100 великих военных тайн

Кто повинен в гибели Армады?

Во второй половине XVI века самым могущественным человеком на земле считался король Испании фанатичный католик Филипп II. Хозяин Иберийского полуострова господствовал в Нидерландах, над частью Италии и во всей Америке. Сын Карла V и Изабеллы Португальской, этот мрачный, молчаливый человек объявил себя защитником христианской веры. Не забывал он и о своих интересах в тех странах, которым пока удалось избежать его власти. Так, надеясь посадить на французский трон испанца, он активно поддерживал приверженцев католической лиги.

Но самым злейшим своим врагом этот пятидесятидевятилетний человек считал не кого-нибудь, а свою кузину – королеву Елизавету Английскую. Под сводами своего дворца Эскориал он непрерывно посылал проклятия на голову этой еретички. Религиозные разногласия не были единственными причинами ненависти Филиппа II. Еще большую ярость короля вызывала морская мощь Англии.

Медаль в память гибели Непобедимой Армады

Нападения быстроходных английских кораблей под командой отважных моряков ставили под сомнение регулярность перевозок сокровищ американских колоний в испанские порты. Теперь каждый торговый караван требовалось сопровождать военными кораблями, содержание которых стоило дорого. Однако и это не гарантировало безопасности. В 1575 году королева подготовила следующий удар. Она послала своего лучшего моряка, капитана Дрейка, во главе армады из двадцати пяти кораблей в дерзкий набег на испанские города и порты на побережье Америки. Филипп II располагал в то время великим флотоводцем доном Альваро де Базаном, маркизом де Санта-Крус, выдающимся военачальником, превосходившим по своим качествам лучших английских адмиралов. Это он сделал испанский флот самым могучим флотом планеты. Это ему Филипп II был обязан большинством побед, одержанных испанцами на море, в том числе и самой знаменитой – при Лепанто, где в 1571 году испанский флот под флагом Хуана Австрийского, сына Карла V и сводного брата Филиппа II, нанес сокрушительное поражение турецкой эскадре и завоевал испанской короне господство на Средиземном море.

В 1585 году у короля возникает план собрать мощный флот и нанести решающий удар по Англии и ее морским силам. По замыслу Филиппа II, целью морской операции было сковать английский флот, блокировавший голландское побережье, у южного берега Англии и силами войск под командованием Александра Фарнезе, герцога Пармского, расположенных на юге Нидерландов, на территории современной Бельгии, форсировать пролив Па-де-Кале и вторгнуться на Британские острова.
Санта-Крус рассчитывал, что испанский флот будет играть более значительную роль в операции. Разбив английские эскадры и высадив на берег Англии большой десант, он мог бы облегчить выполнение задачи, возложенной на герцога Пармского. На этом и строился план, представленный королю. Но тот, мня себя великим стратегом, решил, что адмирал требует слишком многого, и сократил в три раза количество солдат, которые должны были в качестве десанта отправиться на кораблях из Испании.
Вынужденный подчиниться, Санта-Крус внес коррективы в свои планы, а в это время герцог Пармский отдал приказ строить огромное число плоскодонных барж, которые должны были перевезти с бельгийского берега в Англию силы вторжения.
До сих пор первоначальные планы адмирала вызывают удивление своей масштабностью. Смета, подготовленная к марту 1586 года, предусматривала участие в операции 556 крупных кораблей и 94 тысяч человек, кроме того, привлекались 40 небольших легковооруженных судов для связи, поручений и разведки и 200 десантных барж, размещенных на палубах больших торговых судов. Флот должен был иметь 196 боевых кораблей, в том числе 150 мощных, хорошо вооруженных парусных галеонов, 40 галер и 6 галеасов (кораблей, имевших и паруса, и весла). Отметим, что только 71 корабль из этого числа прямо принадлежал бы испанским вооруженным силам.
Санта-Крус предусматривал взять снаряжения и продовольствия на 100 тысяч человек в расчете на восемь месяцев. Общая сумма расходов по этому плану составила бы 1 526 425 489 мараведи. Не только Испания, но и все страны Европы, находившиеся под ее властью, должны были принять участие в финансировании операции!
