Сколько нужно секунд, чтобы перевернуть твою вселенную?

Глава 15
Вперед, за мечтой
Эсбен прав. Оно того стоит. Мы – в старинном рыбном ресторане.
Заказывать еду тут надо у окошка, а на улице стоят столы для пикника.
Я заранее знаю, что мне здесь понравится. Я сижу на скамье и жду
Эсбена с едой. Он стоит, облокотившись на стойку, болтает с девушкой
за кассой и время от времени что-то говорит парню, который жарит
нам гребешки. Он такой общительный и дружелюбный, просто
невероятно. Я не помню, чтобы когда-нибудь завязывала разговор с
незнакомцами. Но, впрочем, мое внимание привлекает не только
открытая натура Эсбена, но и его потрясающе красивая задница.
Ничего не могу поделать – джинсы облегают ее с необыкновенным
изяществом. Я умираю от голода, но чувствую несомненное
разочарование, когда он выпрямляется и разворачивается с подносом в
руках. Конечно, спереди он тоже не урод…
Я думала, что Эсбен сядет напротив, и в животе у меня что-то
трепещет, когда он устраивается верхом на скамье, на которой сижу я,
лицом ко мне. Господи, рядом с ним одновременно тревожно и так
уютно, и я не в силах отвести от него глаз.
– Ну, как? – спрашивает он.
– Прекрасно!
Я не сразу понимаю, что Эсбен говорит о еде.
Он видит, что я на него пялюсь, но, прежде чем я успеваю отвести
глаза, Эсбен нежно касается ладонью моей шеи.
– Да. Ничего прекраснее я уже давно не видел.
Его рука скользит по моему лицу. Он осторожно проводит
пальцем по губам, придвигается ближе и медленно наклоняется. Губы
Эсбена мучительно близко. Он повторяет шепотом:
– Ничего прекраснее я не видел…
А потом я закрываю глаза и чувствую прикосновение его рта.
Нежный, мягкий поцелуй длится всего несколько мгновений – но
этого достаточно, чтобы я затерялась в блаженстве.
Эсбен быстро целует меня в щеку и отодвигается.
– Проголодалась, красотка?

---

Как ни странно, я даже в состоянии ответить:
– Как волк.
Запах божественный, и только урчание в животе мешает мне
выкинуть какую-нибудь глупость, например броситься в объятия
Эсбена и лизнуть его в шею.
– Тут есть всё. Жареные моллюски, устрицы, гребешки, креветки,
кальмары и пикша. Плюс пять фунтов свежей жареной картошки. Соус
тартар или кетчуп?
– То и другое. О господи. Жареные устрицы? Их почти нигде не
бывает…
Эсбен берет устрицу, окунает ее в оба соуса и подносит к моему
рту.
– Я намерен перевернуть твой мир.
Я улыбаюсь:
– Кажется, ты уже это сделал.
Он снова целует меня в щеку.
– Ешь.
Я позволяю ему положить устрицу мне в рот. Конечно, в поцелуе
было гораздо больше страсти, но все-таки это чертовски приятно.
Сочная устрица со вкусом моря и соблазнительный Эсбен… лучший
обед в моей жизни.
Мы справляемся с горой морепродуктов и запиваем их огромным
количеством газировки. Я с трудом встаю из-за стола. Эсбен
выбрасывает мусор и, ведя меня к машине, рассказывает про
обещанный сад, который находится где-то неподалеку. Ехать всего
десять минут. Вскоре мы сворачиваем на неровную проселочную
дорогу. Найдя местечко на переполненной парковке, Эсбен
возбужденно выскакивает из машины.
Его лицо озаряется, когда он окидывает сад взглядом.
– Знаешь, когда я был маленьким, родители каждый год возили
нас с Керри собирать яблоки, а потом папа готовил яблочный пирог и
кофейный торт с яблоками. Я очень люблю маму, но готовить она не
умеет. Зато прекрасно вырезает тыквы и всегда выбирает их по полдня,
прежде чем купить.
Он подзывает меня жестом и ждет, вытянув руку.
– Пошли! Будет весело.

