1 Предмет этнологии

Готтентоты Готтентоты составляют особую группу племен, близкую в некоторых отношениях к бушменам. Основанием для объединения их служат некоторые антропологические признаки. Кроме того, лингвисты отмечают много общих черт в бушменских и готтентотских языках в области как фонетики, так и грамматического строя и словарного фонда. Объединяя готтентотов и бушменов в одну группу, антропологи говорят о койсанской расе, или расовом типе, лингвисты — о койсанской группе языков. Название это условно и составлено из слов кой + сан. Кой на языке готтентотов обозначает «человек», и готтентоты себя называют «кой- коин» («люди людей», т. е. настоящие люди). Вторая часть условного названия — сан. Своих соседей бушменов готтентоты называют сан, что является, повидимому, презрительным названием. Хотя готтентоты и бушмены относятся к одной группе, тем не менее это совершенно различные народы. В середине XVII в., т. е. ко времени появления в Южной Африке первых голландских колонистов, готтентоты населяли всю южную оконечность Африки — от- мыса Доброй Надежды до р. Кеи. 1оттентоты представляли в то время многочисленную группу скотоводческих племен. Огромные стада крупного рогатого скота составляли их основное богатство. Кроме того, они разводили овец и коз. Внешний быт и обычаи готтентотов самого начала XVIII в. прекрасно описаны голландцем Петером Кольбом. Готтентоты жили в плетенных из прутьев круглых хижинах, сверху покрытых шкурами. Хижины располагались по кругу, внутрь которого загонялся скот. Первые голландские колонисты такие поселения называли краалями; в каждом из них жило 300—400 чел. Краали имели временный характер; когда пастбищ в окрестностях не хватало, население переходило на новые места. Скот находился во владении больших патриархальных семей, некоторые из них имели по нескольку тысяч голов. Уход за скотом был обязанностью мужчин. Женщины приготовляли пищу и сбивали в кожаных мешках масло. Молочная пища была основой питания. Заботясь о сохранении поголовья скота, готтентоты избегали колоть скот, и мясную пищу доставляла им охота. Шкуры животных шли на одежду, утварь и пр., шкурами покрывали хижины, из них шили мешки и плащи. Оружием служили копья с железными наконечниками, луки и стрелы, длинные метательные палицы — кирри. Все необходимые железные орудия готтентоты изготовляли сами. Они умели не только обрабатывать железо, но и плавить его из руды. Кольб так описывает технику обработки железа: «Способ, каким они выплавляют железо из руды, состоит вкратце в следующем. Они выкапывают четырехугольную или круглую яму в земле около 2 футов глубинои и разводят там сильным огонь, чтобы раскалить землю. Когда вслед за тем они бросают туда руду, то разводят там вновь огонь так, чтобы от сильного жара руда расплавилась и стала текучей. Чтобы собрать это расплавленное железо, делают рядом с первой ямой другую на 1 или 1,5 фута глубже; и так как из первой плавильной печи в другую яму ведет жёлоб, то стекает туда по нему жидкое железо и там охлаждается. На следующий день они вынимают выплавленное железо,, разбивают его камнями на куски и вновь с помощью огня делают из него все, что им угодно и нужно». Твердый камень заменял им наковальню, молот был каменный, на камне же они шлифовали готовый предмет. «Всякий,—- говорит Кольбе,— кто знает их стрелы и ассегаи, будет удивлен тем, что они сделаны без помощи молота, щипцов и других инструментов, и оставит всякую мысль о том, чтобы считать готтентотов глупыми и невежественными, при виде этих свидетельств их прекрасного здравого ума»^1. Готтентоты делились на много племен, каждое из которых говорило на своем особом языке. Во главе племени стоял вождь, руководивший всеми делами, при нем был совет из старейших членов племени. Среди готтентотов существовало уже значительное имущественное неравенство. Наряду с богачами, владевшими огромными стадами, были бедняки, имевшие одного-двух быков и нескольких овец или коз. У готтентотов существовало также рабство; захваченных на войне пленников не убивали, рабы наряду с бедняками пасли скот богачей. Есть все основания предполагать, что бушмены и готтентоты населяли некогда всю южную и значительную часть Восточной Африки: на территории Танганьики до сих пор еще живут племена, языки которых близки к языкам бушменов и готтентотов. Очевидно, эти племена являются остатками прежнего населения Танганьики. Позднее всю Восточную и большую часть Южной Африки заселили племена негроидной расыг говорящие на языках банту. Банту Переселение банту относится к очень отдаленному времени. Во всяком