Понятно, что Филипп II не мог согласиться с подобными требованиями. Действительно, к тому времени, когда Санта-Крус представил свой проект, Испания имела в своем распоряжении только 130 кораблей различного тоннажа и тридцать с половиной тысяч солдат для десанта. Что касается длительности экспедиции, то она была сокращена до шести месяцев.
Но взамен Филипп II предоставил адмиралу полную свободу в выборе командующих эскадрами и капитанов кораблей. В этом списке была представлена вся морская элита, весь цвет испанской знати, многоопытные воины, участники многих победоносных сражений. Эскадрами командовали: дон Хуан Мартинес де Рикальде, заместитель командующего флотом, дон Мигель де Окендо, дон Педро де Вальдес, дон Гуго де Монкада, дон Алонсо де Лейва, дон Мартин де Бертандона – все испытанные и прославленные в морских сражениях.
По обычаям того времени, самые богатые из аристократов, участвовавших в экспедиции против Англии, сами оплачивали свои расходы. Кроме того, они брали с собой в поход кованые сундуки, набитые украшениями, золотой посудой, усыпанное бриллиантами оружие. Все это представляло собой колоссальное богатство. Половину оплаты солдатам было решено выдать до отплытия, иначе пришлось бы погрузить на корабли еще сотни миллионов мараведи.
Солдаты десанта, составлявшие две трети всех участников экспедиции, все были профессиональными солдатами. Под командованием генерала дона Франциско де Бобадильи они участвовали во многих сражениях и гордились тем, что ни одного не проиграли. Вместе с шестьюдесятью тысячами пехоты и кавалерии герцога Пармского они представляли грозную силу, не считаться с которой англичане не могли.
Под руководством Санта-Круса эта армия могла стать крайне опасной для Англии. Но судьба нанесла Испании жестокий удар – в феврале шестидесятитрехлетний Санта-Крус умер.
Кто мог бы встать на его место и возглавить экспедицию? В Испании было немало хороших моряков. Однако выбор Филиппа II вызывает крайнее удивление. Вместо того, чтобы назначить человека, доказавшего уже свое воинское умение, он выбирает не только не генерала или адмирала, но аристократа, вообще не имевшего отношения к военному делу, – дона Алонсо Переса де Гусмана «Доброго», двенадцатого сеньора и пятого маркиза де Сан-Лукара де Барамеда, графа Ниебла, седьмого герцога Медина-Сидония. Этот тихий человек спокойно жил в своей вотчине Сан-Лукар, когда узнал от королевского курьера о высочайшем решении. В полной растерянности Медина-Сидония, прекрасно сознавая отсутствие у себя военных способностей, тотчас же отправляет длинное письмо Филиппу II с вежливым отказом.
Но Филипп II был непреклонен. Несмотря на это предупреждение честного человека, хозяин дворца Эскориал настоял на своем решении. И Медина-Сидония с помертвевшей душой отправился в Лиссабон, где готовился к отплытию флот, загрузив в сундуки десять миллионов мараведи «добровольного» вклада в кассу операции…
Король требовал от своего нового адмирала только одного – довести флот до английского берега и там передать командование над всеми силами, сухопутными и морскими, герцогу Пармскому, военные победы которого в Нидерландах выдвинули его в число великих полководцев своего времени.
В апреле Медина-Сидония получает из Мадрида три пакета, скрепленных королевской печатью, с подробными планами и инструкциями к операции, продиктованными лично Филиппом II, все больше и больше считавшим себя военным гением. В основной части король перечисляет причины создания флота, рассказывает о его вооружении и действиях во время похода (любой настоящий адмирал посчитал бы эти поучения оскорбительными). Филипп II подробно излагает также некоторые свои соображения о тактике и возможном боевом построении английского флота. Кроме того, он не забывает подчеркнуть огромную роль операции против Англии в борьбе адептов католической веры против бастиона еретиков…
Далее король предписывает Медине-Сидонии следовать к Маргету английскими водами, избегая французского берега пролива Па-де-Кале из-за опасных «высоких глубин» (еще одно выражение, которое заставило бы настоящего моряка только пожать плечами).
