Программа книгоиздания России

В методическом отношении проведенный Добро-творским анализ кабины летчика и приборной доски с позиций человеческого фактора не утратил своего зна­чения и в наши дни. Рекомендации не противоречат современным, хотя отдельные детали, обусловленные конструкцией летательных аппаратов и приборов того времени, представляют лишь исторический интерес.
Разработанная Н.М.Добротворским концепция ком­плексного подхода к изучению и оптимизации летного
труда приобретает черты завершенности в период разви­тия отечественной авиационной промышленности, когда создается ряд оригинальных конструкций самолетов, ко­торые по своим летно-тактическим характеристикам со­ответствуют уровню лучших зарубежных образцов.
Заслуживает особого внимания работа ученого "Комфорт в самолете как средство повышения бое­способности ", которая уже по своему названию свиде­тельствует об определенной научной смелости автора. Комфорт и боеспособность, как считают и сегодня от­дельные специалисты, — понятия несовместимые. Работа посвящена вопросам, которые в настоящее время опре­деляются как эргономическое обеспечение проектирова­ния, создания и эксплуатации самолетов.
Обращая внимание на все возрастающий техничес­кий уровень отечественных самолетов, позволяющий штурмовать мировые рекорды, Н.М.Добротворский вы­двигает задачу: на основе учета человеческого фактора создать экипажу такие условия работы, чтобы не только рекордсмены, но и обычные летчики могли добиваться высоких результатов при самолетовождении. "Нам необ­ходимо теперь добиться,— писал ученый,— чтобы все устройство и оборудование самолета было так сделано, чтобы каждый средний летчик смог полностью использо­вать даваемые самолетом возможности. Для этого необ­ходимо максимально обратить внимание на комфорт в работе экипажа, на культурное оформление каждой ме­лочи, в той или иной степени влияющей на работу пилота, штурмана, механика, стрелка, радиста" [37, с.24 —25].
Обеспечение комфорта на самолете прежде всего предполагает определенную организацию рабочего места: рациональную посадку пилота, рациональное со­отношение расположения рычагов управления и прибо­ров. Ученый обращает особое внимание на необходи­мость рационализации деятельности пилота по считыва­нию показаний с приборов в кабине самолета.
Обеспечение экипажу определенных климатических условий — важная составная часть комфорта на самоле­те. Этого можно достигнуть, указывает Н.М.Добротвор­ский, путем оптимизации факторов внешней среды в кабине самолета и рациональным конструированием ра­бочей одежды. Удобные, ухватистые рукоятки на рычагах управления самолетом также являются не только вполне возможными, но и обязательными условиями комфорта на самолете.
Ученый формулирует положение, которое в совре­менных эргономике и дизайне приобрело аксиоматичес­кий характер, а именно: без внимания к мелочам нельзя обеспечить полноценного комфорта, удобства и безопас­ности работы человека. "Наконец,— писал Н.М.Добро­творский, — сама отделка самолета; устройство облегча­ющих передвижных поручней, ступенек, мягкая обивка частей, представляющих опасность для ушиба, приспо­собления для крепления вспомогательного оборудования экипажа в виде переносимых приборов, планшетов, таб­лиц, карандашей, резинок и т.п. — значительно повысят работоспособность экипажа. Удобное их расположение под рукой ускорит выполнение лежащих на экипаже обязанностей... Эти простые истины требуют,— заклю-
136
чает ученый, — чтобы отделка самолета была столь же высоко культурна, сколь высока и техника нашего само­лета" [37, с.24].
Для этого необходимо, чтобы ученые и специалисты авиационной медицины приняли участие в работе кон­структоров и консультировали их по всем вопросам обо­рудования самолетов в части, касающейся работы экипа­жа. "Обращение сугубого внимания на все эти «мело­чи»,— заканчивает статью Н.М.Добротворский,— созда­ющие приспособление самолета к требованиям среднего человека, должно быть задачей очередной совместной работы конструкторов, производственников и специа­листов авиационной медицины и при этом задачей, не терпящей отлагательства" [37, с.26].
Концепция Добротворского оказала существенное влияние на развитие соответствующих исследований в авиации. В свете этой концепции не кажутся случайными и неожиданными выполненные Н.В.Зимкиным и И.А.Эппле в русле психотехнических исследований работы по изучению авиационных приборов, которые относят к первым инженерно-психологическим исследо­ваниям.
Н.В.Зимкин на основе результатов эксперименталь­ных исследований дает рекомендации по оформлению лицевых частей авиационных приборов:
1) величина и расположение штрихов и цифр;
2) различное расположение штрихов;
3) расположение цифр на шкале и величина их;
4) разгрузка шкал от всех несущественных надписей;
5) место начального пункта шкалы;
6) улучшение читаемости шкал и различаемое™ приборов друг от друга;
7) указатели на приборах [38].
