Справочная информация [11]: Государство: Боспорское царство

Позднеантичный период истории Боспора
(серидина III в. – вторая треть VI в.)

Общий кризис средиземноморской антич­ной цивилизации во второй четверти III в. почти тогда же охватил и Боспор, хотя здесь не было резкой границы между позднеантичной эпохой и ей пред­шествовавшей. Решающее значение имело изменение внешнеполитической ситуации в связи с развитием гинполитейных обществ Восточной Европы — варварских первобытных обществ, существовавших на периферии тог­дашней цивилизации. В степях Северного Причерноморья появляются варварские племена; которых античные авторы называли готами, боранами и герулами. С востока почти тогда же двинулись сармато-аланские племена [3]. Передвижения этих народов нарушили естественный ход истории всех ан­тичных центров Северного Причерноморья. Фактически на Боспоре встрети­лись два потока: готский — с севера и аланский — с востока.

Один из первых ударов, нанесенный по всей видимости аланами, обру­шился около 239 г. на Горгиппию и Раевское городище. Позднее, около 251— 254 гг., был разгромлен Танаис, судя по всему, аланами.
В середине 40-х годов III в. на северные берега Меотиды проникли остроготы и их союзники. Появление их на Боспоре было в целом мирным, варвары вошли в соглашение с Фарсанзом, который появился на боспорском престоле в 253—254 годы. Каким путем готы проследовали на Боспор, не совсем ясно, но, вероятнее всего, они шли северным побережьем Меотиды и далее через степную Таврику.
Главную роль на первом этапе событий играли аланы, бораны и герулы, чья этническая принадлежность точно не установлена (герулы до прихода на Боспор жили между Доном и современным Азовом в северо-восточном При­азовье). Первый морской поход варваров с территории Боспора состоялся в 255 или 256 гг., второй — в 257 году. В первый раз был разграблен Питиунт, во второй подверглись осаде Фасис, Питиунт, Трапезунт, но гарнизоны дали им отпор. Главную роль в этих походах сыграли бораны, но участвовали и остроготы. Третий поход — 258 г. — шел двумя потоками: по морю и по суше, вдоль побережья Понта на запад и далее на юг. Потерпев ряд поражений, варвары погрузились на (боспорские?) корабли, крейсировавшие все это время у южных берегов Понта, и начали отступление к Меотиде. Они понесли поражение от преследо­вавшего их римского флота.
Внутренняя ситуация на Боспоре в 253—275 гг. плохо обеспечена источ­никами. Ни одна датированная надпись, относящаяся к 250—275 гг., не извес­тна. Но в пиратских набегах варваров с боспорской территории обвиняли «ничтожных и недостойных правителей» [3], пришедших к власти после прекращения старого царского рода. Видимо, имели в виду Фарсанза, захватившего власть в результате переворота в 253 году. Впрочем, есть мнение, что Фарсанз мог объявить себя царем параллельно с легитимным правителем последним изве­стным боспорским царем Рескупоридом, подняв мятеж на части территории царства.
Независимо от размеров территории, на которую распространялась власть Фарсанза, его приход к власти был связан, скорее всего, с расколом в среде господствующего слоя царства.
В 266—267 гг. появляются первые монеты с именем царя Тейрана [1]. Так как после 268 г. на Боспоре в течение 7 лет не выпускались монеты, счита­ется, что все эти годы (266—275) Тейран продолжал быть соправителем Рескупорида V. В пользу этого говорит и принадлежность Тейрана к дина­стии Тибериев—Юлиев.
В 50—60-е годы III в. европейская часть Боспора значительно пострада­ла. В это время гибнет ряд поселений Крымского Приазовья, подвергается разгрому крепость и городок Илурат (между 267 и 275 гг.). Приблизительно тогда же заканчивается и история Нимфея как города.
