…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

НА ЗДОРОВЬЕ
!» —
призывал самый большой из них), но выглядели они старомодно, словно висели
здесь уже долгие годы.
Тень «Фрут» протянулась через улицу, накрыв мой автомобиль. Справа от меня,
на месте винного магазина, стояло аккуратное кирпичное здание, в котором
размещалось отделение «Ки-банка». Кому теперь нужен зеленый дом, когда можно
зайти в любой продуктовый магазин штата и выйти оттуда с пинтой «Джека» или
квартой кофейного бренди? Не пряча покупку в пакет из тонкой бумаги. В наши дни
мы используем полиэтилен. Проживет века. И раз уж речь зашла о продуктовых
магазинах, я не помнил ни одного под названием «Ред энд уайт». Если ты хотел

---

купить продукты в Фоллс, то ехал в ИГА, расположенный в квартале по шоссе 196,
напротив старой железнодорожной станции. Последнюю делили магазин футболок
и тату-салон.
При этом прошлое чувствовалось здесь очень явственно, возможно, благодаря
золотистому отливу, который придавал всему уходящий летний свет: мне он всегда
казался сверхъестественным. Будто пятьдесят восьмой год никуда и не делся, а
прячется за тонкой пеленой разделяющих нас лет. И если только случившееся со
мной днем — не плод моего воображения, он таки прятался.
Он хочет, чтобы я что-то сделал. Что-то такое, что он сделал бы сам, если
бы не рак. Он сказал, что вернулся в прошлое и оставался там четыре года (по
крайней мере у меня сложилось впечатление, что он так сказал), но этих четырех
лет ему не хватило.
Хотелось ли мне спуститься по этим ступеням и провести в прошлом больше
четырех лет? По существу, поселиться там? Вернуться через две минуты… но уже
перевалив за сорок, с сединой, пробивающейся на висках? Я не мог представить
себе, что соглашусь, однако и не догадывался, какое важное дело заставило Эла
пойти на такое. Знал только одно: просить четыре года, или шесть, а то и восемь лет
моей жизни — это чересчур, даже для умирающего.
До встречи с Элом оставалось более двух часов. Я решил вернуться домой, еще
раз приготовить что-нибудь и заставить себя поесть, а затем попытаться добить
сочинения. Я, может, и принадлежал к тем считанным людям, которые совершали
путешествие во времени — если на то пошло, круг этих людей за всю историю
человечества, возможно, ограничивался Элом и мной, — но ученики моего
поэтического семинара все равно имели право на оценку.
По пути в город радиоприемник молчал, а теперь я его включил. Как и в случае
с телевизором, сигнал поступал с управляемого компьютерами космического
спутника, находившегося в двадцати двух тысячах миль от Земли. На это известие
встреченный мной сегодня подросток — Фрэнк Аничетти — отреагировал бы
широко раскрывшимися глазами (но, возможно, не отмел бы его с ходу как чистую
выдумку). Я настроился на «Шестидесятые на шестом» и попал на «Дэнни энд зе
Джуниорс», исполнявших «Рок-н-ролл будет здесь всегда»: несколько страстных
гармоничных голосов пели, перекрывая грохочущее пианино. За ними последовал
Литл Ричард, во всю мощь легких прооравший «Люсиль», потом — Эрни Кей-Доу,
простонавший «Тещу»: 
«Она думает, мы ждали ее совета, но лучше бы ей
убраться на край света».
Все песни звучали свежо и сладко, как апельсины,
которые сегодня днем выбирали миссис Саймондс с подругами.
Звучали как 
новые
.
Хотел ли я провести несколько лет в прошлом? Нет. Но я 
хотел
вернуться туда.
Хотя бы только для того, чтобы услышать, как пел Литл Ричард, когда его песни
поднимались на верхние строчки хит-парадов. Или сесть в самолет «Транс уорлд
эйрлайнз», не снимая обуви, не подвергаясь сканированию, не проходя через рамку
металлодетектора.
А еще я хотел выпить того самого рутбира.

---