду, которая существовала в семье.
Первый из известных предков, мой прадед, Иван Дятлов родился в 
г. Старый Оскол предположительно в 1797 г. (так как уверенно отмечалось, 
что умер он в 1900 г. в возрасте 103 года). Отслужил рекрутчину 20 лет (во 
время его службы продолжительность рекрутчины была сокращена с 25 до 
20 лет) и вернулся в Старый Оскол. Какое-то время жил там, поссорился 
с приставом и в драке убил его. Должен был претерпеть суровое наказа-
ние, но бежал и, по-видимому, в конце тридцатых годов XIX века появил-
ся в слободе Старая Калитва (сейчас Воронежская область, Россошанский 
район). О времени его появления в Старой Калитве могут быть следующие 
соображения. Младший его сын, мой дед, Григорий Иванович родился в 
1856 году, предпоследний – Василий Иванович, – в 1854. До них было еще 
пятеро детей: Ольга, Дарья, Семен и еще двое мальчиков, имени которых 
не знаю. Можно предполагать, что первый из этих пятерых родился при-
близительно в 1840–1844 гг. Следовательно, время появления Ивана Дят-
лова в Старой Калитве может датироваться не позже 1838–1842 гг. В это 
время ему было, примерно, 43 года. После армии прошло 2–3 года. Более 
точных данных по-видимому не существует, так как на мой запрос Россо-
шанский районный ЗАГС ответил (письмо № 382 от 17 ноября 1986 г.) что 
архивы по Старой Калитве до 1943 г. погибли во время войны.
Думаю, что необычное долголетие Ивана Дятлова, не такой уж уни-
кальный случай для описываемых мест. В тридцатых годах в Кулаковке я 
знал деда Кирюшенко, которому было тогда за сто. Съедал вместе с бабкой 
ведерный чугун вареной кукурузы в початках, пас колхозных овец и мог 
бежать вверх по склону чтобы повернуть разбежавшуюся отару.
Можно предположить, что около 1840 г. Иван Дятлов обзавелся семь-
ей. Женой его стала личность весьма загадочная. В памяти потомков ее 
имя не сохранилось. Ее хорошо знала моя тетка Татьяна Григорьевна 
Бугаева (1883–I960) – старшая дочь Григория Ивановича, моего деда, но 
в свое время ее никто не расспросил. Она долгое время жила в деревне, 
в основном в Казинке, где был собственный дом у ее мужа, Игната Буга-
ева. До 17 лет она часто общалась с бабкой, приходя в Старую Калитву 
из Кулаковки, где жила с родителями, видимо, и хоронила ее в 1900 г. По 
ее словам бабка умерла в возрасте 90 лет. Носила одну серьгу, курила 
трубку. Все последующие Дятловы, ее дети и внуки – второе и третье 
поколение – имели вторую, деревенскую фамилию – Цыганковы. Эта, 

