|
31
Не стой на берегу в ожидании
корабля. Плыви ему навстречу
Под
окнами
теневой
стороны
ее
дома
сине-фиолетовыми
колокольчиками цветут аквилегии, пахнущие майским утром. «Кто сказал,
что у них нет аромата?… Первые два года клумбы выглядели жиденько,
хотя я добавляла перегной, взрыхляла грунт, берегла ростки от паутинных
клещей. Решила, что не прижились, и забросила. А они возьми да и прояви
самостоятельность, через сезон превратившись в густые заросли».
Аквилегиям так же, как и Земфире, лучше в полутени, чем на солнце.
«По молодости я много рассуждала о жизни. Как же это бессмысленно!
Молчать и наблюдать полезнее».
Свою квартиру в центре города она разделила между дочерьми, а сама
вернулась на Абшерон, в заброшенный отчий дом. Занимается цветами.
Сад – ее страсть.
«Отец зарабатывал выращиванием гвоздик. Красных, белых, розовых.
Строил для них теплицы, где проводил дни напролет. Я ненавидела эту
разноцветную махровость, ревновала к ней отца. Как-то забежала в
теплицу, перетоптала саженцы. Отец догадался, чьих ног это дело, но не
отругал. Следующим утром взял за руку и отвел в теплицу, где начал
учить, как сажать гвоздики. С тех пор мы вместе создавали красоту».
Восточные корни не отразились на внешности Земфиры. Белоснежная
кожа, рыжие волосы, глаза цвета зимнего моря.
«Выращивать цветы у моря нелегко. Почва соленая, глинистая, сильные
ветра. Пришлось насыпать чернозема, построить оранжереи для
декоративных растений. Первое время приходилось трудно, дочери не
верили, что заморские цветы приживутся, но я не сдавалась».
* * *
Ей исполнилось шестьдесят семь. Мы с мамой пришли поздравить
дорогую родственницу. По дороге из института купил ее любимые каллы.
Если на Востоке калла передает чувственность, скрытую за строгой
формой, то для Земфиры этот цветок – символ возрождения. «Дарила их
себе, когда переживала расставание с Самедом».
Пока мама нарезает торт «Абшерон», Земфира уводит меня в сад,
показывает желтые розы. Расцвели накануне.
Она не обращается ко мне по имени. «Мальчик мой», и никак иначе.
– Вчера внучка Эля пришла из школы в слезах. Перед самым
выпускным рассталась с молодым человеком. Просит совета, что делать.
Сколько раз ей говорила, что ни у кого нельзя спрашивать, верно ты
поступил или нет! Жизнь – эксперимент, нам самим предстоит выяснить,
что правильно, а что нет.
– Есть же подсказки, тетя Земфира.
– Конечно. То, что слышим в себе. А еще знания, которые получаем.
Личный опыт ценнее.
– Эля, наверное, переживает…
– В ее возрасте в отношениях притягивает загадка. Наступит время,
когда ей захочется быть со своим мужчиной единым целым, без всяких
загадок.
– Эх, вот бы наступило время, когда все по любви и все счастливы…
– Мальчик мой, так будет неинтересно.
* * *
«В объятиях одного мужчины я обрела целый мир. Мне было довольно
такого счастья, большего душа не просила. Мы гуляли по безлюдному
осеннему берегу, подбрасывали хлеб чайкам, и мне никуда не хотелось.
От этой любви родились близняшки. Сразу из роддома он повез нас к
морю. Остановил машину у волнореза, сидели, слушали чаек. „Зема, я
привез своих детей к морю, как мечтал“.
Прожили вместе семь лет и четыре дня. Потом он ушел. В другой дом,
к другой женщине. „Прости, я ее люблю“. В эту минуту я чистила
картошку: нож будто вылетел из рук, развернулся в воздухе, впился мне в
живот. Острая боль.
Я молча сняла фартук, накинула пальто и вышла из дома. Бежала часа
два, пока не упала на обвитые водорослями ракушки. Оглушительная
тишина. Даже чайки не летали.
Однажды встретила Самеда на рынке, он с той женщиной и ее сыном
выбирал апельсины.
Первое время ждала, по-прежнему готовила на четверых. Потом меня
накрыло ненавистью к себе за то, что люблю того, кто нас предал.
Пыталась выковырять из себя эти чувства.
Четыре года прожила, проклиная себя. Заболела. Миома – операция.
Пришел день освобождения, когда я, увидев в себе следы, не
вспомнила, кому они принадлежат. Отключилась идентификация. Время
все заметает.
Из той поселившейся во мне пустоты родилась я другая. Мне не стало
хуже или лучше, лишь иначе.
Я много работала, вырастила девочек (он о них и не вспомнил),
перекрасила дом, спустя годы и вовсе его продала, переехала в центр.
Однажды он появился: „Прости меня, Зема, умоляю“. „Я давно тебя
простила“, – ответила. И закрыла дверь. Это была не гордыня, а…
отключенная идентификация. Больше не было той части меня, к какой
принадлежал этот мужчина, он стал чужим».
* * *
У колодца в ее саду – бело-красные георгины, семена приехали из
Японии. В Стране восходящего солнца георгин – символ всепобеждающей
силы жизни.
Земфира неспешно рассказывает легенду о ледниковом периоде, когда
георгины взошли на месте последнего угасающего костра в знак того, что
оледенение не вечно и жизнь на земле воскреснет. Предсказания цветов
оправдались.
Разливает чай в стаканчики-армуду, себе темный и крепкий, мне
светлый, слабее. Не признает конфет и варенья. Только колотый сахар. В
зимние дни, когда цветы засыпают, добавляет в чай гюлаб
[24]
.
– Мне не хватает терпения, тетя Зема.
– О, знакомая ситуация, непростая. Хотя кто обещал, что будет просто?
Знаешь, как персы характеризовали терпение?
– Как?
– Духовное мужество… Мальчик мой, это большая внутренняя работа.
Человек – создание торопливое, подавай ему все и сразу – и любовь, и
богатство.
– Я не могу быть терпеливым, спешу жить.
– Отговорка. Ты спешишь получить, а это из другой песни.
– Не хочу стоять на берегу и ждать корабля. Надо плыть ему
навстречу…
– …и утонуть на полпути.
– Нет! Я доплыву… Жизнь слишком короткая, чтобы долго терпеть.
– Мальчик мой, послушай. Тугие узлы не распутаешь второпях, только
один за другим, терпеливо. Если твоя мечта не выдержала испытания
временем, грош ей цена.
Do'stlaringiz bilan baham: |
