Те слова, что мы не сказали друг другу

* * *
Лимузин остановился перед красной ковровой дорожкой. Джулии
пришлось проделать серию акробатических трюков, чтобы выйти из
машины, не показав своих кроссовок. Она взошла по лестнице, и на самом
верху ее ослепили десятки вспышек.

---

— Я никакая не знаменитость! — сказала она репортеру, но тот не
понял ее английского.
Охранник, стоявший на фейс-контроле, оторопел при виде роскошного
платья Джулии. Ослепленный режущим светом камеры, снимавшей ее
проход, он счел излишним проверить, есть ли у нее приглашение.
Джулия вошла в необъятный зал и обвела взглядом толпу гостей. Они
фланировали с бокалами в руках, разглядывая увеличенные до огромных
размеров фотографии. Джулия отвечала натянутой улыбкой на приветствия
людей, которых знать не знала, — у светской тусовки свои законы.
Поодаль, на эстраде, арфистка исполняла Моцарта.
Пробившись через скопление людей, напоминавшее какой-то нелепый
балет, Джулия начала выискивать свою добычу.
Внезапно ее внимание привлек снимок, висевший на трехметровой
высоте. Он был сделан в горах не то Кандагара, не то Таджикистана, а
может, и на границе Пакистана. Гимнастерка лежавшего в окопе солдата не
позволяла определить его национальность, а босоногий мальчишка,
который сидел рядом с раненым, казалось, утешая его, выглядел как все в
мире дети.
Неожиданно на плечо Джулии легла чья-то рука, заставив ее
вздрогнуть.
— А ты совсем не изменилась. Что ты здесь делаешь? Я не видел твоей
фамилии в списке гостей. Какой приятный сюрприз! Ты здесь
проездом? — спросил Кнапп.
— А ты что здесь делаешь? Я-то полагала, что ты будешь в отъезде до
конца месяца, — по крайней мере, так мне сказали сегодня днем, когда я
пришла в твой офис. Разве тебе не оставили мое сообщение?
— Я вернулся раньше, чем предполагал. И приехал сюда прямо из
аэропорта.
— Советую тебе получиться, Кнапп, очень уж неумело ты лжешь. Я
знаю, что говорю, за последние дни я набралась опыта в таких делах.
— Ладно, предположим, я соврал. Но я никак не мог предположить, что
меня спрашивала именно ты. Ведь от тебя не было известий целых
двадцать лет.
— Восемнадцать! Неужели у тебя так много знакомых по имени
Джулия Уолш?
— Я забыл твою фамилию, Джулия, — не имя, конечно, только
фамилию, — и не понял, что речь шла о тебе. У меня теперь масса
ответственной работы, а вокруг столько людей, которые пытаются продать
мне совершенно неинтересные истории, что я вынужден фильтровать

---

своих посетителей.
— Спасибо за комплимент!
— Так зачем ты приехала в Берлин, Джулия?
Она подняла голову и снова взглянула на снимок, висевший на стене.
Под ним стояла подпись — Т.Ульман.
— Эту фотографию мог бы сделать Томас, она в его духе, — грустно
сказала Джулия.
— Но Томас уже много лет как забросил журналистику. Он и в
Германии-то больше не живет. Подвел черту под своим прошлым.
Джулия храбро выдержала удар, стараясь не выдать, как она потрясена.
Кнапп продолжал:
— Он теперь обосновался за границей.
— Где именно?
— В Италии, со своей женой. Мы не очень часто общаемся — раз в год,
не больше, да и то не каждый год.
— Вы поссорились?
— Нет, ничего такого, просто… жизнь развела. Я сделал все
возможное, чтобы помочь ему осуществить свою мечту, но после
возвращения из Афганистана он стал совершенно другим человеком. Да
что я говорю — ты ведь, наверно, все знаешь лучше моего. В общем, он
выбрал другую дорогу.
— Нет, я ничего не знала, — возразила Джулия, стиснув зубы.
— По моим последним сведениям, он и его супруга держат ресторан в
Риме. А теперь, я надеюсь, ты меня извинишь, я должен заняться другими
гостями. Очень рад был тебя повидать — жаль, что так недолго. Ты скоро
уезжаешь?
— Завтра же утром, — ответила Джулия.
— Но ты мне так и не сказала, что тебя привело в Берлин. Вероятно,
дела службы?
— До свидания, Кнапп.
И Джулия ушла не оборачиваясь. Она шла к выходу, ускоряя шаг, и,
едва миновав большие застекленные двери, кинулась бежать по красной
дорожке к ожидавшему ее лимузину.