Тонкое искусство пофигизма: Парадоксальный способ жить счастливо

Реакция на трагедию
Но как быть с подлинно ужасными событиями? Многих людей можно
уговорить взять на себя ответственности за то, что у них проблемы на
работе или из-за того, что они сидят перед телевизором, когда должны
играть с детьми или работать. Но когда дело доходит до серьезных
трагедий, они не хотят и слышать об ответственности. И это понятно.
Некоторые вещи слишком болезненны, чтобы говорить об
ответственности.
Но задумайтесь: трагичность события не меняет глубинной
истины. Допустим, на вас напали. Разумеется, вы не виноваты. И
никто не хотел бы оказаться на вашем месте. Но, как и в ситуации с
младенцем у порога, на вас лежит ответственность за серьезный
выбор. Захотите ли вы дать отпор? Впадете ли в панику? Застынете ли
от ужаса? Позвоните ли потом в полицию? Или попытаетесь забыть и
сделать вид, будто ничего не случилось? Только от вас зависит, какой
выбор вы сделаете и как отреагируете. Вы не выбирали нападение, но
его эмоциональные и психологические (да и юридические)
последствия — это уже ваша ответственность.
В 2008 г. талибы взяли под контроль долину Сват в отдаленной
части северо-восточного Пакистана. Они быстро реализовали свои
мусульманско-экстремистские
замыслы.
Никакого
телевизора.
Никаких фильмов. Женщинам нельзя выходить из дома без
сопровождения мужчин. Девочкам нельзя ходить в школу.
В 2009 г. одиннадцатилетняя пакистанская девочка по имени
Малала Юсуфзай выступила против этих запретов. Она продолжала
ходить на уроки, рискуя и своей жизнью, и жизнью отца. Она также
посещала конференции в соседних городах. А в интернете написала:
«Как смеет "Тали
​бан" отнимать у меня право на образование?»
В 2012 г., когда ей было четырнадцать лет, ей выстрелили в лицо.

---

Она возвращалась домой из школы на авто
​бусе. В автобус ворвался
боевик «Талибана» в маске, вооруженный винтовкой, и спросил: «Кто
здесь Малала? Отвечайте, иначе всех перестреляю». Малала назвала
себя (что само по себе замечательно). Мужчина выстрелил ей в голову
при всех пассажирах.
Малала долго лежала в коме и едва не умерла. Талибы публично
заявили, что, хотя она и выжила, они все равно убьют и ее, и ее отца.
Сейчас Малала все еще жива. Она по-прежнему выступает против
угнетения и насилия над женщинами в мусульманских странах. Ее
книга стала бестселлером, а в 2014 г. она получила Нобелевскую
премию мира. Создается впечатление, что выстрел в лицо лишь
укрепил ее мужество и помог быть услышанной. А ведь так легко было
поднять лапки кверху и сказать: «Я ничего не могу сделать». Или: «У
меня нет выбора». Парадоксальным образом, это тоже было бы
выбором. Но она выбрала противоположное.
Несколько лет назад я высказал в своем блоге некоторые мысли,
которые вошли в эту главу. Один мужчина оставил коммент. Он
назвал меня мелким и поверхностным субъектом, который понятия
не имеет ни о жизненных проблемах, ни о человеческой
ответственности. Он сказал, что его сын недавно погиб в
автокатастрофе, а я понятия не имею о настоящей боли. По его
словам, только идиот мог возложить на него ответственность за
страдания из-за смерти сына.
Да, этому человеку выпало намного больше боли, чем
большинству людей в жизни. Он не хотел потерять сына, и эта смерть
не его вина. Ответственность за то, чтобы справиться с потерей, была
совершенно непрошенной и нежеланной. И все-таки она была:
ответственность за эмоции, убеждения и поступки. Как реагировать
на смерть сына, было его личным выбором. Боль в той или иной
форме неизбежна для каждого из нас, но мы можем выбрать, что она
значит для нас. Даже заявляя, что у него нет выбора и что он лишь
хочет вернуть сына, этот человек делал выбор. Ведь можно было
повести себя по-разному, очень по-разному.
Конечно, ничего этого я не сказал. Я почувствовал ужас: а вдруг я в

---

самом деле закопался в своих проблемах и потерял связь с
реальностью? Такой риск существует при моей работе. Такова одна из
проблем, которые я выбрал. И одна из проблем, ответственность за
решение которых я несу.
Поначалу я почувствовал себя скверно. Но через несколько минут
стал сердиться. Его возражения не имели отношения к тому, о чем я
говорил. Я сказал себе: «Да что ж такое! Если у меня не погиб ребенок,
это не означает, что мне никогда не было тяжело и больно!»
Но затем я последовал собственному совету. Из двух проблем я
выбрал лучшую. А выбор был такой: либо разозлиться на этого
человека, полезть в спор и начать выяснять, чья боль мучительнее.
(Тут мы оба выглядели бы глупо и нечутко.) Либо поработать над
своим терпением, попытаться лучше понять своих читателей, а также
не забыть об этом человеке, когда я снова возьмусь писать о боли и
травмах. Я избрал второй вариант.
Я ответил, что сочувствую ему в его утрате. И больше не прибавил
ни слова. А что тут еще можно сказать?