случае, уже больше тысячи лет назад банту населяли восточные берега Африки вплоть до Наталя. Несомненно, что на всей территории Восточной Африки происходили постоянные передвижения племен, вызываемые самыми разнообразными причинами. Некоторые племена банту двигались в южном направлении из районов нынешней Северной Родезии. На этом основании некоторые историки Южной Африки пытаются «доказать», что коренное африканское население банту Южной Африки — такие же завоеватели, как голландцы и англичане, которые, как известно, появились в Южной Африке одни в XVII, другие в XIX в. Так, профессор Брукс, «представлявший» в сенате ЮАС «интересы туземного населения», нагло заявлял, что «банту такие же завоеватели, такие же чужестранцы в Южной Африке, как и европейцы»^1. Подобные заявления идеологов южноафриканского империализма вызывают возмущение даже среди буржуазных ученых, занимающихся историей Африки, языками и культурой народов банту. Автор грамматики басуто Э. Жакоте, например, пишет: «Племена басуто населяли эту страну в течение столетий. Теперь, однако, в так называемых историях принято утверждать, что басуто были лишь людьми, вторгнувшимися в их собственную страну. Скоро, наверное, будут утверждать, что европейцы прибыли туда до них и что басуто, а не буры Оранжевой республики были агрессорами. Это не книга по истории, и мы не собираемся разбирать войны между белыми и черными. Но мы хотим воспользоваться случаем для протеста против фальсификации истории Южной Африки, которая сейчас в полном ходу и которую можно найти даже в школьных учебниках... Мы хорошо понимаем, какому делу помогают этим»^1. Ко времени появления европейцев в Южной Африке (середина XVII в.) банту заселяли всю Южную Африку, исключая западную часть нынешней Капской провинции ЮАС, где жили бушмены и готтентоты. По всему юго-восточному побережью от р. Грейт Фиш до нынешней португальской колонии Мозамбик, ограниченные с севера Драконовыми горами, жили многочисленные племена, сложившиеся к началу XX в. в две народности— коса и зулу. В глубине страны, по ту сторону Драконовых гор, жили группы племен басуто и бечуана, населявшие всю страну между реками Оранжевая и Вааль и далее к северу, до долины р. Лимпопо, а также весь современный Бечуаналенд. В северной части нынешнего Трансвааля жило племя бавенда, а севернее его группа племен машона: макаранга, вазезуру, вандау и многие другие. Они населяли равнины нынешней Южной Родезии и прилегающую к ней часть Мозамбика вплоть до самого океана. В тропических лесах Мозамбика жили ватсонга; они составляли три группы, в состав каждой из которых входило множество отдельных племен. Пустыня Калахари отделяла эту южную группу племен банту от немногочисленной группы племен, живших к западу от этой пустыни. К ним относились племена гереро — овагереро, овамбандьеру и др., близкие к ним по языку племена овамбо, овакуаньяма, овандонга и др. Среди них жили небольшие группы горных дама (или горных дамаров); они говорили на языках готтентотов, но по своему физическому типу были близки народам банту. Племена банту к началу европейской колонизации стояли на значительно более высоком уровне развития, чем бушмены и даже готтентоты. Основным средством существования было скотоводство. Наряду со скотоводством племена банту знали развитое мотыжное земледелие. Из всех южноафриканских племен банту только гереро ограничивались скотоводством и не занимались земледелием. Как и у племен банту, живущих в других местностях, большим подспорьем в хозяйстве служили сбор дикорастущих плодов и охота. Вооружение охотника состояло из метательного копья, топора, дубины и у некоторых племен — лука и стрел с железными наконечниками. Для ловли мелких животных и птиц ставили западни и силки. На слонов, буйволов, носорогов и т. п. организовывали коллективную охоту, облаву силами всей деревни, рода или даже целого племени. Для облавы строили два длинных частокола, сходившихся под углом, в углу оставляли выход, за которым была вырыта длинная глубокая яма. Дикие животные, загнанные в узкий проход, образованный частоколами, устремлялись в оставшийся свободный выход и попадали в яму. Иногда на звериных тропах, ведущих к водопою, устраивали ловчие ямы, прикрывали их слегка хворостом и травой, а на дне ставили острые отравленные колья. Домашняя промышленность до европейского завоевания достигла значительного развития, и уже намечались первые шаги к отделению ремесла от земледелия. Из железа и дерева банту вырабатывали орудия труда и предметы домашнего обихода, из шкур животных шили одежду, делали щиты. Ткачества