В русле исследований Н.М.Добротворского обосно­вывается необходимость стандартизации, связанной с человеческим фактором. Изучая кабину самолета, физио­лог А.Перескоков уже в 1926 г. писал: "Что касается затронутых в настоящем изложении вопросов (сиденье летчика, ручки управления, приборы и пр.), то в этом направлении должны быть выработаны на анатомичес­ких и физиологических основах определенные стандарты в соответствии с требованиями авиационной техники, которые дали бы возможность конструкторам самолетов, наравне с достижениями на продолжительность полетов, создать условия для летчиков, при которых признаки утомления летчика наступали бы по возможности позже, и тем самым способствовать основной цели — обеспе­чить летчику возможность наиболее продуктивной рабо­ты при наименьших затратах энергии" [39, с.39].
Первую попытку обосновать комплекс психофизио­логических требований к стандартизации приборной доски и самих приборов предпринимает авиационный врач С.П.Розенберг: "Скорейшая стандартизация прибо­ров и именно стандартизация, проведенная во всем воз­душном флоте и учитывающая не только технические требования к приборам, но и психофизиологические, может сыграть значительную роль в деле облегчения работы летчика в полете..." [40, с.22]. Особое значение стандартизация имеет при обучении пилотов. Все извест­ные в то время попытки стандартизации приборной доски и приборов, подчеркивал С.П.Розенберг, в психо­физиологическом отношении несостоятельны.
Достаточно явно проявлялась тенденция к комплекс­ному охвату многих проблем изучения и рационализации трудовой деятельности в психотехническом движении 20—30-х годов. Оно вышло за рамки лабораторных психо­логических исследований и сомкнулось с движением за научную организацию труда, реконструкцию и совер­шенствование производства, а также с нарождавшимся комплексом медико-биологических и психологических дисциплин. Природу этих многосторонних связей можно лучше понять, если иметь в виду синтетическую природу психологического анализа трудовой деятельности, от­правного пункта многих психотехнических исследова­ний. "Только...,— писал И.Н.Шпильрейн,— совмещая чисто профессиографические задачи с интересами био­механики, охраны труда и НОТа, психологический ана­лиз профессий приобретает теоретико-практическую значимость. В то же время, иллюстрируя единство в многообразии отдельных нотовских проблем, такого рода анализ вскрывает объективную ценность хотя и много­планового, но не эклектического..., и единство внутрен­него содержания спаянного методического подхода к общей проблеме научной организации труда и производ­ства" [41, с.172].
Рассматривая вопрос об участии психотехника в проектировании, а не только в осуществлении функций психофизиологического контроля и оценки уже сконстру­ированных орудий труда, С.Г.Геллерштейн высказывает идеи, созвучные современным положениям в эргономике. "Психотехник устанавливает сравнительную целесооб­разность тех или иных типов машин, пользуясь психофи­зиологическими критериями. Но эта же самая проблема может быть поставлена так, что на долю психотехника выпадает более значительная роль: активного соучастни­ка в построении основной идеи того или другого орудия труда... Однако такой переход может быть обеспечен в итоге сознательных усилий психотехников в направле­нии освоения всей совокупности производственно-тех­нических факторов, от которых зависит производитель­ность труда" [42, с.81]. Имея в виду исследования и разработки подобного типа, С.Г.Геллерштейн писал, что психотехника в данном случае уже перестает быть соб­ственно психотехникой, она перерастает свои границы и должна будет изменить свое название [42].
И.Н.Шпильрейн также обращал внимание на пер­спективность тех психотехнических работ, в которых предпринимались попытки органического сочетания двух направлений исследований:
1) одновременный охват всех факторов, влияющих на эф­фективность трудовой деятельности;
2) выделение каждого фактора в отдельности и определе­ние его влияния на эффективность трудовой деятельнос­ти [43].
Эти работы отражали потребность в междисципли­нарных исследованиях. Предварительным условием эф­фективного участия психотехники в таких исследованиях
137
являлось решение целого ряда методологических про­блем, поскольку "наука философична до последних эле­ментов, до слов, так сказать, пропитана методологией" [44, с.369]. В этой связи представляется существенным высказывание Л.С.Выготского о том, что в процессе сближения психотехники с экспериментальной психоло­гией, генетической психологией и психопатологией про­исходят более углубленная проработка проблем психо­техники, изменение ее задач и методов. На этом же пути намечалось решение теоретических проблем психотех­ники. "Разрыв между двумя основными формами психо­технического исследования,— отмечал Л.С.Выгот­ский, — между аналитическим изучением отдельных, большей частью элементарных функций, на которые разлагается обычно та или иная сложная профессиональ­ная деятельность, и имитативной подделкой всей про­фессиональной деятельности в целом с максимальным приближением к действительности — должен быть за­полнен с помощью изучения высших, сложных синтети­ческих интеллектуальных функций" [45, с.384].