275—276 гг. стали переломными в судьбе Боспора. Тейран стал едино­личным правителем с осени 276 года. Боспорское государство сохранило свою независимость. Несмотря на известные разрушения, сохранились основные города (кроме Нимфея и Мирмекия, крепости Илурат). Часть населения разрушенных городов переселилась в главные центры. Прекратили свое существова­ние боспорские поселения западнее Узунларского вала в Крымском Приазо­вье. Видимо, здесь прошла новая граница.
Главное значение готских походов для истории Боспора заключается в том, что они нарушили естественный ход развития государства, причинили серьезный ущерб экономике, были первым звеном начавшегося продолжи­тельного передвижения племен, в орбиту воздействия которого попадает с тех пор Боспор. Именно эти события — пролог будущего Великого переселе­ния народов IV—VI вв. — можно считать рубежными в определении даты начала позднеантичного этапа истории Боспора.
Единоличное правление Тейрана длилось всего два года (имеются монеты только 277—278 годов). От последующих пяти лет до начала выпуска статеров Фофорса в 285 г. монет не найдено. Эпиграфические и письменные свидетельства о Тейране в дальнейшем также отсутствуют. Поэтому, как и чем окончилось его правление, не известно.
Следующие несколько лет боспорской истории почти неизвестны. Ла­куна между Тейраном и Фофорсом охватывает 279—284 годы.
В 285 г. к власти приходит правитель с иранским именем — Фофорс. При отсутствии источников можно допус­тить, что к власти пришел представитель одного из видных старых родов сарматского происхождения, легитимность которого не вызывала сомнений, о чем свидетельствует долгое и относительно спокойное правление Фофорса. Он, видимо, нашел компромисс с переселявшимися в востока аланами, от­крыв им «коридор» на запад.
К последнему десятилетию III в. относится упоминание о боспорско-херсонесских войнах Я. Харматта предлагает следующую возможную хронологию рекон­струкцию событий конца III в., которая представляется наиболее убедитель­ной. Его хронология: 291 г. — выход из Боспора и завоевание страны лазов; 292 г. — вторжение сарматов (то есть аланов) в провинцию Полемонов Понт, война с Констанцием, нападение херсонесцев на Боспор, мир_;Савромата с римлянами; 293 г. — возвращение Савромата на Боспор. Известно, что в указанные годы царем Боспора был Фофорс. Харматта не без оснований пред­полагает, что имя Савромат (какова бы ни была причина этого) могло быть общим для боспорских царей в херсонесской хронике.
Уточнить представления о последних годах правления Фофорса позво­ляет надпись Валерия Аврелия Сога от 603 г. боспорской эры (осень 305 — осень 306 гг.). Она позволяет специалистам высказать ряд соображений о политическом статусе Боспора в начале IV века. В.В. Латышев делает вывод, что на Боспоре усилилось римское влияние, но при этом подчеркивает: «про­должало существовать Боспорское государство». Б. Надэль полагает, что Рим вел активную политику в Северном Причерноморье при Диоклетиане и в связи с этим допускает некоторое ограничение власти боспорских царей в то время, по аналогии с восточной политикой Нерона в 62—68 годах.
Рим в то время, когда Боспор резко изменил свою политику и вторгся в малоазийскме провинции, действовал в Таврике не непосредственно, а рука­ми Херсонеса. После восстановления status quo в новых вмешательствах уже не было необходимости. Порядок выразился и в том, что неизменно на монетах Фофорса сохранялись портреты римского правителя.
Правление Фофорса было заметным явлением в истории Боспора. Видимо, при нем впервые в полном объеме пришли к власти представители сармато-аланской знати, что отражало повышение их реальной роли в жизни Боспора. Проявились, видимо, в последний раз ста­рые претензии Боспора на гегемонию во всей Таврике, которые восходили ко времени Митридата и оживились после падения царства поздних скифов. Риму удалось пресечь эти тенденции.
После Фофорса боспорским царем становится правитель с таким же иранским именем — Радамсад. Первые шесть из 13-ти лет своего правления Радамсад цар­ствовал единолично. Анализ поздних боспорских монетных кладов показы­вает, что ни в одном из 18-ти известных к этому времени кладов монеты Радамсада не являются последними. Это явный признак того, что при Радамсаде не было массового сокрытия кладов, что в свою очередь свидетель­ствует об относительно стабильной внутренней ситуации
В 314 г. засвидетельствован факт совмест­ного правления двух царей Радамсада и Рескупорида VI. Н.А. Фролова предложила считать годами соправления 314—319 и 322 годы.