Еще одна инструкция, секретная, предусматривала и действия в случае неудачи. Если войскам с континента не удастся переправиться в Англию, Медина-Сидония должен был захватить остров Уайт, «который не казался сильно укрепленным», и превратить его в базу для будущих военных действий Армады.
И наконец ко всем этим инструкциям прилагался запечатанный пакет, предназначенный герцогу Пармскому. В документе излагались условия мира, которые предлагались побежденной Англии и, конечно, было бы нежелательно, чтобы он попал в руки врагов в случае их победы.
Англичане ничего не знали о намерениях Филиппа II. Им было известно только о создании Армады. Дрейк, самый знаменитый корсар, принятый на официальную службу к королеве за свою экспедицию против испанских колоний в Америке, в 1587 году совершил дерзкий рейд на Кадис и узнал, что корабли Филиппа переполнены разными ценностями. 27 ноября 1587 года Елизавета I созвала военный совет для обсуждения мер по обороне Англии.
21 декабря 1587 года королева назначила главнокомандующего над всеми эскадрами: им стал сэр Чарльз, лорд Говард барон д’Эффингейм, кавалер ордена подвязки, адмирал Англии, Ирландии и заморских территорий. Титулы Говарда не шли ни в какое сравнение с регалиями его будущего противника Медины-Сидонии. Но он был моряком…
В Лиссабоне «Счастливейшая Армада», как ее прозвали (только после выхода из Испании она стала называться «Непобедимой»), готовилась к походу. К концу весны 1588 года, в основном благодаря усердию простых, оставшихся неизвестными офицеров, испанский флот был готов к отплытию. Ранним утром 4 мая, стоя на мостике флагмана «Сан-Мартин», Медина-Сидония с гордостью любовался кораблями, главнокомандующим которых был. Не знал он в тот момент, что дата отплытия была выбрана крайне неудачно, поскольку Армада теперь могла достичь Ла-Манша не ранее конца лета. Однако вскоре он будет сильно разочарован. Встав на якоря на рейде Белема, в устье Тежу, Армада будет вынуждена ждать две недели попутного ветра.
Погода стояла ненастная, и на борту кораблей энтузиазм первых часов похода быстро улетучился. Командующий андалузской эскадрой провел инспекцию запасов продовольствия на своих кораблях и был неприятно удивлен тем, что часть бисквита уже наполовину испорчена, что солонина, сыр, рыба, овощи также не в лучшем состоянии. Что касается вина, которого было менее кварты на человека в сутки, оно оказалось практически не годным для питья. Со своей стороны, генеральный инспектор дон Хорхе Манрик проверил количество солдат, и оказалось, что вместо 28 тысяч человек десанта на кораблях осталось только 22,5 тысячи…
Но Медина-Сидония, казалось, не беспокоился. Воспользовавшись вынужденной паузой, он издает следующий приказ: «Ни в коем случае, – говорилось в нем, – ни один из кораблей Армады не должен покидать строй без моего разрешения. Если какой-нибудь из них будет унесен штормом до того, как будет пройден мыс Финистерре, он должен, как только появится возможность, направиться в Ла-Корунью. Всякое отклонение от этого приказа будет караться смертной казнью с конфискацией имущества. После мыса Финистерре эскадры берут курс на острова Солли. Ни один корабль, отставший от эскадры по любой причине, не должен вернуться в Испанию под страхом смерти, поражения в правах и конфискации имущества. Он должен продолжать предписанный курс и ждать основные силы Армады, если он придет раньше, у острова Солли. Если он опоздает, то продолжит путь в залив Маунтс-бей, расположенный между мысом Лендс-Энд и мысом Лизард».
