Те слова, что мы не сказали друг другу

* * *
Марина настояла на том, чтобы Томас был ее гостем. В конце концов,
они находились на ее территории — ведь когда она приезжала в Берлин,
именно он всегда платил по счету. Томас уступил: два кофе с мороженым
стоили не так уж дорого.
— У тебя есть на сегодня какая-нибудь работа? — спросил он.
— Да ты посмотри на часы — день уже почти прошел, и потом, моя
работа — это ты. Без снимков нет статьи.
— Тогда что ты намерена делать?
— До вечера я бы охотно прогулялась; погода приятная, мы в старом
городе, так давай воспользуемся этим.
— Я должен позвонить Кнаппу, прежде чем он уйдет из редакции.
Марина легонько погладила Томаса по щеке.
— Я знаю, ты готов на все, чтобы поскорей избавиться от меня, но не
тревожься, ты обязательно поедешь в Сомали. Кнаппу там без тебя не
обойтись, он мне это много раз говорил. Он спит и видит, как бы сесть в
кресло главного редактора, ты его лучший репортер, и твоя работа
жизненно важна для его продвижения. Дай ему время подготовить

---

плацдарм для решительного шага.
— Господи, да он уже три недели готовит этот плацдарм!
— Ты хочешь сказать, что он действует особенно осторожно, потому
что речь идет о тебе? Ну и что с того? Надеюсь, ты не собираешься ставить
ему в вину, что он не только твой коллега, но и ближайший друг! Так что
расслабься и будь моим спутником в этой прогулке по городу!
— А ты, случайно, не перепутала роли?
— Конечно, но с тобой я обожаю это делать.
— Смеешься надо мной, да?
— Еще как! — воскликнула Марина, разразившись хохотом.
И она потащила Томаса к лестницам на площади Испании, указывая
ему на симметричные купола церкви Тринита-деи-Монте.
— Есть ли на свете более прекрасное место, чем это? — спросила она.
— Берлин! — ответил Томас, ни минуты не колеблясь.
— Чепуха! Перестань болтать глупости, и тогда я поведу тебя в кафе
«Греко» и угощу капучино, а ты мне потом скажешь, подают ли в вашем
Берлине такой вкусный кофе!
* * *
Впившись
глазами
в
экран,
Энтони
пытался
расшифровать
появившиеся на нем указания.
— Я полагала, что ты бегло говоришь по-немецки, — заметила Джулия.
— Говорить-то я говорю, а вот читать и писать — это совсем другое
дело, и потом язык тут не главное, я ни черта не понимаю в этих машинах.
— А ну-ка подвинься! — скомандовала Джулия, потеснив отца и заняв
место перед клавиатурой.
Она бойко забарабанила по клавишам, и вскоре в меню появилось
окошко «поиск». Джулия набрала в нем слово «Кнапп» и вдруг
остановилась.
— Что такое?
— Не могу вспомнить его имя… Откровенно говоря, я даже не знаю,
что такое «Кнапп», — имя или фамилия. Мы всегда его называли только
так.
— А ну-ка подвинься! — скомандовал в свою очередь Энтони и набрал
рядом со словом «Кнапп» другое — «журналист».
На экране тотчас же появился список из одиннадцати имен. Фамилию
Кнапп носили семеро мужчин и четыре женщины, и все они принадлежали
именно к этой профессии.
— Это он! — воскликнул Энтони, указав на третью строчку. — Юрген

---

Кнанп.
— Почему именно он?
— Потому что слово «Chefredacteur» однозначно переводится как
«главный редактор».
— Да неужели?!
— Если я правильно понял все, что ты рассказывала об этом молодом
человеке, то вполне логично предположить, что ему хватило ума к сорока
годам сделать карьеру, иначе он наверняка сменил бы профессию, как твой
Томас. Скажи спасибо за мою проницательность, вместо того чтобы
фыркать и иронизировать.
— Хоть убей, не помню, когда это я рассказывала тебе про Кнаппа, и
уж точно я не могла сообщить ничего такого, что позволило бы тебе
составить его психологический портрет, — изумленно сказала Джулия.
— Я гляжу, ты хочешь доказать мне, что у тебя острая память? А на
какой стороне улицы находилось то самое кафе, где ты пережила в юности
столько прекрасных минут? Твой Кнапп работает в редакции
«Тагесшпигель», в отделе международной информации. Решай сама,
нанесем ли ему визит или так и будем сидеть здесь и сотрясать воздух?