---

Я радостно шагаю к нему. Рука Эсбена ложится мне на плечи, как
будто мы встречаемся уже давным-давно.
– А что твоя мама вырезает из тыквы? – спрашиваю я.
– Да всё. Не только ведьм, привидения и жуткие рожи. Мы с
Керри иногда просим странные вещи. Однажды сестра попросила
вырезать дикобраза, и мама это сделала. А в прошлом году она
прислала мне фотку тыквы, которую вырезала в мою честь. – Он
смеется: – В форме хэштега. Мама сказала, что у нее ушло на это
десять минут, но больше я ничего не получу, потому что в прошлом
году она измучилась с двумя фламинго, которых я заказал… – Эсбен
вдруг замолкает. – Ох… извини, Элисон.
– В чем дело? – недоуменно спрашиваю я.
– Я болтаю тут про своих родителей, про семейные поездки в
детстве и всё такое… – Он качает головой. – Правда, извини.
– Тебе не за что извиняться. Я в курсе, что некоторые люди растут
в очень хороших семьях.
– И всё равно, с моей стороны это было глупо.
– Эй… – Я встаю перед ним и заставляю Эсбена взглянуть на
меня. – Я рада, что тебе повезло с родителями. Правда. И мне нравится
про это слушать. Не надо смущаться, Эсбен. Обязательно рассказывай
про всё хорошее, что у тебя было. Если ты будешь молчать, я решу, что
ты жалеешь меня или слишком оберегаешь, а я этого не хочу. Меня не
нужно спасать от твоего прошлого. Мне нужна защита от моего.
Он задумывается.
– Логично.
– И не делай постоянно такое лицо, как будто ты только что
переехал мою любимую собачку.
Я хватаю его за руку и тащу вперед.
– Пошли собирать яблоки. Если ты унаследовал от мамы
художественные способности, нам понадобится тыква-другая.
– Я могу вырезать ужасные треугольные глаза.
Я смеюсь:
– И отлично.
Мы идем по саду. Здесь красиво. Бесчисленные ряды деревьев,
усыпанных красными и зелеными яблоками, шелест листьев, запах
осени в воздухе. Раньше я никогда не собирала яблоки, и Эсбена,
кажется, искренне развлекает мое наивное веселье. Мы бродим туда-

---

сюда по рядам, и вскоре сам он перестает подбирать яблоки и просто
наблюдает, как я всматриваюсь в гущу ветвей в поисках лучших
плодов.
– Ты очень придирчива, – замечает он. – Особенно для новичка.
– Может быть, именно поэтому. Я хочу сделать всё правильно.
Вдруг мы привезем домой червивые, побитые яблоки? Ты сам скажешь
мне спасибо.
– А вон там висит потрясающее большое яблоко.
– Ты можешь его сорвать?
– Давай на пару? – Эсбен слегка нагибается. – Запрыгивай. Сейчас
я тебя подсажу.
Если он хочет, чтобы я прижалась к нему всем телом, я не стану
отказываться. Когда Эсбен выпрямляется, я крепче обвиваю его
ногами и поднимаю руку. Оказавшись на нужной высоте, я срываю
яблоко с ветки.
Он начинает наклоняться, но я сжимаю руки, и Эсбен замирает.
– Что?
– Я должна кое-что тебе сказать, но не хочу, чтобы ты снова начал
меня жалеть.
– Давай.
– Меня впервые кто-то катает на спине.
Тогда Эсбен встряхивается, крепче обхватывает мои бедра руками
и шагает вперед.
– Значит, мы продолжим.
Мы оставляем пакет с яблоками под деревом, и некоторое время
Эсбен просто катает меня по саду. Положив голову ему на плечо, я
наблюдаю, как мимо движутся деревья; потом я продеваю пальцы
сквозь рассыпавшиеся кудри Эсбена и любуюсь тем, как под лучами
солнца они переливаются незнакомыми прежде оттенками. Такое
спокойствие и умиротворение я вряд ли когда-либо могла себе
вообразить.
– Ты, наверно, устал, – говорю я. – Спасибо.
– Обращайся. Ну, готова заняться тыквами?
– Вполне.
– Если ты скажешь, что никогда не вырезала тыкву…
Я съезжаю наземь.
– Ну, теоретически – да.

---

Почему-то мне это кажется смешным. А Эсбен грустнеет. Бедняга
понятия не имеет, скольких вещей у меня в жизни не было.
Он вскидывает руки.
– Что? Ну, значит, моя миссия – дать тебе всё то, чего ты была
лишена. Почему ты смеешься?
– Не знаю! Может быть, потому, что ты так из-за этого
возмущаешься. Но мне очень приятно. Кстати, я помогала вытаскивать
из тыквы семена и прочую гадость. Это считается?
– Нет, не считается! Саймон против тыкв у себя дома?
– Я просто… не очень люблю праздники. В детстве они всегда
были какими-то хаотичными. И веселье быстро заканчивалось. Ну,
например, у меня бывал прекрасный Хэллоуин, а на День
благодарения я уже снова оказывалась в приюте. Вот я и научилась ни
во что не вкладываться. Наверняка Саймон обрадовался бы, если бы я
искренне полюбила Рождество и что-нибудь такое, но… не знаю.
Лицо Эсбена вновь вызывает у меня смех.
– Ничего страшного!
– Пошли. Купим тебе тыкву. Хоть двадцать.
Если я долго возилась с яблоками, то у Эсбена уходит целых
полчаса, чтобы выбрать тыкву, которая соответствует его запросам.
Для меня они все одинаковы, но так здорово идти рядом с ним, пока он
расхаживает по рядам, время от времени наклоняясь, чтобы перекатить
тыкву с боку на бок. Одну, совершенно идеальную на мой взгляд, он
поднимает и грустно говорит:
– Извини. Ты красивая и круглая, но без стебля, следовательно,
для фонаря ты не годишься. Есть определенные стандарты. Зато из
тебя получится отличный пирог. Или тыквенный хлеб.
– Или тыквенные палочки. Очень вкусно. Саймон их готовит.
Шоколадная глазурь, слой тыквенного крема, толченое печенье…
– Судя по тому, что я о нем слышу, Саймон очень клевый. Он
хороший отец, да?
– Да.
– Но ты не зовешь его папой?
– А…
Мы шагаем по дорожке, и Эсбен не сводит с меня глаз.
– Нет, не зову. Наверно, потому что он удочерил меня, когда я
была уже взрослой.