Обстоятельства ухода Радамсада с трона не ясны. Однако, известно, что в 322 г. на Дунае херсонесские войска помогли Риму отразить каких-то северо-причерноморских варваров. Ими могли быть аланы, у кото­рых в то время формировался второй политический центр в районе Нижнего Дуная. Считается, что этот эпизод был частью серии херсонесско-боспорских войн, причем в данном столкновении варваров возглавлял быв­ший боспорский царь Равсимод. Если это так, то логично было бы видеть в последнем именно Радамсада, окончательно отстраненного от власти про-римскими кругами Боспора во главе с Рескупоридом VI.
Традиционное для старой династии имя не может служить твердым до­казательством того, что Рескупорид VI к ней принадлежал, но, в любом слу­чае, принятие такого тронного имени отражало победу консервативных, то есть проримских, сил в политической жизни Боспора. Это был последний надежно установленный боспорский царь, а его эпоха — последняя, относи­тельно неплохо поддающаяся реконструкции по источникам. Одним из первых важных событий правления Рескупори­да VI была поездка боспорского епископа Кадма (по другим спискам — Дом­на) в Никею на I Вселенский собор 325 года.
Окончательное прекращение боспорской чеканки — заметное событие в истории Боспора при Рескупориде [1]. Почти,30 лет руководивший страной царь, вероятнее всего, умер вскоре после или одновременно с прекращением че­канки боспорских монет. Решающую роль здесь, очевидно, сыграли какие-то внешние причины. В настоящее время вопрос еще далек от окончательного разрешения.
В 333 г. Константин «разделил Римскую империю так, как частный че­ловек мог бы разделить свою наследственную собственность. Константин дал своему племяннику Ганнибалиану «нена­вистное римлянам имя царя (rex) и титул Nobilissimus». В состав владений последнего с центром в Кесарии Каппадокийской вошли Понт, Каппадокия и Малая Армения. На всех монетах «царя Ганнибалиана» река Евфрат обозначает центр этого царства. Возможно, Ганнибалиану был предоставлен номинальный престол Армении и Понта с титулом царя ца­рей, но эти страны еще предстояло завоевать. Наполнить этот титул реаль­ным содержанием не удалось: в 337 г. после смерти Константина в числе других наследников императора в ходе борьбы за власть был убит и «царь Армении и Понта». Для нас в этой истории важен вопрос: был ли Боспор, хотя бы и номинально, включен в состав этого «царства»? В свое время Т. Моммзен связывал прекращение чеканки на Боспоре именно с его аннекси­ей. Не были ли события 335—336 гг. (предполагаемая война с Херсонесом) связаны с попыткой аннексии в ходе реализации претензий Ганнибалиана? Незадолго до этого Феодосия могла быть возвращена Боспору в духе устано­вившейся с ним дружбы империи. Тогда нападение на Феодосию херсонеси-тов можно оправдать только устремлениями Ганнибалиана. К середине IV в. Рим, скорее всего, прекратил субсидии Боспору. Косвенно на это указывает факт отправки боспорских послов к Юлиану в 362 г. с настоятельной просьбой о помощи.
Оставшиеся три десятилетия догуннского периода лишены твердой опо­ры в источниках. Тем не менее, осветить этот период возможно. По мне­нию Р. Гарнетта, буквально принявшего хронологию Константина Багря­нородного, в 342—360 гг. на Боспоре правил Савромат V, а в 360—371 гг. — Савромат VI. Желание Гарнетта заполнить лакуну 342—371 гг. объяснимо, но некорректно, так как сведения Константина о двух последних Савроматах носят чисто литературный характер. Без сомнения и в эти темные годы сохранились и боспорская государственность, и царская власть.
