Переписка Ивана Грозного с Андреем

Второе послание Андрея Курбского Ивану Грозному 
Краткое отвещание князя Андрея Курбского на зело широкую епистолию 
Великого князя Московского 
Широковещательное и многошумящее твое писание приях, и вразумех, и 
познах, иже от неукротимаго гнева с ядовитыми словесы отрыгано, еже не 
токмо цареви, так великому и во вселенней славимому, но и простому, 
убогому воину сие было не достойно, а наипаче так ото многих священных 
словес хватано, и те со многою яростию и лютостию, ни строками, а ни 
стихами, яко обычей искусным и ученым, аще о чем случится кому будет 
писати, в кратких словесех мног разум замыкающе; по зело паче меры 
преизлишно и звягливо, целыми книгами, и паремьями целыми, и посланьми! 
Туто же о постелях, о телогреях, иные безчисленные, воистинну, яко бы 
неистовых баб басни; и так варварско, яко не токмо ученым и искусным 
мужем, но и простым и детем со удивлением и смехом, наипаче же в чюжую 
землю, идеже некоторые человецы обретаются, не токмо в граматических и 
риторских, но и в диалектических и философских учениях искусные. 
Но еще к тому, и ко мне человеку смирившемуся уже до зела, во странстве, 
много оскорбленному и без правды изгнанному, аще и многогрешному, по 
очи сердечные и язык не неученный имущу, так претительне и 
многошумящне, прежде суда божия, претити и грозити! И вместо утешения, 

---

в скорбех мнозех бывшему, аки забыв и отступивши пророка — не 
оскорбляй, рече, мужа в беде его, довольно бо таковому, — яко твое 
величество меня неповиннаго в странстве таковыми, во утешения место, 
посещаешь. Да будет о сем бог тебе судьею. И сице грызти кусательне за очи 
неповинного мя мужа, ото юности некогда бывшаго верного слугу твоего! Не 
верую, иже бы сие было богу угодно. 
И уже не разумею, ни чего уже у нас хощеши. Уже не токмо 
единоплемянных княжат, влекомых от роду великого Владимера, 
различными смертьми поморил еси, и движимые стяжания и недвижимые, 
чего еще был дед твой я отец не разграбил, но и последних срачиц, могу 
рещи со сдерзновением, по евангельскому словеси, твоему прегордому и 
царскому величеству не возброняхом. А хотех на коеждо слово твое 
отписати, царю, и мог бы избрание, понеже, за благодати Христа моего, и 
язык маю отеческий, по силе моей наказан, аще уже и во старости моей зде 
приучихся сему; но удержах руку со тростию, сего ради, яко и в прежнем 
посланию своем написах ти, — возлагаючи все сие на божий суд: и умыслих 
и лучше рассудих зде в молчанию пребыти, а тамо глаголати, пред маестатом 
Христа моего со дерзновением, вкупе со всеми избиенными и с гонимыми от 
тебя, яко и Соломон рече: «Тогда, рече, станут праведный пред лицеи 
мучащих», тогда, егда Христос приидет судити, и возглаголют со многии 
дерзновением со мучащими или обидящими их, идеже, яко и сам веси, не 
будет лицеприятия на суде оном, но кождому человеку правость сердечная и 
лукавство изъявляемо будет; вместо же свидетелей, самого каждаго 
свойственно совести вопиюще и свидетельствующе. А к тому еще и то, иже 
не достоит мужем рыцерским сваритися, аки рабом, паче же и зело срамно 
самым христианом отрыгати глаголы изо уст нечистые и кусательные, яко 
многажды рех и прежде. Лучше умыслих возложити упо вание мое на 
всемогущаго бога, в триех лицех славимого и поклоняемого, ибо он есть 
свидетель на мою душу, иже не чую ся пред тобою винна ни в чесом же. А 
сего ради пождем мало, понеже верую, иже близ, на самом праге преддверия 
надежды нашея христианския, господа бога и спаса нашего Исуса Христа 
пришествие. Аминь.