---

— 161 —
неофициальная фамилия в деревне имела большее хождение чем насто-
ящая, которая часто в обиходе забывалась. Получали вторую фамилию 
в деревне семьи вследствие какого-то запоминающегося события. Так, 
проживший всю жизнь в Старой Калитве мой двоюродный дядя Григо-
рий Васильевич Дятлов мне рассказывал происхождение деревенской 
фамилии Барановы, которую носят все Колесниковы в Старой Калитве. 
В начале века, в пивной, мужики забавлялись весьма мирным занятием: 
кто лбом высадит дверь в шинке. Все поочереди пробовали, но только 
дед Колесников вышиб. С тех пор его звали Бараном, а все его потомство 
– Барановыми.
Нужно обратить внимание, что Дятловы носили деревенскую фамилию 
Цыганковы, а не Цыгановы, которая могла бы происходить из-за того, что 
кто-то из мужчин был Цыган или имел цыганский облик. Здесь «Цаганко-
вы» применяется как цыганкины и указывает на мою прабабку. Не исклю-
чено, что она была цыганкой. Потому и имя не помнят. Сын ее Василий Ива-
нович говорил по-цыгански. Хорошо знали этот язык и его дети – Григорий 
Васильевич и Анна Васильевна. Григорий мальчиком общался с бабкой.
В девятнадцатом и в начале двадцатого века и даже в тридцатых его 
годах, когда я мог наблюдать это сам, в Кулаковке и в Старой Калитве, в 
деревнях, с населением, говорящем на полуукраинском языке (в основном 
на правобережье Дона), местное население постоянно общалось с цыга-
нами, часть из которых жили оседло и имели русские имена. Даже у меня 
в тридцатых годах в с. Браковка, куда я с родителями регулярно приезжал 
летом из Москвы в отпуск, был товарищ – Епифанов Иван – цыган. Редко, 
но бывали и смешанные браки. Так что, принимая во внимание все изло-
женное, вполне можно допустить, что прабабка моя была цыганкой.
Могу предположить, что прадед мой, Иван Дятлов, был незаурядный 
человек, хотя, по-видимому, и неграмотный. Физически здоровый, с 
горячей кровью, лишенный предрассудков, смелый, весьма деловой, но 
с нестандартным поведением, материально очень плохо обеспеченный и 
жестокий человек. Последнее заключаю в связи с тем, что пятерых своих 
старших детей, среди которых две дочки, отдал (или продал!) в бурлаки. 
С тех пор, видимо, с шестидесятых годов прошлого века, об этих пяте-
рых нет сведений.
Правда, по свидетельству Д.Г. Дятлова, в 1927 году Григорий Иванович 
получил письмо от племянницы, дочери сестры Ольги, в котором указыва-
лось, что они живут неподалеку от г. Грозного (Чечено-Ингушская АССР). 
Дмитрий Григорьевич говорил далее, что в Грозненской области имеется 
поселок «Дятлово», с маслодельным заводом. Он предполагал, что этот 

---

— 162 —
поселок образован нашими предками. Я много раз бывал в Чечено-Ингу-
шетии с обследовательскими экспедициями в семидесятых и восьмидеся-
тых годах имел подробнейшие крупномасштабные карты, но не встречал и 
не слышал о таком поселке. Не исключено, конечно, что за 50 лет он был 
или ликвидирован, или переименован. Факт же письма бесспорен.
Всего же у Ивана было семеро детей. После того, как ушли пятеро 
старших, остались дома два малолетних: Василий и Григорий – впоследс-
твии мой дед.
Василий всю жизнь прожил в Старой Калитве. Был шибаем (скупал и 
перепродавал сырые шкуры домашних животных). Был женат. Имел двух 
детей, Григория и Анну. О них речь впереди.
Григорий Иванович в 1880 или 1881 г. женился на Ульяне Ивановне 
Лященко, в большой семье, проживавшей в с. Кулаковка (в 10 км выше по 
Дону на правом же берегу). Ушел в примаки, что могло произойти только в 
очень бедной семье. Семья Ивана Лященко, в то время полная ребятишек, 
где Ульяна была одной из старших (старшая Аграфена), жила на верхней 
окраине села. По-видимому, семья была среднего достатка, по уровню 
общей крайней бедности всех остальных селян. Держала мелочную лавку 
Дятлов Григорий Иванович
1856–1929
Дятлова (Лященко) Ульяна Ивановна
1862–1928