Интересно сообщение Аммиана Марцеллина под 362 г.: «С севера и пустынных пространств... ехали посольства боспорян и других, не­ведомых раньше народов, с мольбой о том, чтобы за внесение ежегодной дани им дозволено было мирно жить в пределах родной им земли, платя ежегодно обычную дань» [3]. Анализируя этот отрывок, обычно подчеркивают страх боспорян в условиях начавшегося передвижения гуннов и их стремле­ние заручиться помощью империи. Но при этом забывают, что к императору ехали послы и «неведомых народов». Это могли быть или представители ка­ких-то племен гуннского союза или племена, спасавшиеся от наступления готов Германариха. Посольство 362 г. к Юлиану можно связать скорее с готской угрозой для Боспора. Еще А.А. Васильев предполагал, что в 50-х—60-х годах IV в. Боспор попал в сферу влияния формировавшейся тогда готской державы Германариха. В то время готы распространили свою гегемонию почти на все степи Северного При­черноморья. Видимо Боспор в это время опасался готов с запада больше, чем гуннов. Но источников о подчинении Боспора готам в это время нет. В Крыму готы осели в основном на склонах Крымских гор и прилегающих областях, вплоть до Феодосии и Казантипа. Вряд ли готы составили в то время сколько-нибудь значительную часть населения Боспора. Лишь «во­инство Меотиды» III в. — герулы — осели близ Танаиса (Рогожкино XIII) и на северной оконечности Арабатской стрелки. Все это лежит за пределами боспорской территории. Готских же древностей середины IV в. на Боспоре точно не выделено.
В эти десятилетия повышается авторитет боспорской церкви. В 344 г. ее епископ участвовал в работе собора в Никомедии, а в 358 г. и в следующем соборе.
Общепризнаны ухудшение экономического положения Боспора в позднеантичное время, русификация и натурализация хозяйства. Но соглашаться с этими положениями можно лишь относительно. Усиление значения отдель­ных локальных районов (микрозон) прямо зависело от сокращения функций и роли центральной власти. Естественно-природное деление на Боспоре все­гда было важным фактором его истории, значение которого теперь должно было еще более усилиться в связи с переходом к хозяйственной автаркии и самообороне.
О происхождении гуннов и обстоятельствах их прихода в Европу на основании письменных источников писали все авторы, так или иначе пытав­шиеся реконструировать историю позднего Боспора. К этому мало что можно добавить. Вторжение гуннов на земли танаитов было заключительным этапом борьбы с аланами междуморья. Появление гуннов в Европе могло по­казаться внезапным только тем готам, которые жили вдали от Меотиды. На запад двинулась, по всей видимости, лишь одна орда во главе с Баламиром. Она направилась через низовья Танаиса и обрушилась не на готов, а на род­ственные им племена, отошедшие на запад ранее (алпидзуры, итимары, тункарсы), и уж тем более не на Боспор, который гунны могли «зацепить» лишь в азиатской его части в период борьбы с аланами. За спиной Баламира оста­лось сильное племя акациров, сопротивлявшееся гуннскому союзу до 40-х годов V в. Таким образом, «вторжение» гуннов было широкой миграцией относительно слабо связанных элементов.
Посреди нахлынувшего варварского моря Боспор должен был сохранить свою государственность, тем более, что варвары «абсолютно не способны создать устойчивые длительные социальные и политические институты».
Зосим во II половине V в. говорит о «варварском племени, до того неиз­вестном и появившемся внезапно», а также и о том, что «Киммерийский Боспор, обмелевший от снесенного Танаисом ила, позволил им перейти пеш­ком из Азии в Европу». Тогда же, во 2-ой половине V в., в литератур­ной традиции появляется легенда об олене или лани, показавших кочевни­кам брод через пролив. Остается открытым вопрос о времени года, когда совершался переход. Вряд ли можно допустить и наличие сплошного брода. Как правило, гунны переправлялись через реки в челноках. В большинстве версий говорится о переходе либо через Киммерийский Боспор, либо через «устье Меотиды».
