льюистонская дорога. Только ничего старого в ней не было. А за перекрестком, на
противоположном углу…
Да, «Кеннебек фрут компани» — претенциозное название для магазинчика,
балансировавшего на грани закрытия — или это мне так казалось — все десять лет,
что я учительствовал в ЛСШ. Невероятно, но его raison d’être
[12]
и единственным
средством выживания служил «Мокси», самый своеобразный из прохладительных
напитков. Владелец «Фрут компани», пожилой
добряк по имени Фрэнк Аничетти,
как-то объяснил мне, что население мира естественным образом (возможно,
генетически) делится на две части: немногочисленных, но избранных Богом,
которые ставят «Мокси» выше любого другого прохладительного напитка… и
остальных. Фрэнк называл остальных «несчастным, дефективным большинством».
«Кеннебек фрут компани» моего времени представлял собой выцветшую желто-
зеленую коробку с грязной витриной, лишенной товаров… разве что там иногда
спал кот. Крыша просела после многих снежных зим. В торговом зале для продажи
предлагались только сувениры, связанные с «Мокси»:
ярко-оранжевые футболки с
надписью «Я НАСЛАДИЛСЯ МОКСИ!», ярко-оранжевые шляпы, старинные
календари, жестяные таблички. Они
выглядели
старинными, но скорее всего их
изготовили пару лет назад в Китае. Большую часть года покупатели в магазин не
заходят, да и полки пустуют… хотя здесь все-таки продаются расфасованные
сладости и пакеты картофельных чипсов (если вам нравятся подсоленные и с
уксусом). В холодильном шкафу для прохладительных напитков — только «Мокси».
Холодильный шкаф для пива пуст.
Каждый июль Лисбон-Фоллс устраивает фестиваль «Мокси» штата Мэн. С
оркестрами, фейерверками и парадом — клянусь, это
правда, — с платформами и
местными королевами красоты, одетыми в закрытые купальники цвета «Мокси», то
есть оранжевые и такие яркие, что могут вызвать ожог сетчатки. Церемониймейстер
парада всегда наряжается доком Мокси, что подразумевает белый халат, стетоскоп и
одно из этих старомодных налобных зеркал на голове. Два года тому назад
церемониймейстером была директор ЛСШ Стелла Лэнгли, и теперь ей жить с этим
вечно.
В дни фестиваля «Кеннебек фрут компани» оживает и прилично зарабатывает, в
основном на обалдевших туристах, которые едут в западную, курортную часть
Мэна. В остальное время года это магазин-призрак,
где стоит слабый запах
«Мокси», всегда напоминающий мне — видимо, потому что я принадлежу к
«несчастному, дефективному большинству» — мастерол, невероятно вонючую мазь,
которой мать натирала мне грудь и шею, если я простужался.
Теперь же, на другой стороне Старой льюистонской дороги, я видел бурлящее
жизнью, процветающее заведение. Над дверью висела вывеска с двумя надписями:
«ОСВЕЖИСЬ С „СЕВЕН-АП“» наверху и «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В „КЕННЕБЕК
ФРУТ КО“» внизу — такая яркая, что слепило глаза. Стены сияли свежей краской,
крыша не поддавалась погодным катаклизмам. Люди входили и выходили. А в
витрине вместо кота…
Боже мой, апельсины. В магазине с названием «Кеннебек фрут компани» когда-
то торговали фруктами. Кто бы мог подумать?
Я уже начал переходить улицу, но тут же отступил назад, заметив
приближающийся ко мне рейсовый автобус. В окошечке
над разделенным надвое
лобовым стеклом виднелось название маршрута: «ЛЬЮИСТОНСКИЙ ЭКСПРЕСС».
Когда автобус затормозил у остановки на перекрестке, я увидел, что большинство
пассажиров курит. Вероятно, в салоне воздух по химическому составу приближался
к атмосфере Сатурна.
Как только автобус продолжил путь (оставив после себя синюшное облако
выхлопных газов с запахом несгоревшего дизельного топлива, который добавился к
сероводородной вони дыма, поднимавшегося из труб фабрики Ворамбо), я перешел
улицу, задавшись вопросом: а что будет, если меня собьет автомобиль? Я просто
исчезну?
Приду в себя, очнувшись на полу в кладовке Эла? Вероятно, ни то ни
другое. Может, я умру здесь, в прошлом, по которому тоскует столько людей. Они
тоскуют, потому что забыли, как плохо пахло это прошлое, а может,
никогда и не
принимали во внимание эту особенность славных пятидесятых.
У стены «Фрут компани», упираясь в деревянную обшивку согнутой ногой в
черном сапоге, стоял какой-то паренек. В рубашке с поднятым воротничком и с
прической (я ее узнал по старым фильмам) а-ля ранний Элвис. В отличие от
учеников, которых я привык видеть на своих занятиях, этот не пытался отпустить
козлиную бородку, его подбородок был девственно чист. Я понял, что в мире, где я
сейчас пребывал (очень надеюсь, временно), его бы пинком вышвырнули из ЛСШ,
шагни он на порог хотя бы с одним волоском на лице. Вышвырнули бы
незамедлительно.
Я кивнул ему. Джеймс Дин
[13]
ответил тем же и поздоровался:
— Хай-йо, папаша.
Я вошел в магазин. Над дверью звякнул колокольчик.
Пахло не пылью и
медленно гниющим деревом, а апельсинами, яблоками, кофе и ароматизированным
табаком. Справа была стойка с раскрытыми комиксами: «Арчи», «Бэтмен»,
«Капитан Марвел», «Пластичный человек», «Байки из склепа». Над этой
сокровищницей, от одного вида которой любой завсегдатай аукциона «Ибэй» мог
забиться в судорогах, висел лист бумаги с рукописной надписью: «КОМИКСЫ 5
центов штука, ТРИ ЗА 10, ДЕВЯТЬ — ЗА ЧЕТВЕРТАК.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ
ТРОГАЙТЕ, ЕСЛИ НЕ СОБИРАЕТЕСЬ ПОКУПАТЬ
».
Слева стояла стойка с газетами. «Нью-Йорк таймс» я не нашел, только
несколько экземпляров «Портленд пресс гералд» и один — «Бостон глоуб».
Заголовок «Глоуб» кричал:
Do'stlaringiz bilan baham: 