---

– А он не возражает?
– Во всяком случае, он ничего не говорит.
Я пинаю камушек. Никогда не думала об этом раньше.
Эсбен не позволяет мне заплатить за тыквы и яблоки, хотя он уже
и так угостил меня обедом, поэтому я отхожу посмотреть на полки,
уставленные банками с вареньем, выпечкой, помадкой и сиропами
местного производства. Когда я возвращаюсь к кассе, Эсбен
оживленно беседует с мужчиной, который стоит в очереди позади него.
Они перебрасываются репликами, обсуждая достопримечательности
штата Мэн, и Эсбен рекомендует ресторан, в котором мы побывали.
– Да, да, обязательно туда сходите. Мы сегодня пообедали там.
Лучших морепродуктов вы нигде не найдете.
– Правда? Мы обязательно туда поедем, вот только вытащу
отсюда жену. Такое ощущение, что она никогда раньше не видела
деревья. – Мужчина подмигивает. – Мы ехали целый день. Из самого
Нью-Йорка.
– Правда? – Эсбен улыбается и протягивает кассиру деньги.
– Да. Но оно того стоило. – Мужчина оглядывается, снова смотрит
на Эсбена и наклоняется к нему. – Знаешь, парень, – говорит он с
легким волнением, – мы много лет работали, соскучились и решили
сделать что-нибудь веселое и странное. В кои-то веки. Я всю жизнь
обожал молочные коктейли, – признается он со смехом, – и теперь мы
хотим заняться этим всерьез. Но не просто молочные коктейли. Такие,
с зонтиками, палочками и всякими дополнительными штучками.
Кусочками кекса, свежим печеньем, шоколадными батончиками.
А зимой можно продавать горячие коктейли. Напитки на основе кофе,
чая, сидра. С пончиками, тыквенным хлебом и всё такое.
Он говорит, едва сдерживая радостное возбуждение.
Эсбен отходит в сторону, пропуская его к кассе.
– Потрясающая идея…
Он на мгновение замолкает, и я улыбаюсь, зная, что он сейчас
сделает.
Эсбен протягивает руку:
– Меня зовут Эсбен Бейлор. Можно сфотографировать вас и вашу
жену?
Через десять минут Эсбен выкладывает в блоге фотографию
ньюйоркца и его жены, стоящих посреди тыквенной делянки, с

---

коротким изложением их истории и хэштегом #исполнимечту.
Погрузив в машину яблоки, тыквы и четыре кукурузных стебля,
которые Эсбен каким-то чудом втиснул на заднее сиденье, мы
отъезжаем. Я не отрываюсь от телефона, с благоговением наблюдая,
как под картинкой растет количество комментариев. Я разрываюсь
между блогом Эсбена на Фейсбуке, Инстаграмом, Твиттером и его
домашней страницей. Просто невозможно уследить.
Я кладу телефон на колени и смотрю на Эсбена.
– Что? – спрашивает он.
– Кто ты? Это что-то невероятное. За несколько секунд сотни
людей прокомментировали пост о человеке, который хочет продавать
молочные коктейли.
– И что они пишут?
Снова гляжу на экран. Комментов стало еще больше.
– В общем, хорошие слова.
Я просматриваю комментарии и даже не знаю, какой выбрать: их
количество меня ошеломляет.
Наконец я читаю:
– «Я всегда хотела заняться чем-нибудь таким. Желаю им удачи,
надеюсь, у них всё получится». И так далее, в том же духе. Кое-кто
уже спрашивает, как называется магазин и когда он откроется. Вот
еще… – Я прищуриваюсь и хихикаю. – Какая-то женщина пишет, что
он очень красивый, а она одинокая – мало ли, вдруг его жене надоест
жить среди коктейлей и она сбежит на Барбадос с продавцом
мороженого.
– Ну, я бы не хотел, чтобы эта духоподъемная история
закончилась так печально.
– Как тебе вообще пришло это в голову? И опять-таки, кто ты?
Эсбен смеется и надевает темные очки.
– Ну, тут нет ничего сложного. Мир прекрасен, и в нем живут
интересные люди. Нужно просто внимательно смотреть.
Он вдруг сворачивает к обочине.
– Кстати, о мороженом, я совсем забыл. Здесь есть потрясающий
ларек.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Мне нравится ездить по округе и разведывать маленькие города.
В Мэне куча интересных мест. Если постоянно торчать в кампусе,