Таким образом, нельзя утверждать, что гунны прошли на запад именно через Боспор. Трудно представить, что между двумя берегами Кер­ченского пролива, как и между берегами Танаиса, не было сообщения. Вслед за вполне конкретными указаниями современников мы должны признать, что гуннского вторжения на Боспор в 370-х годах просто не было.В сере­дине же V в., когда гунны являлись главной угрозой империи, возникла ле­генда об их переходе через море, впоследствии окончательно закрепившаяся в традиции. Возможно гунны были призваны римлянами как враги их вра­гов. Именно поэтому в Константинополе затем предпочитали молчать о сво­ем содействии, которое имело столько неприятных последствий не только для готов, но и для империи. Гунны могли быть препровождены римлянами через северный Крым, или через Танаис или Меотиду (что более вероятно) на боспорских же судах, чтобы воевать против готов на территории северо-понтийских степей.
История Боспора в V в. поддается лишь схематичному воссозданию. К 404 г. относится XIV письмо Иоанна Златоуста к Олимпиаде, в котором опаль­ный патриарх высказывает беспокойство о судьбе крымско-готской епархии после смерти епископа Унилы (400—404 гг.). В связи с этим «царь готов» направил в Константинополь письма с просьбой о посылке нового епископа. На основании этого места А.А. Васильев предполагал, что резиденция епис­копа готов могла быть скорее всего в Пантикапее—Боспоре, а не в горном, Крыму [3].
Готы, как простые беженцы, были расселены боспорскими властями на менее значимых местах, в пограничье — на Казантипе и Киммерике. Воз­можно, часть знати поселилась в столице — в некрополе Боспора появились богатые «готские» вещи. Остготы в Европе в то время были союзниками гуннов, и их понтийские сородичи могли участвовать в гуннских: походах наряду с дружественной боспорской знатью.
По вопросу о самостоятельности Боспорского государства в данный пе­риод можно предположить три варианта: 1) независимое Боспорское госу­дарство инкорпорировало автономную готскую общину и расселило готов-федератов на границах; 2) существовал кондоминиум Боспора и Готии на одной территории; 3) был «готский протекторат» над подчиненным готами Боспором, который сохранял элементы самоуправления. Первый вариант явно предпочтительнее.
В отличие от политических, церковные связи между Боспором и метро­полией в V в. продолжались. В 448 г. боспорский епископ Евдокс принимал участие в Эфесском соборе, а через год — в Константинопольском. Христи­анская община к середине V в. была уже достаточно большой и имела опре­деленную иерархию. Подтверждением тому служит надгробная плита диако­на Евсевия из г. Боспора, относящаяся к 436—457 годам.
Важнейшим источником является надпись: «При Тиберии Юлии Дуптуне, царе благочестивом, друге кесарей и друге римлян, восстала башня сия, и при эпархе Исгудии, и при комите Спадине, заведующем пинакидой, и при первенствующем ...те, сыне Савага, и при эпимелете постройки ..., месяца Горпиэя, года ...9». Это единственная надпись с именем боспорского царя послегуннского времени. В ней использована старая боспорская фор­мула. Но, наряду с этим, есть изображение креста; эпитет «благочестивый» стоит перед формулой, что указывает на христианскую эпоху, а титулы эпарх и комит часто встречаются в христианском Константинополе.
В середине V в., в эпоху державы Аттилы северопричерноморские и северокавказские степи входили в сферу влияния гуннской «империи». При гуннской гегемонии в степном Крыму постоянного населения в 1 половине V в., по-видимому, не было. Доминировало здесь кочевое племя альциагиров.
В 454 г. в битве при Недао гунны были разбиты гепидами во главе с Ардарихом, в 463 г. — сарагурами, а в 469 г. — остготами и имперскими войсками. В условиях распада гуннской державы в Крым двинулись из Паннонии гунны-утигуры, которые считаются одной из первых групп ранних болгар. Из Прокопия известно, что, столкнувшись в (восточном?) Крыму с го­тами, утигуры оттеснили их частично в Крымские горы, частично в Прикубанье. Сражение между ними произошло, очевидно, на Керченском полуос­трове, после чего был заключен мир. Ряд исследовате­лей считает возможным утверждать, что в 474 г. утигуры овладели Пантикапеем (а затем напали на Херсонес). Мы не знаем, насколько мирным было в действительности для Боспора возвращение утигуров. С уверенностью мож­но отметить лишь один случай разгрома боспорской крепости в середине V в. — на Ильичевском городище.
