Science in action

ЧАСТЬ I. ОТ СЛАБОЙ РИТОРИКИ К БОЛЕЕ СИЛЬНОЙ
154

---

ГЛАВА 2 . ЛАБОРАТОРИИ
других лабораториях. Особенно трудно разобраться в том, как но­
вые объекты немедленно трансформируются во что-то еще. Д о тех 
пор, пока соматостатин, полоний, трансфинитные числа или анаэроб­
ные бактерии формируются списком испытаний, который мы рас­
сматривали выше, установить связь с ними легко: скажи мне, через 
что тебе пришлось пройти, и я скажу тебе, что ты из себя представ­
ляешь. Подобная ситуация, однако, длится недолго. Новые объекты 
становятся 
вещами: 
«соматостатином», «полонием», «анаэробными 
бактериями», «трансфинитными числами», «двойной спиралью» или 
«компьютером Eagle», вещами, вырванными из сформировавших их 
лабораторных условий, вещами с собственными именами, которые 
теперь кажутся независимыми от испытаний, в которых они себя про­
являли. Этот процесс трансформации — дело совершенно обычное, 
в нем участвуют и ученые, и простые люди. Теперь все биологи, на­
пример, воспринимают «протеин» как естественный объект; никто не 
вспоминает то время, в 1920-х годах., когда протеин был всего лишь 
беловатой субстанцией, выделенной в новой ультрацентрифуге в ла­
боратории Сведберга.15 Тогда протеин представлял собой лишь нечто 
в процессе расщепления содержимого клеток в центрифуге. Регуляр­
ное использование, однако, превращает наименование актанта по 
его действию в слово повседневного языка. И в этом нет ничего за­
гадочного или специфически научного. То же происходит и, напри­
мер, с консервным ножом, который все мы используем на кухне. Мы 
рассматриваем консервный нож и умение обращаться с ним как еди­
ный черный ящик, который не представляет собой проблемы и не 
требует планирования и какого-то особого внимания. Мы уже не 
помним, сколько испытаний нам нужно было преодолеть (кровь, по­
резы, рассыпанные по полу бобы и равиоли, испуганные вскрики 
родителей), прежде чем научиться правильно им пользоваться, учи­
тывая вес консервной банки, движения ножа, сопротивление метал­
ла. И только когда мы видим, как наши собственные дети путем проб 
и ошибок учатся этому искусству, мы можем вспомнить, каково это, 
когда консервный нож — еще «новый объект», который определя­
ется списком связанных с ним испытаний, настолько длинным, что 
обеда можно и не дождаться.
Подобный процесс рутинизации нового совершенно обычен. 
Куда менее обычно то, как те же самые лю ди, которые постоянно 
создают новые объекты, чтобы побеждать в разногласиях, с таким 
же постоянством трансформируют эти новые объекты в более ста­
155

---

рые, чтобы сделать свою победу еще более быстрой и необратимой. 
Как только соматостатин обрел форму, разрабатывается новый био­
тест, в котором соматостатин уже играет роль стабильного, непро­
блематичного вещества, используемого для выявления нового и пока 
еще представляющего собой проблему вещества, СР Ф . Как только 
Сведберг определил протеин, ультрацентрифуга стала инструментом, 
повседневно используемым в лаборатории для определения состава 
протеинов. Едва полоний успевает проявиться через описанные выше 
эксперименты, как он превращается в один из хорошо известных 
радиоактивных элементов, при помощи которого можно разрабаты­
вать эксперименты по обнаружению новых радиоактивных веществ, 
расположенных дальше в таблице Менделеева. Список действий 
становится вещью, он в буквальном смысле 
о в е щ е с тв л я е тс я
.
Процесс овеществления хорошо виден в ходе трансформации 
новых объектов в старые, однако то же происходит, хотя и не столь 
очевидным образом, когда старыми становятся уже не новые, но еще 
«юные» объекты. Все новые объекты, которые мы анализировали в 
предыдущем разделе, оформились и были определены при помощи 
устойчивых черных ящиков, которые, в свою очередь, 
ранее,
до того, 
как их сходным образом определили, сами были новыми объектами. 
Эндорфин был обнаружен отчасти потому, что уже были известны 
свойства ткани кишечника продолжать сокращаться в течение долго­
го времени после смерти подопытного животного: то, что нескольки­
ми десятилетиями ранее было для физиологии новым объектом, 
теперь стало одним из черных ящиков, используемых в биотесте, так 
же, как и сам морфин. Как бы можно было анализировать новое 
морфиноподобное вещество, если бы морфин не был к этому вре­
мени уже известен? Морфин, появившийся около 1804 года как но­
вый объект в ходе экспериментов в лаборатории Сегена, был исполь­
зован Гийменом наряду с кишечником морской свинки для создания 
условий, необходимых для определения эндорфина. Так же обсто­
яло дело с физиографом, изобретенным французским физиологом 
Маре в конце XIX века. Без него была бы невозможна графическая 
репрезентация пульсаций кишечной ткани. И точно так же нужно 
было электронное оборудование, которое усиливало сигналы до 
уровня, необходимого для активации самописца физиографа. Гий- 
мен в данном случае задействовал результаты нескольких десятиле­
тий развития электроники и ее новых объектов для того, чтобы д о ­
бавить еще один обязательный компонент в свой эксперимент по