они не знали. Железо выплавляли в крайне примитивных, небольших по размеру плавильных печах-ямах, куда руду закладывали вместе с древесным углем. Воздух подавался ручными мехами. Каждый мех представлял собою мешок; к одному его концу прочно, без зазоров, приделывалась деревянная трубка; другой конец, открытый, заканчивался двумя дощечками, которые при сжимании мешка плотно закрывали отверстие. Человек садился между двумя мехами и, открывая или закрывая их поочередно, создавал постоянный приток воздуха. Чистого железа получить таким способом сразу нельзя. Обычно выплавку производили повторно и получали довольно чистое железо. Молотки и клещи выделывались из железа. Железный молоток употреблялся только для легких работ; для ковки больших криц пользовались каменным молотом, наковальней служил прочный камень. Из железа вырабатывали мотыги, топоры, ножи, наконечники для копий и стрел, украшения (запястья и др.) и даже иглы без ушек. Плавили также медь, которая шла главным образом для изготовления украшений (браслеты, ожерелья). Искусством плавки металла обладали далеко не все, и не каждый мог обзавестись необходимыми приспособлениями и инструментом. Плавкой металла и кузнечным ремеслом занимались немногие, и они считались знатными членами общества. Гончарный круг юго-восточным банту еще не был известен. Глиняную посуду делали, начиная со дна, путем наращивания глиняных колец; потом ее обжигали на костре, накладывая в середину сухой травы. После обжига поверхность посуды покрывали слоями красной охры и графита и ^полировали до блеска. Из дерева выделывали ручки для металлических орудий и инструментов, ложки, чашки и пр. Деревянные изделия, особенно чашки и кубки, украшались богатым геометрическим орнаментом. Бечуаны и некоторые другие племена придавали ручкам ложек вид фигур различных животных, особенно часто жирафы. Из травы и камыша плели цыновки, маты, зернохранилища, корзины и многие другие предметы домашнего обихода. Банту достигли высокого мастерства в обработке шкур и изготовлении дз них одежды. Мужчины и женщины носили каросс — род плаща или накидки из шкур, которым укрывались и по ночам^1. Накароссы шлишкуры антилоп, газелей, серебристого шакала и других животных, реже быка. Снятую с убитого животного шкуру высушивали, очищали от мездры толченым песчаником и разминали руками, смазанными жиром, пока шкура не становилась мягкой и эластичной, как шелк. Свежую шкуру быка выделывали несколько по-иному: ее растягивали на земле, высушивали и затем очищали скребком от жира и мяса; ее разминала группа мужчин под звуки хоровой песни. Иногда на шкуру наносили геометрический орнамент. Кароссы родовой и племенной знати выделывались из шкур львов, пантер и шакалов; ношение этих шкур было привилегией знати и отличало ее от рядовых членов общины. Каросс носили мехом внутрь и закрепляли на плече завязками из кожаных ремешков. Кроме каросса, носили набедренники и передники, обычно из мерлушки. Набедренник мужчины представлял собою треугольный кусок шкуры, длинный угол которого пропускался между ног и сзади прикреплялся к поясу. Женщины носили передник — короткий прямоугольный кусок шкуры. Такой же кусок шкуры, только с длинным разрезом посредине, прикреплялся сзади. Из шкур животных изготовляли сандалии и мешки для хранения и переноски продуктов, а кроме того, бечуаны изготовляли вместительные сосуды для доставки молока с отдаленных пастбищ. Украшениями служили нитки бус, ручные, ножные и шейные кольца из железа или меди, разнообразные подвески, браслеты и налобные повязки. На голове носили меховые шапочки, а иногда плетенные из травы конические шляпы. Южноафриканские племена банту до европейского завоевания вели натуральное хозяйство. Разделение труда было еще главным образом половозрастное. Мужчины занимались скотоводством, охотой и производством изделий из железа и дерева. Земледелие было делом женщин, но целину поднимали мужчины. На плечах женщины лежала почти вся хозяйственная работа по дому. Она носила воду, заготовляла топливо, размалывала на зернотерках просо, готовила пищу, варила пиво, поддерживала порядок и чистоту в хижине. Она занималась сбором дикорастущих плодов, изготовляла глиняную посуду, цыновки и т. д. При постройке хижины мужчины возводили остов, а все остальные работы предоставляли женщинам. Подростки пасли скот, помогали отцам или старшим братьям, а девушки под руководством взрослых женщин занимались домашним хозяйством. Экономические связи выражались во взаимопомощи, в организации коллективной охоты и во внутриплеменном обмене изделиями домашней