Санкт-петербург

разум,
второй —
рассудок
, третий —
вера
и
четвертый —
уподобление.
Очень важным для последующей истории
теории познания, и в особенности для истории диалектики, оказалось
установленное Платоном различение между
разумом
и
рассудком.
По
разъяснению самого Платона, рассудок «занимает промежуточное по-
ложение между мнением и умом» (VI 511d). Это та способность, «ко-
торая встречается у занимающихся геометрией и им подобных» (там
же).
4
Вся эта изложенная в книге VI «Государства» и венчающаяся
ра-
зумом
классификация познавательных способностей души представ-
ляет собой введение к учению о
бытии,
которому классификация эта
строго соответствует и из которого она вытекает как его необходимое
следствие. Это и есть знаменитое платоновское
учение объективно-
го идеализма,
или теория «идей» («эйдосов»). Ее основное воззре-
ние — это уже известное нам, высказанное Платоном в самом начале
его классификации познавательных способностей различение двух ос-
новных миров: мира умопостигаемого и чувственного. Излагается оно
не как теоретическая доктрина или трактат, а в образе некоего ми-
фа. Это — миф, уподобляющий человеческое земное бытие темному
существованию узников, скованных на дне пещеры таким образом,
что они могут видеть лишь то, что у них прямо перед глазами. Во
всю длину пещеры идет широкий выход для доступа света. Но люди
скованные в пещере, не могут повернуться к выходу. Они обращены
своими спинами к выходу и к свету, исходящему от огня, который
горит далеко в вышине. Между этим огнем и узниками наверху про-
ходит дорога, огражденная низкой стеной, а по той дороге за стеной
633

---

идут люди и несут различную утварь, статуи и изображения живых
существ, сделанные из камня или дерева. Одни из путников при этом
молчат, другие переговариваются между собой.
Но ничего этого не увидят и не услышат в своей пещере прико-
ванные в ней узники. Они видят лишь отбрасываемые огнем на сте-
ну пещеры тени от самих себя и от предметов, которые несут люди,
проходящие по дороге над пещерой. Они слышат не сами речи про-
ходящих по дороге путников, а только отзвуки или эхо их голосов,
раздающиеся под сводами пещеры. Если бы заключенные в пещере
были способны рассуждать, то они стали бы давать названия, но не
настоящим вещам, которые проносят мимо них по дороге путники вне
пещеры, а скользящим по ее стене теням. Только эти тени они при-
нимали бы за настоящее. И звуки, разносящиеся внутри пещеры, они
тоже приписали бы скользящим перед их глазами теням.
Таково положение узников пещеры, или темницы, как ее тут же
называет сам Платон. Но Платон рисует не только их нынешнее по-
ложение. Он рисует и возможное для них освобождение, восхождение
из мрака к свету самог´
о разума и сам´
ой истины. Совершается это
освобождение не вдруг. Если бы с кого-нибудь из узников сняли око-
вы, а его самого заставили бы встать, повернуть шею и взглянуть в
сторону света, то он оказался бы не в силах глядеть при ярком свете
на вещи, тени которых он видел ранее в своей пещере. Такой чело-
век подумал бы, что гораздо больше истины в том, что он видел там
раньше, чем в том, что ему теперь показали наверху. И если бы даже
его, сопротивляющегося, насильно вывели на яркий свет, глаза его
были бы настолько поражены сиянием, что он не могбы разглядеть
ни одного предмета из тех, подлинность которых ему теперь провоз-
глашают. Чтобы увидеть истину всего, что там наверху, необходимы
долгая привычка и упражнение в созерцании. Начинать необходимо
с самого легкого. Сначала надо смотреть на