|
У истоков узбекского театра
Однако, Хамза не унывал. Он переключился на литературную деятельность, решил попробовать себя и в качестве драматурга. Тем более, что в феврале 1915 г. в Коканд впервые в его истории прибыл театр под руководством Махмудходжи Бехбуди (1875-1919). Любительскую театральную труппу «Турон» в 1914 г. создали узбекские джадиды во главе с Абдуллой Авлони. Коканд встречал национальный театр настоящим аншлагом. Билеты были распроданы, а у помещения, где должно было состояться выступление, собралась толпа из тысячи кокандцев. Хамза тоже побывал на представлении, но остался о нем невысокого мнения. Зато друзья стали уговаривать его написать пьесу. Но начало театрального движения в Узбекистане вызвало резко негативную реакцию со стороны консервативных кругов, в первую очередь — духовенства и части баев. Духовенство развернуло настоящую кампанию против театра «Турон», обвинив труппу в том, что ее актеры превращают людей в шутов и совершают богопротивные действия. Здесь следует отметить, что народная театральная и музыкальная культура никогда не приветствовалась в среднеазиатских ханствах. Светские феодалы и духовенство видели в театральной культуре опасные проявления вольнодумства. Наиболее негативное отношение к артистам, бродячим музыкантам, факирам укрепилось как раз в Кокандском ханстве, в состав которого до российского завоевания и входила Ферганская долина. Кокандские правители применяли по отношению к «богеме» репрессивные меры. Следует отметить, что в той же Бухаре отношение к музыкантам и артистам было более лояльным. Так, эмир Музаффар-хан (1860—1885), наоборот, упорядочил деятельность музыкантов и артистов и повелел им получать для выступлений разрешения, а также обложил бродячие труппы специальным налогом. Впрочем, даже спустя несколько десятилетий российского правления в Туркестане, местное духовенство было настроено по отношению к театральному искусству крайне негативно. Поэтому театральная труппа, созданная джадидами, сразу же вызвала многочисленные протесты со стороны религиозных деятелей. Как отмечает современный исследователь Александр Джумаев, «официальный ислам стремился придать этим видам искусства крайне низкий социальный статус, рассматривая их преимущественно как средство развлечения толпы. В отдельных публикациях того времени даже высказывалась мысль, будто распространение музыкантов в народе есть знак приближающегося конца света (охир замон). В лучшем случае занятие музыкой считалось делом несерьезным и не достойным мусульманина» (Цит. по: Джумаев А. Ислам и культура в Центральной Азии // http://magazines.russ.ru/druzhba/2008/12/dm8.html). Естественно, что узбекская консервативная общественность, узнав о деятельности джадидов по созданию театра, приняла все возможные меры для того, чтобы предотвратить дальнейшее развитие национального театра. Сначала консерваторы решили действовать мирными методами.
— школа-мактаб в Средней Азии
Делегация духовенства прибыла к Мунавар-кары Абдурашидхонову — лидеру ташкентских джадидов, однако тот отказался запрещать своим последователям играть в спектаклях — ведь ничего, идущего вразрез с нормами шариата, с исламским учением и существующим в Российской империи социальным порядком, Мунавар-кары в деятельности театра не видел. Тогда консервативные круги сумели спровоцировать толпу жителей Андижана, где в это время выступала труппа, на погром. После беспорядков власти города распорядились немедленно выслать актеров за пределы Андижана. Также, чтобы не провоцировать реакцию духовенства и народа, было решено закрыть все четырнадцать новометодных школ, в которых обучение шло не по традиционным правилам, а по русским стандартам. Но Андижанские события не повлияли на Хамзу и его товарищей — он рискнул и впервые организовал выступление собственного театра. Пьеса Хамзы «Отравленная жизнь» повествовала о нелегкой женской доле в узбекской семье — девушку выдавали замуж за богатого ишана вопреки ее желаниям, а влюбленный в нее молодой человек ничего не мог поделать. Типичная для узбекского общества тех лет проблема. Первое же выступление театра Хамзы в родном Коканде вызвало бурную реакцию общества. Молодежь пьесу скорее одобрила, поскольку многим были знакомы поднятые в ней проблемы. Но консервативные круги Коканда пребывали в ярости. Делегаты кокандского духовенства пришли к его отцу Ниязу с претензиями по поводу ненадлежащего воспитания сына. Старый лекарь обещал поговорить с сыном, но Хамза не последовал внушениям родителя и вскоре в Коканде вновь состоялся спектакль — на этот раз театральная труппа ставила новую комедию «Современная свадьба» и все ту же скандальную пьесу «Отравленная жизнь». Разъяренные старейшины вновь навестили Нияза и потребовали от лекаря проклясть собственного сына — под угрозой отлучения самого Нияза. Ни один житель Коканда больше не пошел бы лечиться к старому Ниязу, не пустили бы лекаря и ни в одну городскую мечеть Коканда. Для правильного, воспитанного в традиционных взглядах узбека, каким был Нияз, такие угрозы были очень действенным способом давления. И лекарь Нияз сдался. Хамза сложно переживал отцовское проклятье, но театральную деятельность не прекратил — он написал новую пьесу и отправил ее в Ташкент, Мунавару-кары. Лидер джадидов не замедлил с ответом — он согласился принять пьесу только тогда, когда Хамза уберет негативные эпитеты в адрес баев и духовенства. Хамза отказался, и пьеса осталась неизданной. Впрочем, поэта и драматурга это сильно не задело — уже тогда Хамза предпочитал сохранять верность своим взглядам, а не идти на поводу собственной выгоды.
Do'stlaringiz bilan baham: |
