Три товарища

* * *
Отворилась дверь. Проводник попросил предъявить билеты. Я дал их ему.
– Спальное место для дамы? – спросил он.
Я кивнул.
– Тогда вам придется пройти в спальный вагон, – сказал он Пат. – В других вагонах ваш
билет недействителен.
– Хорошо.
– А собаку надо сдать в багажный вагон, – заявил он. – Там есть купе для собак.
– Ладно, – сказал я. – А где спальный вагон?
– Третий справа. Багажный вагон в голове поезда.
Он ушел. На его груди болтался маленький фонарик. Казалось, он идет по забою шахты.
– Будем переселяться, Пат, – сказал я. – Билли я как-нибудь протащу к тебе. Нечего ему
делать в багажном вагоне.
Для себя я не взял спального места. Мне ничего не стоило просидеть ночь в углу купе.
Кроме того, это было дешевле.
Юпп поставил чемоданы Пат в спальный вагон. Маленькое, изящное купе сверкало
красным деревом. У Пат было нижнее место. Я спросил проводника, занято ли также и верхнее.
– Да, – сказал он, – пассажир сядет во Франкфурте.
– Когда мы прибудем туда?
– В половине третьего.
Я дал ему на чай, и он ушел в свой уголок.
– Через полчаса я приду к тебе с собакой, – сказал я Пат.
– Но ведь с собакой нельзя: проводник остается в вагоне.
– Можно. Ты только не запирай дверь.

---

Я пошел обратно мимо проводника, он внимательно посмотрел на меня. На следующей
станции я вышел с собакой на перрон, прошел вдоль спального вагона, остановился и стал
ждать. Проводник сошел с лесенки и завел разговор с главным кондуктором. Тогда я юркнул в
вагон, прошмыгнул к спальным купе и вошел к Пат, никем не замеченный. На ней был
пушистый белый халат, и она чудесно выглядела. Ее глаза блестели. – Теперь я опять в полном
порядке, Робби, – сказала она.
– Это хорошо. Но не хочешь ли ты прилечь? Очень уж здесь тесно. А я посижу возле тебя.
– Да, но… – она нерешительно показала на верхнее место. – А что если вдруг откроется
дверь и перед нами окажется представительница союза спасения падших девушек?..
– До Франкфурта еще далеко, – сказал я. – Я буду начеку. Не усну.
Когда мы подъезжали к Франкфурту, я перешел в свой вагон, сел в углу у окна и попытался
вздремнуть. Но во Франкфурте в купе вошел мужчина с усами, как у тюленя, немедленно открыл
чемодан и принялся есть. Он ел так интенсивно, что я никак не мог уснуть. Трапеза
продолжалась почти час. Потом тюлень вытер усы, улегся и задал концерт, какого я никогда еще
не слышал. Это был не обычный храп, а какие-то воющие вздохи, прерываемые отрывистыми
стонами и протяжным бульканьем. Я не мог уловить в этом никакой системы, так все было
разнообразно. К счастью, в половине шестого он вышел.
Когда я проснулся, за окном все было бело. Снег падал крупными хлопьями. Странный,
неправдоподобный полусвет озарял купе. Поезд уже шел по горной местности. Было около
девяти часов. Я потянулся и пошел умыться. Когда я вернулся, в купе стояла Пат, посвежевшая
после сна.
– Ты хорошо спала? – спросил я.
Она кивнула.
– А кем оказалась старая ведьма на верхней полке?
– Она молода и хороша собой. Ее зовут Хельга Гутман, она едет в тот же санаторий.
– Правда?
– Да, Робби. Но ты спал плохо, это заметно. Тебе надо позавтракать как следует.
– Кофе, – сказал я, – кофе и немного вишневой настойки.
Мы пошли в вагон-ресторан. Вдруг на душе у меня стало легко. Все выглядело не так
страшно, как накануне вечером.
Хельга Гутман уже сидела за столиком. Это была стройная живая девушка южного типа. –
Какое странное совпадение, – сказал я. – Вы едете в один и тот же санаторий.
– Совсем не странное, – возразила она.
Я посмотрел на нее. Она рассмеялась.
– В это время туда слетаются все перелетные птицы. Вот, видите стол напротив?.. – Она
показала в угол вагона. – Все они тоже едут туда.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Я их знаю всех по прошлому году. Там, наверху, все знают друг друга.
Кельнер принес кофе. Я заказал еще большую стопку вишневки. Мне нужно было выпить
чего-нибудь. И вдруг все стало как-то сразу очень простым. Рядом сидели люди и ехали в
санатории, некоторые даже во второй раз, и эта поездка была для них, по-видимому, всего лишь
прогулкой. Было просто глупо тревожиться так сильно. Пат вернется так же, как возвращались
все эти люди. Я не думал о том, что они едут туда вторично… Мне было достаточно знать, что
оттуда можно вернуться и прожить еще целый год. А за год может случиться многое. Наше
прошлое научило нас не заглядывать далеко вперед.

---