Из рассказа Прокопия не ясно, владели ли в тот момент готы-тетракситы Боспором. В любом случае, утигуры стали союзниками империи и оттес­нили готов на восток. Отсюда — возрождение боспорской государственности при Дуптуне (483 г.).
Очевидно роль, которую играл Боспор как очаг цивилизации и большо­го рынка для торгового обмена между варварами и культурным югом, и по­могла ему пережить трудный V век. Иордан сообщает, что отсюда в столицу империи шли меха, доставляемые соседними варварами. Эта статья экспорта существовала многие века, независимо от смены кочевых племен по соседству с побережьем
К 497 г. относится точно датированная надпись с поверхности христиан­ского мраморного памятника, от которого сохранился только нижний правый угол ⁵⁷. Точное указание даты по боспорской эре — еще одно свидетельство сохранения основных форм жизненного уклада боспорян на рубеже VI века.
Утверждать, что готы массово населяли в это время Боспор, было бы неосторожно, хотя элементы женского готского костюма налицо.
Новейшие раскопки на горе Митридат, проводимые экспедицией Госу­дарственного исторического музея и керченскими археологами, с каждым сезоном расширяют наши представления о столице Боспора этого времени. Сокращение территории некрополя Пантикапея-Боспора на протяжении IV— VI вв. теперь не отмечается. Население города в это время не испытало резких потрясений и катастрофических сокращений.
Танаис был восстановлен не ранее последней четверти IV в. (ок. 80-х годов). Вся площадь прежнего города III в. была вновь заселена, ремонти­ровались разрушенные и строились новые дома. Однако кое-где развалины III в. не были разобраны, а лишь отгорожены стенами от восстановленных жилых кварталов. Существование Танаиса в центре обширной варварской области позволяет поставить вопрос о постантичном городе Северного При­черноморья в теоретическом плане.
Устойчивой тенденцией развития позднего Боспора было медленное, но неуклонное сокращение числа сельских поселений. Причины этого явления те же, что и в основных центрах античной цивилизации. На островах Таманского архипелага в III в. существовало около 140 поселений, на рубеже IV— V вв. пока точно установлено 35. Однако, имеющийся материал свидетель­ствует о том, что экономический потенциал азиатского Боспора в IV—VI вв. был высок.
Ю.Г. Виноградов сделал ряд выводов о состоянии Боспорского госу­дарства в этот период (на основании анализа датированных боспорских над­писей V в.) [3]. По его мнению, Боспорское государство как стержень конти­нуитета в этот период не просто существовало, но процветало и имело достаточно крепкий и разветвленный аппарат управления. Данное мнение в общих чертах следует концепции византийского этатизма.
Между тем, государство на Боспоре не могло быть таким сильным по объективным экономическим и внешнеполитическим причинам. Континуи­тет истории Боспора и его государственности отнюдь не тождествен визан­тийскому. Он имел место скорее вопреки складывавшимся обстоятельствам. Государство в этот период держалось на силе боспорской знати («феода­лов»), многовековом укладе жизни, локальных микрозонах (узлах прочнос­ти). «Протекторат» со стороны утигуров также играл для Боспора скорее консервирующую, чем разрушительную роль. Влияние прихода утигуров на усиление государства на Боспоре по-видимому имело место: скорее всего империя поддерживала утигуров в их борьбе с кутригурами, и за это первые охраняли Боспор. Помимо царя двор в это время составляли епарх, комит, секретари, протокомиты — как главы административных единиц на местах. Назначение глав округов из центра, это утверждает Ю.Г. Виноградов, не противоречит фактическому вполне самостоятельному положению локаль­ных микрозон [3].