Закона и свободный рынок Слуги закона «Капитализм»

Глава 3. Платоновская теория форм или идей
I
Платон жил в период войн и социальных неурядиц, которые, насколько мы знаем, были еще более острыми, 
чем те, которые тревожили Гераклита. Когда он был подростком, крах племенной жизни в Афинах, его родном 
городе, привел сначала к тирании, а потом к победе демократических сил, ревниво пресекавших всякие попытки 
восстановить тиранию или олигархию, т. е. власть ведущих аристократических семейств
1
. В период его юности 
демократические Афины вели смертельную схватку со Спартой, главным городом-государством Пелопоннесского 
полуострова, сохранившим многие законы и обычаи древней племенной аристократии. Пелопоннесская война 
длилась с небольшими перерывами двадцать восемь лет. (В главе 10, в которой более подробно описывается 
историческая ситуация того времени, будет показано, что война не окончилась с падением Афин в 404 г. до н.э., 
как это иногда утверждается
2
.)
Платон родился во время войны, а когда она закончилась, ему было двадцать четыре года. Война привела к 
распространению чудовищных эпидемий, а в последний ее год разразился голод, пали Афины, началась 
гражданская война и установился террористический режим, называемый обычно правлением Тридцати тиранов. 
Двое из этих тиранов были дядями Платона, и оба они погибли, безуспешно пытаясь сохранить установленный 
ими режим от посягательств демократов. Восстановление мира и демократии не принесло Платону никакого 
облегчения. Его любимый учитель Сократ, которого он впоследствии сделал главным действующим лицом 
большинства своих диалогов, предстал перед судом и был казнен. По-видимому, и сам Платон находился в 
опасности, поэтому после смерти Сократа он вместе с другими его учениками покинул Афины.
Позднее, впервые посетив Сицилию, Платон оказался вовлеченным в политические интриги, которые плелись 
при дворе Дионисия Старшего, сиракузского тирана, и даже после возвращения в Афины и основания Академии 
Платон вместе с некоторыми своими учениками продолжал принимать активное участие в заговорах и 
революциях
3
, составлявших главное содержание сиракузской политики, что в конечном счете имело для него 
роковые последствия.
Этот краткий очерк политических событий объясняет, отчего мы находим в работах Платона, точно так же, как 
и Гераклита, указания на то, что он глубоко страдал от политической нестабильности и опасностей своего 
времени. Как и у Гераклита, в его жилах текла царская кровь — во всяком случае, согласно преданию, его предки 
по отцовской линии восходили к Кодру, последнему племенному царю Аттики
4
. Платон очень гордился семьей 
своей матери, которая, как он говорит в своих диалогах (я имею в виду «Хармида» и «Тимея»), происходила от 
Солона, афинского законодателя. Его дяди по материнской линии Критий и Хармид были хорошо известными 
лидерами Тридцати тиранов. Поэтому вполне можно было ожидать, что при таком знатном происхождении, 
Платон должен был интересоваться общественными делами. И в самом деле, большинство его работ 
оправдывают эти ожидания. Платон
5
сообщает нам (если его «Седьмое письмо» подлинно), что его «стала 
увлекать жажда общественной и государственной деятельности», но он был остановлен на этом пути суровым 
опытом, полученным в юности. «Поскольку времена были смутные, происходило многое, что могло вызвать чье-
16

---

то негодование». Я полагаю, что, как и в случае с Гераклитом, из чувства, что общество, как и «все», течет, возник 
фундаментальный импульс платоновской философии. И подобно своему предшественнику по историцизму, 
Платон подытожил собственный социальный опыт, выдвинув закон исторического развития. Согласно этому 
закону, который мы рассмотрим подробнее в следующей главе, всякое социальное изменение есть гниение, 
распад или вырождение. С точки зрения Платона, этот фундаментальный исторический закон составляет часть 
космического закона — закона существования всех созданных или порожденных вещей. Все сотворенные вещи 
текут и ждут своего распада. Подобно Гераклиту, Платон полагал, что силы, управляющие историей, — это 
космические силы.
Однако Платон понимал, что закон вырождения — это еще не все. У Гераклита мы обнаружили тенденцию 
рассматривать законы развития как циклические законы; они понимаются им по аналогии с законом, 
определяющим смену времен года. Точно так же в некоторых работах Платона мы находим предположение о 
Великом годе (длина которого исчисляется приблизительно в 36 000 обычных лет), включающем в себя период 
совершенствования и развития, соответствующий, по-видимому, весне и лету, и период вырождения и распада, 
соответствующий осени и зиме. Согласно одному из платоновских диалогов («Государство»), вслед за
Золотым веком, или Веком Кроноса, когда миром правил Кронос и на земле появились люди, следует наша 
эра, — эра Зевса, когда мир, оставленный богами, вынужден опираться лишь на свои собственные ресурсы и, 
следовательно, быстро загнивает. В «Государстве» мы также находим предположение, что после того, как распад 
достигнет своей крайней точки, боги снова возьмут в руки штурвал космического корабля и опять наступит период 
совершенствования мира.
Не вполне ясно, насколько глубоко Платон верил в историю, изложенную им в «Государстве». Он совершенно 
определенно давал понять, что не верит в ее буквальную истинность. И вместе с тем, нет никаких сомнений в 
том, что он рассматривал человеческую историю в космическом обрамлении: действительно, он полагал, что его 
собственное время глубоко порочно — быть может, настолько порочно, насколько это вообще возможно — и что 
всему предшествующему периоду развития человечества свойственна внутренняя тенденция к распаду, общая 
как для исторического, так и для космического развития
6
. Полагал ли он также, что при достижении крайней точки 
распада эта тенденция с необходимостью должна прекратиться, для меня неясно. Однако не подлежит 
сомнению его вера в то, что мы имеем возможность человеческим или, скорее, сверхчеловеческим усилием 
переломить эту фатальную историческую тенденцию и положить конец процессу распада.