Поиски форм и методов комплексных исследований велись в 20 — 30-е годы в русле работ по охране труда [46]. Формулировались также новые проблемы. "Самое содер­жание новой техники,— писал В.Строганов,— должно постоянно расширяться и обогащаться... Идеи оздоров­ления и безопасности труда должны у нас стать орга­нической частью развивающейся техники, а не допол­нять эту технику как некий посторонний, самостоя­тельный привесок" [47, с. 14].
В 20 — 30-е годы в стране действовала широкая сеть психофизиологических лабораторий непосредственно на фабриках и заводах, где сотрудничали психологи, физио­логи, гигиенисты труда, инженерно-технический персо­нал предприятий, специалисты по организации, охране труда и технике безопасности. Совершенствование тру­довой деятельности и улучшение условий труда на про­изводстве и транспорте являлись той реальной основой, на которой укреплялись взаимосвязь и взаимодействие наук о трудовой деятельности. Такая работа проводилась, например, в научно-исследовательском секторе отдела техники безопасности и промсанитарии Горьковского автозавода, возглавляемого К.К.Платоновым, в психофи­зиологической лаборатории на Московском электрозаво­де, руководимой А.Ф.Гольдбергом, и др.
В 1932 г. в резолюции конференции по психофизиоло­гии и организации труда отмечалось, что "результаты работы психофизиологических лабораторий подтверж­дают целесообразность и своевременность постановки изучения человеческого фактора и его влияния на проте­кание трудового процесса в производственной обстанов­ке" [48, с.185]. На этой конференции всеобщее внимание привлек доклад А.Ф.Гольдберга. В руководимой им лабо­ратории сотрудники действовали в тесном контакте с рабочими, которые были не только испытуемыми, но и активными участниками всех проводимых мероприятий. "Проведя подробный производственно-психофизиологи­ческий анализ процесса работы на агрегатах,— говорил А.Ф.Гольдберг,— детально ознакомившись с санитарно-гигиеническими условиями цехов и основными психофизиологическими особенностями работающих на агрега­тах, лаборатория дала ряд предложений, охватывающих рабочее место, сиденье, рабочие движения, режим рабо­чего дня, рациональный пищевой режим и т.д." [48, с. 185].
В практике рационализации трудовой деятельности и орудий труда в 20 —30-е годы важное место занимал вопрос о влиянии той или иной конструкции машины на удобство работы с ней и на соотношение "ручного" и "машинного" времени. Например, при анализе новой модели штамповочного пресса в обувном производстве было выявлено, что работать на нем может лишь человек высокого роста, подняв руки почти на уровень плеч. Использовать же высокое сиденье нельзя, потому что в рабочих операциях задействована нога, ударяющая по педали, расположенной у самого пола. Рационализатор­ские предложения рабочих позволили устранить эти не­достатки.
Психофизиологическое изучение психотехниками Г.Н.Скородинским и Е.Э.Менделеевой машин, применяв­шихся на Днепрострое, на заводе "Серп и молот" и электрозаводе в Москве, а также на новостройках в других районах страны в начале 30-х годов, завершилось разработкой предложений по совершенствованию подъ­емно-транспортных механизмов [49].
Для устранения выявленных недостатков были пред­ложены следующие изменения в конструкции кранов:
1) сосредоточить рычаги управления на рабочем месте так, чтобы их сближение создавало наибольшие удоб­ства для управления и не усложняло наблюдение за работой машины;
2) привести в соответствие направление движения рычагов управления с направлением движения рабочих частей подъемно-транспортных механизмов;
3) при конструировании рычагов управления предусмот­реть автоматическое выключение того или иного из них, при котором в случае неправильной последовательнос­ти включения рычагов исключается возможность аварии;
4) снизить усилия, необходимые для перемещения рычагов из одного положения в другое;
5) ввести дифференцированные сигналы: когда кран нахо­дится на значительном расстоянии от обслуживающего рабочего, машинист должен подавать сигнал одной силы, когда близко — другой.