Но человек предполагает, а океан располагает. Через неделю после отплытия Медина-Сидония сообщает своему королю, что из-за плохой погоды опытные капитаны посоветовали ему вернуться в Эль-Ферроль или Ла-Корунью. Не дожидаясь ответа, он отдал приказ искать убежище и уже скоро сообщает о своем прибытии в Ла-Корунью. С ним укрылись от шторма в безопасной бухте только несколько кораблей. «И вот я в Ла-Корунье, – пишет он, – едва с половиной моего разбросанного ураганом флота. То, что осталось от Армады, теперь уступает по силе противнику. Люди упали духом, и от нашей мощи ничего не осталось!»
Теперь несколько слов о британском флоте. Далеко не такой впечатляющий, как Армада, он состоял из всего, что на тот момент могло держаться на плаву. Кроме 34 кораблей королевского флота, в него входили 28 вооруженных торговых судов под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка, 30 различных кораблей, снаряженных лондонским Сити, 33 корабля, вооруженных лордом-адмиралом и 45 маленьких, плохо вооруженных каботажных суденышек.
В Англии предпринимались все меры для подготовки к обороне страны. К этому следует добавить, что на кораблях не было ни одного человека, который не знал бы морского дела, и командовали этим небольшим флотом капитаны, давно уже бороздившие моря и океаны земного шара.
Только 12 июля Армада покинула Ла-Корунью. Следующие 3 дня она прошла с попутным юго-восточным бризом, который нес ее прямо к английским берегам. Но 16 июля ее настиг полный штиль, и на море опустился густой туман. И внезапно разразился страшный шторм. Несчастный Медина-Сидония, с трудом переносивший качку стоящего на якоре в порту корабля, совсем слег. Когда шторм утих, в строю не досчитались 40 кораблей. Отправились на их поиски и почти всех нашли у мыса Лизард, где они ожидали отставшую Армаду. Но 4 галеры и «Санта-Анна», флагманский корабль бискайской эскадры, исчезли навсегда. Едва прошел шторм, другая напасть настигла Армаду.
Голландские пираты, действовавшие по приказу королевы Елизаветы, начали беспокоить своими нападениями тяжелые и медлительные испанские корабли, стараясь задержать продвижение флота Филиппа II.
Как бы то ни было, в пятницу 19 июля, в 4 часа пополудни впередсмотрящие увидели землю. Армада, или, по крайней мере, то, что от нее осталось, достигла мыса Лизард, то есть английского берега на южной оконечности Корнуэлла, юго-западной провинции Англии. По приказу Медины-Сидонии с борта адмиральского корабля «Сан-Мартин» раздались три выстрела из пушек, на мачтах взвились королевский флаг и стяги с изображениями Христа и Божьей Матери. Корабли бросили якоря, на них были проведены молебны.
В этот вечер, 19 июля, и весь следующий день казалось, что дела у испанцев идут прекрасно. Ветер был благоприятным, дул с юго-запада и не позволял англичанам выйти в море. Британский королевский флот тщетно пытался на рассвете 20 июля покинуть свои порты. Но англичане имели дело не с моряком, который смог бы воспользоваться преимуществами, предоставленными стихией. Медина-Сидония был слишком озабочен подсчетом своих сил и определением их диспозиции для точного донесения своему королю. У него не хватило времени подготовить приказ о сражении. Можно ли упрекнуть его в этом? Он, как верный слуга своего короля, должен был выполнять его строгие предписания.
Всего за несколько часов из-за своей некомпетентности и нерешительности Медина-Сидония потерял для Армады великолепный шанс достичь поставленной цели.
На рассвете воскресного дня 21 июля раздались первые залпы пушек. Быстроходные корабли Говарда на всех парусах устремились на левый фланг противника. Это нападение оказалось неожиданным для испанского флота, и Армаде пришлось в спешке принимать боевой порядок. Но в то время показались паруса с юга – это подошла эскадра под командованием Дрейка, вышедшая из Плимута, и, несмотря на численный перевес врага, пошла в атаку.
