|
Проанализировав такие источники, как СРКП, словарь Отина, а также современные публицистические и анекдотические дискурсы, тексты современных литературных произведений и вывески-названия урбанистического пространства Санкт-Петербурга и Москвы, мы отобрали около 160 единицах для их дальнейшего описания. Последний дискурс как источник функционирования прецедентных имен был выбран не случайно: как замечают исследователи, именно в этой сфере из всех прецедентных феноменов чаще всего встречается прецедентное имя (Анисимова 2004, 82). Употребляя дефиницию «современные дискурсы», мы имеем в виду тексты, датированные самое раннее 2009 годом, полагая, что при описании актуальных для языка тенденций необходимо поставить некое временное ограничение по возникновению исследуемых контекстов; в нашем случае это пятилетний срок (2009-2014 гг.). Безусловно, исследование такого количества единиц не могло не привести к разделению их на группы для более детального изучения. Таким образом, мы подошли к выделению различных оснований, которые могут быть релевантны при классификации прецедентных имен.
Прежде всего, оставаясь именами собственными, прецедентные имена, вероятно, могут быть проанализированы с точки зрения общей типологии имен собственных. Как полагает Е.А. Нахимова, этот шаг должен стать первым при разделении прецедентных имен, и по данному основанию, как уже было отмечено выше, можно выделить следующие группы: антропонимы, топонимы, названия событий, названия литературных, музыкальных, научных и иных произведений (Нахимова, 2007: 78). Полностью соглашаясь с данной классификацией, в рамках нашей работы мы сконцентрировались на прецедентных антропонимах, так как именно они являются темой нашей работы.
Следующим основанием для классификации прецедентных феноменов в целом, и имен в том числе, может стать временной фактор. Например, в своих исследованиях И.Привалова предлагает разделять имена по диахроническому признаку. По мнению автора, «к вневременным прецедентным феноменам относятся феномены, функционирование которых не зависит от временного фактора и не определяется им. Темпоральные прецедентные феномены известны любому среднему представителю этнолингвокультурного сообщества на определенном этапе его развития с последующей потерей инварианта восприятия» (Привалова 2005, 241). В следующем примере мы сталкиваемся с пересечением двух прецедентных феноменов: темпорального и вневременного, что приводит к созданию комического эффекта в анекдоте: «Неужели я выпила мало фанты? - подумала Анна Каренина, видя, что поезд и не собирался останавливаться» [www.anekdot.ru 02.02.2009]. В данном случае вневременным феноменом мы можем назвать имя Анна Каренина, в то время, как к темпоральным феноменам относится прецедентная ситуация из рекламы фанты, прецедентность которой сегодня уже под вопросом.
Безусловно, при классификации прецедентных имен нельзя не учитывать частотность апелляций к ним в различных дискурсах. Так, например, представители школы «Текст и коммуникация», дополняя и комментируя определение прецедентных феноменов Ю.Н. Караулова, отмечали, что
«…«возобновляемость» обращения к тому или иному прецедентному феномену
может быть «потенциальной», т.е. апелляции к нему могут и не быть частотными, но они в любом случае обязательно понятны собеседнику без дополнительной расшифровки и комментария…» (СРКП, 16). Полученные нами результаты доказывают справедливость данного утверждения. Среди имен, отобранных для исследования, встречаются такие единицы, как Видок, Борман, Магеллан, Медуза и др. – имена, зафиксированные в словарях как коннотативные, или прецедентные, несмотря на то, что для них либо не удалось обнаружить контекстов интенсионального употребления, либо их было найдено крайне мало. В связи с этим представляется возможным разделение прецедентных имен на
«реальные» и «потенциальные». Очевидно, граница между двумя группами не является абсолютной, в определенный период инвариант восприятия
«потенциального» феномена может оказаться востребованным, что приведет к появлению контекстов его интенсионального использования.
Что касается интенсионального использования, то, как показала в своем исследовании Е.Ф.Косиченко, этот признак тоже может быть принят за основание классификации прецедентных имен. Рассматривая данные единицы как средство выражение философской категории ценности, автор выделяет следующие группы имен, опираясь на эталоны, выразителем которых они являются. Результатом такого анализ стало выделение следующих групп прецедентных имен по эталонам:
эталон добра и терпимости (Иисус Христос, Мать Тереза) – по словам исследователя, одна из самых ограниченных групп имен;
эталон скупости (Гобсек, Плюшкин, Кощей Бессмертный);
эталон лживости (Барон Мюнхгаузен, Пиноккио);
эталон жестокости (Гитлер, Иван Грозный);
эталон распутства (Фальстафа, Мессалину);
эталон красоты (Венера, Аполлон, Афродита, Клеопатра, Эмма Гамильтон);
интеллектуальная оценка (Аристотель, Моцарт, Спиноза, Чайковский) – и здесь автор отмечает, что данная группа представлена наибольлшим количеством имен (Косиченко 2006, 16-18).
Безусловно, предпринятая попытка классификации прецедентных имен с точки зрения дифференциальных признаков, входящих в их инвариант восприятия, заслуживает внимания и, как нам кажется, имеет большое значение при изучении данных единиц, однако, вероятно, не может охватить всего множества прецедентных имен, особенно те из них, которые в первую очередь связаны не с эталоном, а с прецедентной ситуацией.
При построении типологии прецедентных имен интересным основанием, на наш взгляд, может стать такой «технический» с первого взгляда признак, как количество составляющих частей прецедентного имени. Действительно, наряду с такими именами, как Цезарь, Клеопатра, Мамай, представленными в контекстах всегда одной единицей, существуют такие имена, как Иван Сусанин, Наполеон Бонапарт, Баба Яга и др. При этом необходимо заметить, что последние имена неодинаковы по степени зависимости друг от друга входящих в них элементов. Как показало исследование материала, здесь возможны следующие варианты:
Do'stlaringiz bilan baham: |