В 1931 — 1932 :гг. проводилось психофизиологичес­кое изучение изменений работоспособности человека при длительной однообразной работе на конвейере. Пси­холог Н.А.Эппле сформулировал новые рекомендации относительно скорости движения конвейера: "Равномер­ная скорость конвейера не может считаться оптималь­ной формой движения. Наилучшей формой движения кон­вейера была бы такая форма, при которой график дви­жения конвейера и график работоспособности были па­раллельными линиями. Если оказывается невозможным достичь этой параллельности за счет выпрямления гра­фика работоспособности и превращения его в прямую, то остается лишь второе — придать конвейеру график скорости движения, подобной графику изменения уровня работоспособности" [50, с.273]. Другими словами, ско­рость движения конвейера должна изменяться в соответ­ствии с закономерными изменениями физиологических
138
функций человека на протяжении рабочего дня: посте­пенное увеличение темпа в первый, достаточно короткий период работы, относительно стабильная скорость вы­полнения операции после вхождения в работу, снижение темпа работы ко времени обеденного перерыва. Для послеобеденного периода характерна та же закономер­ность, но с понижением темпа работы. В конце рабочего дня — снижение и этого темпа.
Содержание этого раздела — слабое отражение лишь вершины айсберга идей и практических решений в науках о труде человека, которые рождались буквально каждый день в 20 —30-е годы в нашей стране. При изуче­нии истории эргономики в России не покидает ощущение, о котором глубоко и точно сказал В.Б.Шкловский, когда ему подарили первое издание "Психологии искусства" замечательного психолога Л.С.Выготского, вышедшее в свет в 1965 г., т.е. 40 лет спустя после ее написания и 30 лет спустя после его кончины: "Это как будто из-под обломков встает целая цивилизация, которую мы не знали'.
Хотя эргономика не оформилась в 20—30-е годы в самостоятельное научное направление, однако были оп­ределены ее цели и задачи, намечены основные ее пробле­мы и организационные формы исследований, а также пути практического приложения, осуществлены практи­ческие работы. Возникает вполне естественный вопрос: "Породили эргономику и одновременно отстали в ее развитии. Почему?" Связано это с известными события­ми в нашей стране, которые сегодня подвергаются обсто­ятельной критике. В 20-е годы нарекания е адрес совет­ских психотехников по поводу их якобы некритического отношения к положениям буржуазной психологии о вне-классовости, внепартийности, методологической ней­тральности психотехники привели к перечеркиванию ее достижений и к фактической ликвидации всей пробле­матики наук о труде. В начале 30-х годов в СССР не стало психотехники — расформированы ее учреждения и ла­боратории, закрыли журнал "Советская психотехника", прекратилась деятельность Психотехнического общест­ва. Закрываются лаборатории по психофизиологии труда, в значительной степени свертывается работа ЦИТ и институтов труда в различных регионах страны. Круп­ные ученые погибли, а многие из оставшихся в живых так и не смогли в полной мере реализовать свой талант. Формировавшаяся в то время система принудительного труда не допускала научного изучения и объективного анализа. Напрашивается зловещая параллель: в 1942 г. в нацистской Германии расформировали все психологи­ческие учреждения, отправили работавших там специа­листов на фронт. Восстановление психологии труда в Германии началось в 50-х годах.
Еще в начале 80-х годов публикация работ об иссле­дованиях ученых, изучавших в 20 — 30-е годы человека в труде, встречала сопротивление. Так, после публикации в 1983 г. одной из статей на эту тему авторы получили письмо от дочери репрессированного ученого: "Самое плохое, вероятно, не в том, что их просто забывают (хотя это жгуче обидно), а в том, что пионеров зачеркивают, извращают, используют для их характеристики наиболее бранные слова (сама читала в учебнике по психологии труда и инженерной психологии). Обыватель высокомер­но морщится, когда слышит слово «психотехник», так как уверен, что до него науки не было. Кому, как не Вам,— продолжает она,— знать, что их в свое время расстрели­вали, ссылали подальше, лишали права жительства в Москве, унижали непризнанием заслуг, неприсуждением научных званий...".
Будущие исследования раскроют огромное значение достижений ученых, отдававших свои творческие силы заботе о человеке-труженике. Их вина состояла в том, что они искренне поверили в то, что "пролетарскую револю­цию" действительно совершили пролетарии в интересах пролетариата. За эту наивную веру им пришлось запла­тить слишком дорогую цену. Из истории науки известно, что "энергия заблуждения" порой дает превосходные результаты. Это как раз такой случай.
К науке нашей, как-то с болью заметил Даниил Гранин, мы относимся так же бесхозяйственно, как и к литературе. Не случайно, зародившись у нас, эргономика вернулась к нам... с Запада. Изучая позитивный опыт развития теории и практики эргономики за рубежом, ученые нашей страны все больше внимания уделяют освоению богатого наследия 20 —30-х годов, его значи­тельному духовному, профессиональному и нравственно­му потенциалу.