промышленности: изделиями кузнечного ремесла, глиняной и деревянной посудой, украшениями, оружием, зерном и скотом. Производства на рынок банту не знали, базаров не существовало. Обмен носил исключительно местный, случайный характер. Всеобщего эквивалента не было, но уже устанавливались определенные пропорции: за глиняный горшок отдавали столько зерна, сколько в нем помещалось; одинассегай приравнивался к быку. Более значительно был развит межплеменной обмен. Вела его преимущественно родо-племенная знать, в руках которой скапливалось большое количество скота, шкур и разных изделий домашней промышленности; слоновая кость и шкуры некоторых животных были монопольной собственностью вождей племен, и только они могли обменивать их. Рядовые члены племени вели внешний обмен только с разрешения вождя и с уплатой ему некоторой доли. Поддерживался оживленный обмен между племенами банту, с одной стороны, готтентотами и бушменами — с другой. В местности по среднему течению р. Оранжевая возникало нечто подобное ежегодным ярмаркам, на которых встречались бечуаны и готтентоты. Бечуаны «в дождливый сезон переходили отделявшую их от кой-коинов пустыню и приносили с собой табак, ложки и запястья из слоновой кости, медные кольца и браслеты, медные и железные ожерелья, топоры и копья с железными наконечниками, прекрасные кожаные кароссы и обменивали все это на скот»^1. Готтентоты служили посредниками между племенами банту и бушменами, выменивая у последних страусовые перья и яйца, шкуры диких животных и рога. Не менее оживленный обмен имел место между зулусами н басуто. Басуто предлагали шкуры леопардов, страусовые перья, крылья журавлей и получали скот, мотыги, наконечники копий, медные кольца и ожерелья. Сильный толчок развитию обмена дало появление португальцевТв Мозамбике, бурских колонистов на Капском полуострове, английских купцов в Натале и проникновение во внутренние районы охотников и скупщиков слоновой кости, купцов, миссионеров и путешественников, доставлявших продукцию европейской промышленности. Английский миссионер Р. Моффат сообщает, что хотя у матабеле право на торговлю с иноплеменниками и белыми принадлежало вождю — Моселекатсе, но женщины тайком приносили ему молоко и другие продукты, чтобы выменять европейские диковинки; как видно, монополия вождя уже оказывалась стеснительной и постепенно подрывалась. Европейские товары только еще начинали проникать к матабеле. 17 сентября 1857 г. Моффат писал жене, что видел первого матабеле в европейском костюме — старой куртке и коротких брюках; это был один из военачальников, близких к Моселекатсе, выехавший навстречу Моффату. Моселекатсе показывал Моффату две большие корзины, наполненные европейскими товарами: клетчатыми тканями, набивным ситцем, носовыми платками, оконными занавесками. Все это лежало без употребления; жены Моселекатсе не интересовались текстильными товарами, а сам он заботился прежде всего о приобретении ружей для защиты от буров, и фургонов, так как никаких транспортных средств у него не было. Основной формой поселения большинства племен был крааль, в котором, как правило, жила одна большая семья. Все краали имели почти одинаковую круглую планировку: в центре крааля — скотный двор, огороженный частоколом, плетнем, каменной или глинобитной оградой. Кругом скотного двора в определенном порядке располагались хижины: ближе к выходу из скотного двора — хижина первой жены или матери, затем хижина второй жены, третьей, хижина детей и т. д. Около каждой хижины — пристройка для приготовления пищи и иногда другая пристройка — кладовая. Зерно хранилось в особых зернохранилищах — в ямах, стенки которых обмазывались глиной, или в огромных куполообразных корзинах на подмостках. У бечуанов была принята иная форма поселения — крупные поселения, насчитывающие до тысячи и более хижин. В сущности это те же краали, но расположенные кучно. Вызывалось это недостатком в стране бечуанов источников воды, и население группировалось вокруг немногочисленных водоемов. Жилищем южноафриканским банту служили круглые в основании хижины. Сооружали их следующим образом: длинные, тонкие жердочки закапывали в землю по кругу, вершины их нагибали, переплетали и связывали; на получившийся полусферический остов накладывали слой травы, связанной пучками. Этот остов поддерживался одним или несколькими столбами; в центре хижины устраивался очаг, а в крыше над ним — дымоход. Кровати, столы, стулья заменяли цыновки, маты из травы. Деревянных построек банту не знали. У некоторых племен, как бечуаны, встречались сложенные из камня хижины и глинобитные печи.