---

— 163 —
(керосин, спички, табак, деготь, упряжь, скобяные товары), единственную 
в селе. На краю села, в верхней его части по Дону у них был громадный 
сад по склону горы: 50–100 метров на 300 метров. Taм же стояла и хата 
Лященко. Уже в начале XX века в нем жила одна старая бабка Лященко, с 
ружьем охранявшая свой сад и иногда стрелявшая по ночам в привидев-
шихся ей воров, чем давала повод соседям для рассказов один страшнее 
другого, о свечке, горящей и перемещающейся по саду по ночам и о про-
чей чертовщине, без которой, не бывает деревень. Эта бабка была очень 
суровой женщиной. Ульяна рассказывала, что уже замужем была, а мать ее 
за волосы таскала за малейшую провинность.
Семья молодых была выделена. Построили себе хату ближе к цент-
ру села, благо строительство это несложное. Деревянный каркас дома 
заполнялся плетнем из ивового прута, с двух сторон обмазывали глиной 
с коровяком и саманом. Крышу крыли соломой или кугой (рогозом). Пол 
земляной, гладко вымазанный коровяком. Главное и наиболее сложное 
сооружение в доме – русская печь. Обычно – в хате одна – две комнаты, да 
иногда еще пунька (маленькая комнатушка с лежанкой). Весь дом, особен-
но печь, часто белили мелом.
В этом доме они прожили до 1904 года, а потом переехали в Старую 
Калитву.
Здесь целесообразно сделать небольшое отступление для рассказа о 
природных условиях и общей обстановке.
***
Описываемая местность находится в северной части степной зоны в 
среднем течении реки Дон, в сотне км выше по этой реке от мест событий, 
которые описаны в «Тихом Доне». Казачества здесь не было. Здесь пра-
вый берег реки, сложенный чистым мелом и мергелями еще высок, тогда 
как южнее он уже не столь красочен. В урочище Коловерть (чуть выше 
Кулаковки), где Дон, упершись в белоснежные меловые пятидесятиметро-
вые скалы нехотя сворачивает влево, оставляя омуты и водовороты, может 
быть обозначен северный рубеж малой родины семьи. Правда, в двадца-
ти км еще севернее, выше по Дону, находится г. Павловск, где в начале 
века действовало реальное училище, через которое вышли в свет многие 
из глухих деревень Подонья. В двух км южнее Коловерти, на пологих 
склонах правого берега Дона, пропахших земляничным духом чабреца, 
прилепилась небольшая деревенька Кулаковка, в которой вряд ли когда-
нибудь было больше ста хатенок, укрывавших от непогоды местную бед-
ноту. Была в сельце и деревянная церквушка, но сгорела в начале века, что 

---

— 164 —
ещё больше связало кулаковских крестьян с сравнительно богатым селом 
Казинка, расположенным в пойме реки на другом берегу – она в двух км от 
него. Там была школа, каменная церковь, магазины.
В десяти километрах от Кулаковки ниже по Дону находится доволь-
но большое село Старая Калитва, северной своей частью спускающееся 
к Дону, но в основном, как и Кулаковка, занимавшее пологие возвышен-
ности вдоль древней старицы Дона, обозначенной разорванными друг от 
друга небольшими озерками Приступино и Пидгирное. Возвышенное рас-
положение правобережных сел, так же как отдаленное от Дона левобереж-
ных, объясняется высокими, особенно в прошлом, весенними паводками, 
не позволявшими селиться в наиболее благоприятных для садов к огоро-
дов пойменных местах и занимать для этого нагорные суходолы.
Раньше, до революции, Старая Калитва была слободой (от слова свобо-
да). Свобода состояла в освобождении от налогов, чем она была прирав-
нена к городу.
В Старой Калитве была кирпичная церковь, разрушенная в двадцатых 
годах. Посредине слободы строилась большая новая церковь, которая впос-
ледствии использовалась колхозом под склад, а позже в ней был кинотеатр. 
Были магазины, две школы, в которых учились многие Дятловы третьего 
поколения, в том числе и мой отец. В 1935 году я еще застал старого учи-
теля и директора школы, чуть ли не пятьдесят лет прослужившего на этом 
посту и его жену Дарью Васильевну, угощавших меня медом и грушами из 
своего сада. Во время войны дом учителя и школа сгорели. Дарья Василь-
евна, оставшаяся одна, прожила в землянке (погребе) на месте сгоревшего 
дома до середины пятидесятых годов, там и умерла в глубокой старости.
И раньше и в последнее время в селе жила, в основном беднота. Но 
были, и зажиточные крестьяне в добротных домах под цинковой крышей. 

---

— 165 —
Как и в Кулаковке, основное занятие крестьян – колхозников – сплошная 
распашка плакорной степи и выращивание хлеба. Раньше, больше рожь 
(жито), позже – пшеницу. Немного подсолнечник, гречиха, тимьян (калян-
дра), кукуруза, бахчи. Колхозы, особенно в тридцатых годах, – беднейшие. 
По многу лет на трудодни колхозники не получали ничего. Голод постоян-
но присутствовал в этих селах. Если бы не картошка и не Дон, жизнь здесь 
была бы невозможна.