Медина-Сидония, который наблюдал за берегом и оттуда ожидал сопротивления, был застигнут врасплох. Правое крыло испанской эскадры было вскоре дезорганизовано, и боевой строй тяжеловесных высокобортных испанских кораблей, с трудом маневрировавших при южном ветре, смешался под ударами быстрых английских судов. Через несколько часов Армада вынуждена была прекратить сражение и в беспорядке направиться на восток в сторону острова Уайт, который Филипп II намечал превратить в базу для будущих операций.
Но Говард не прекращал преследования. И Дрейк, со своей стороны, не отставал, непрерывно ведя огонь по отставшим небольшим кораблям врага. Во время неудачного маневра два испанских галеона – «Санта-Каталина» и «Росарио» – столкнулись. «Росарио» получил серьезные повреждения, потерял ход и вскоре стал добычей англичан. Это оказалось большим подарком для моряков Елизаветы, ибо у них заканчивался порох и ядра. Ценности, находившиеся на борту корабля, пополнили сокровищницы британской короны.
Сэр Говард, собрав на совет своих капитанов, решил не прекращать сражения и воспользоваться тем, что удача была на его стороне. Перед Дрейком была поставлена задача продолжать атаковать испанский флот всю ночь с 21 на 22 июля, а другие эскадры должны были быть готовы возобновить бой с рассветом. Утром 22 июля Армада достигла города Торки. По планам, здесь также была возможна высадка десанта. Но присутствие английского флота не позволяло выполнить необходимые маневры. Медина-Сидония решил продолжать движение и идти прямо к острову Уайт. У него оставалось только две возможности: бросить якорь перед Уэймутом, около полуострова Портленд или достичь острова Уайт, как предписывали инструкции Филиппа II.
Англичане обманули Медину-Сидонию. Оставив между Армадой и берегом небольшую часть своего флота, они создали впечатление, что могут быть быстро раздавлены превосходящими силами испанцев. В действительности хитрый Говард этим маневром сковал центр боевого порядка противника, где находились самые мощные корабли, а главные силы британского флота, выйдя в открытое море, напали на врага с тыла.
Для Медины-Сидонии это оказалось полной неожиданностью. Удар эскадры Дрейка с юга совершенно дезорганизовал боевой порядок Армады, пушки которой были направлены в сторону берега. Но состояние дел и у англичан было не блестящим. После предыдущих боев на многих кораблях не хватало боеприпасов для ведения нового сражения. А Армада была еще достаточно сильна, и остров Уайт находился совсем недалеко.
В среду, 24 июля, канонада смолкла, и два флота под легким западным ветром параллельным строем двигались в направлении острова Уайт, расположенного в 40 милях от Портленда. Но если тяжелые корабли Медины-Сидонии с трудом могли маневрировать, то более легким англичанам удалось перестроиться и принять боевой порядок.
Говард готовился начать новую атаку в ночь с 24 на 25 июля. Внезапно ветер стих, и рассвет оба флота встретили в неподвижности, с обвисшими парусами.
Англичане не растерялись и с помощью весельных лодок вывели свои самые мощные корабли на линию огня. В 5 часов утра 25 июля канонада возобновилась. Казалось, что удача на стороне моряков Елизаветы, и они смогут нанести решающий удар Армаде. Но вдруг поднялся ветер, наполнил паруса, и испанцы, в свою очередь, заняли позицию для стрельбы.
Но, к своему несчастью, они уступали в морском умении британским морякам, которые и на этот раз лучше воспользовались неожиданным изменением ветра и усилили свои атаки.
Столкнулись две совершенно различные тактики ведения морского боя. С одной стороны – испанского флота, имевшего подавляющее превосходство в огневой мощи, но парализованного неспособностью своего адмирала, умевшего выполнять только предписания, данными ему Филиппом II. С другой – английских эскадр, состоявших из разнородных, не всегда хорошо вооруженных кораблей, но командиры которых использовали малейшую возможность для нанесения урона врагу. Подчиняясь Говарду, они знали, что каждый должен сделать все, лично от него зависящее, но помешать испанцам ступить на землю их родины.