---

можно заработать клаустрофобию.
Я вспоминаю, что люблю сидеть, запершись в своей комнате.
Видимо, придется от этого отказаться.
Эсбен заходит в еще одно небольшое кафе, и мы встаем в очередь
у окошка.
– Отлично, а то я боялся, что они уже закрылись, – говорит он и
снова обвивает рукой мои плечи. – Здесь продают мягкое мороженое,
всего семь вкусов, но оно просто потрясающее. Поверь.
– Верю. И не только насчет мороженого.
– Приятно слышать. Попроси черничное.
Я так и делаю. И оно правда потрясающее, с кусочками свежих
ягод. Мы, с нашими огромными рожками, сидим под зонтиком, за
небольшим столиком, и я не могу удержаться, чтобы вновь не
взглянуть на комментарии. Их число пугает. А потом я натыкаюсь на
то, что заставляет меня резко выпрямиться.
Эсбен хмурится.
– Что? Какой-то дурак написал гадость? Я обычно блокирую или
стираю такие комменты. Терпеть это не могу. Слава богу, идиотов не
так много.
– Э… нет. Но, знаешь, иногда люди пишут совсем не в тему.
– Да, такое я тоже не люблю. Ты, например, пишешь про цыплят, а
кто-нибудь отвечает: «Да, цыплята – это круто, а у меня однажды был
хорек, который носил вязаную шапочку», – и тут же появляется еще
пятьдесят человек со своими историями про хорьков.
– Эсбен… – Жаль, что у меня нет солнечных очков, за которыми я
могла бы укрыться. – Похоже, люди до сих пор гадают, что между
нами происходит.
– А. Ну да. Всю неделю так, – говорит Эсбен, откинувшись на
спинку. – Хочешь им ответить?
– Ответить? В смысле?
– У тебя нет ни Твиттера, ни Фейсбука, да? – спрашивает он.
Я качаю головой, и Эсбен ненадолго задумывается.
– Я могу тебя представить, – произносит он, улыбаясь.
– В смысле?
Оказывается, никому из нас больше не хочется мороженого,
поэтому я выбрасываю недоеденные рожки.
– Как?

---

– Иди сюда. – Он отодвигает свой стул и хлопает себя по
коленям: – Садись.
Я подхожу к Эсбену и сажусь, свесив ноги и положив руку ему на
плечо.
– Так?
– Сначала… – медленно произносит Эсбен, – сначала вот это.
И во второй раз за сегодня он целует меня в губы. Долго и
страстно. Губы у Эсбена холодные, у них вкус свежей черники, но
поцелуй получается очень горячим. Удивительно, как человек может
быть таким добрым и ласковым; он вселяет в меня почти
непреодолимое желание сорвать с него рубашку прямо здесь, в кафе.
Уму непостижимо. Эсбен воскресил во мне полузабытую жажду
романтики… так легко.
Я отрываюсь, чтобы глотнуть воздуха. Иначе, чего доброго, и
правда начну его раздевать.
– И что дальше? Вряд ли это будет круче…
Эсбен приникает к моим губам опять – на несколько секунд.
– Посмотрим.
Он поднимает телефон, и я вижу на экране свое изображение.
– Что скажешь?
– Ты делаешь селфи? – уточняю я. – И хочешь его запостить?
Эсбен кивает и поднимает очки.
– Только если ты не против.
Затерявшись в глубине его янтарных глаз, я размышляю. Сама
мысль о том, чтобы сделать этот шаг, слегка пугает меня, но в то же
время наполняет радостным возбуждением. Я опускаю голову и
продолжаю думать. А затем кое-что замечаю и улыбаюсь. У Эсбена
один носок синий, а другой белый.
Не стоит больше сомневаться.
– Да. Давай запостим.
– Ты ведь знаешь, что нам будут писать не только приятные
вещи, – предупреждает Эсбен.
– Особенно девушки. Я в курсе.
Больше я ничего не говорю, просто поворачиваюсь к Эсбену,
прижимаюсь щекой к его щеке и смотрю в объектив.
Эсбен выкладывает нашу фотографию и пишет:

---