Показывая чудеса отваги, небольшие английские корабли подходили на пятьдесят-шестьдесят метров к огромным неповоротливым испанским галеонам, давали залп в их высокие борта и, умело маневрируя, уходили, прежде чем вражеские канониры успевали навести свои орудия.
Английская тактика позволила добиться того, на что моряки Елизаветы не смели и надеяться: Медина-Сидония не смог подойти к острову Уайт. Вечером 25 июля он отправляет на быстроходном посыльном судне капитана Педро де Леона к герцогу Пармскому с сообщением, что Армада не смогла выполнить поставленную перед ней задачу сковать английский флот на юге Британских островов.
Едва отправив послание, он, после совещания с командующими эскадр, шлет вдогонку еще одно. На этот раз с просьбой о помощи: на кораблях Армады кончались боеприпасы, и Медина-Сидония просит прислать корабли со снаряжением. Таким образом, флот, который должен был помогать сухопутным силам, расположенным в Европе, сам вынужден был просить поддержки!
Получив это послание, герцог Пармский встревожился. Каким образом Непобедимая Армада, вызывающая восхищение всех, кто провожал ее в Португалии, оказалась сегодня практически во власти англичан? Как бы то ни было, главнокомандующий испанскими войсками в Нидерландах смог ответить Медине-Сидонии только то, что не в состоянии прийти на помощь. Он практически не имел военного флота, а транспортные баржи, построенные по приказу Филиппа II для перевозки войск, никоим образом не могли рассматриваться как боевые корабли.
А тем временем Армада, преследуемая эскадрами Говарда, Дрейка и другими английскими кораблями, достигла восточного побережья Британии и медленно дрейфовала мимо мыса Гри-Не. Она оказалась перед проливом Па-де-Кале, но не победительницей, как расчитывал король Испании, а преследуемая все еще уступающим ей по численности, но решительным и умелым врагом, и не знающая, куда она направится дальше.
В конце концов было решено остановиться перед Кале, в расчете, что герцог Пармский сможет подойти на помощь из Дюнкерка по берегу. По приказу Медины-Сидонии испанские корабли выстроились в две линии и бросили якоря. Для Непобедимой Армады наступила передышка, и можно было попытаться привести себя в порядок. На помощь французов рассчитывать не приходилось. В этой борьбе фанатичного католика испанского короля с английской королевой-гугеноткой Франция, раздираемая религиозными войнами, сохраняла строгий нейтралитет.
К тому времени еще никто из испанских грандов, находившихся на кораблях, не сомневался в военных талантах своего короля, а также его адмирала – Медины-Сидонии. Для них все предыдущие несчастья происходили от козней англичан. Никто не подумал, что условия были для всех равны, даже, можно сказать, для подданных королевы – хуже, но они показали себя истинными моряками и с момента прихода Армады к британским берегам выбирали наилучший маневр и прекрасно использовали любые капризы стихии. Конечно, корабли Говарда и Дрейка были легче и потому более маневренны, но они и не были перегружены никакими бесполезными богатствами. Напротив, им часто не хватало даже пороха, ядер и продуктов. Превосходство врага они компенсировали яростной энергией в бою и несокрушимой верой в победу над врагом своей родины, а моральный дух испанцев падал с каждым днем.
Если Армада не потерпела окончательного поражения у Кале, то только потому, что ветер в который раз переменился и не позволил Говарду, который к тому же задержался, расправляясь с одним из отставших испанских галеонов «Сан-Лоренцо», нанести решающий удар. Потерявший рулевое управление «Сан-Лоренцо» далеко отстал от главных сил Армады и пытался в одиночку дойти до Кале. Сэр Говард на своем флагмане «Арк Ройал», в сопровождении множества более мелких судов разграбил и потопил его. Но этот бесполезный бой заставил его потерять драгоценное время и позволил противнику занять боевой порядок. Испанцы были готовы к бою, когда Говард приблизился к Кале, к тому же ветер стал меняться в неблагоприятную для него сторону. Наконец Армаде удалось сняться с якорей, и Медина-Сидония взял курс на Дюнкерк, все еще надеясь получить помощь от герцога Пармского. Но англичане также воспользовались юго-западным ветром, и их более легкие корабли обогнали в открытом море испанцев.
Перед Дюнкерком эскадры Говарда вновь открыли огонь. Ядра ударили в высокие борта испанских судов, нанося им страшные разрушения. Солдаты, не привыкшие к морским сражениям, пришли в ужас от непрерывной бомбардировки. И если корабли, хотя и были повреждены, еще держались на плаву и могли участвовать в бою, то люди на них были полностью деморализованы и неспособны к сопротивлению. Они видели спасение только в бегстве. Редкий испанский корабль принимал бой и отвечал ударом на удар.
Армада не выдержала яростного натиска англичан и взяла курс на север. Таким образом, Медина-Сиорния потерял последний шанс получить помощь герцога Пармского. Оставляя за собой искалеченные корабли, которые становились легкой добычей голландских пиратов, Армада покинула поле боя. Многочисленные обломки испанских кораблей усеяли низкий берег Фландрии.
Самые мощные испанские корабли, однако, смогли отбиться от пиратов и, несмотря на преследования англичан, поднялись к восточному побережью Англии. Так началось это необычное плавание. Чтобы вернуться в Испанию, Армада должна была обогнуть с севера Англию и Шотландию, затем повернуть на юго-запад и вдоль берегов Ирландии выйти в Атлантический океан.
Если верить испанским авторам того времени, то получается, что это ветер заставил Медину-Сидонию против его воли выбрать длинный, опасный путь. Конечно, это не так. Ведь эскадры сэра Говарда, убедившись, что Армада пошла на север, прекратили преследование и вернулись к южным берегам Англии. Англичане были уверены, что настал конец испанскому флоту и ни один корабль не вернется на Иберийский полуостров. В действительности Медина-Сидония решил обогнуть Британию по совету опытных моряков, имена которых история для нас не сохранила. В начале августа он передал капитанам всех оставшихся кораблей подробные инструкции с планом дальнейших действий и направлением движения, которые могли привести их на родину. Было решено, что Армада пройдет между Шетландскими островами и Норвегией, затем повернет на запад и затем курсом вест-зюйд-вест выйдет в Атлантику. Оказавшимся в океане кораблям будет легко взять курс на Испанию.
Благодаря умению своих капитанов и рулевых флагман «Сан-Мартин» и другие крупные корабли Армады смогут дойти домой, несмотря на жестокие осенние штормы. Они проделают этот путь в пять тысяч миль за месяц, что для того времени было неплохим результатом. Но если «Сан-Мартину» и некоторым большим кораблям суждено будет благополучно избежать гибели, то множество более мелких судов, особенно торговых, один за другим будут выброшены на британский и ирландский берег или разобьются о скалы на протяжении этого длинного, опасного пути.
До середины августа остатки Армады оставались вместе и даже сохраняли какой-то строй и приличную скорость. Но с 15 августа погода резко ухудшилась, подул встречный ветер. Только наиболее крупные корабли смогли бороться со стихией, а остальные были разбросаны, поскольку их парусное вооружение позволяло двигаться вперед только при попутном ветре. Так один из галеасов, «Зунига», оказался у берегов Исландии!
Остальных, одного за другим, выносило к незнакомым берегам, их экипажи попадали в руки английских гарнизонов и были безжалостно уничтожены.
Таким образом, на всем протяжении от устья Темзы до Оркнейских островов, от Гебридских островов до юго-западной оконечности Ирландии, побережье было усеяно обломками разбитых кораблей Армады. Сокровища испанских аристократов, находившиеся на них, скрылись под волнами. Золото, драгоценные камни, ювелирные украшения и дорогое оружие пропали навсегда. Иногда рыбацкие сети вытаскивали на берег сундук с одеждой или бумагами. Но никто еще не находил хотя бы части испанских сокровищ.