Те слова, что мы не сказали друг другу

* * *
В комнате царил таинственный мерцающий полумрак. Задернутые
тюлевые занавеси ниспадали на ковер, сохранивший всю яркость красок.
Джулия подошла к своей кровати, присела на краешек и уткнулась лицом в
подушку, жадно вдыхая запах наволочки. И тут же всплыли воспоминания

---

о том, как она украдкой читала под одеялом при свете карманного
фонарика и вымышленные персонажи оживали в складках портьер,
колыхавшихся от ветерка, если окно было открыто. Сколько теней, ее
тайных сообщников, посещали ее в часы бессонницы! Она вытянула
поудобней ноги и огляделась. Вот люстра, немножко похожая на мобиль,
но слишком массивная, и потому ее черные крылья не вращались, когда
Джулия влезала на стул и дула на них. Вот платяной шкаф, а рядом
деревянный шкафчик, где она хранила свои тетрадки, некоторые
фотографии и карты стран с завораживающими названиями, купленные в
писчебумажном магазине или выменянные у одноклассников на открытки
с видами, которые имелись у нее в двух экземплярах — с какой стати
дважды посещать одно и то же место, когда в мире еще столько
неизведанных уголков?! Ее взгляд упал на этажерку; там тесным рядком
стояли ее школьные учебники, зажатые между двумя старыми игрушками
— красной собакой и синим котом, которые по-прежнему высокомерно
игнорировали друг друга. Темно-красная обложка учебника истории,
оставшегося лежать на письменном столе со времен окончания колледжа,
поманила ее, и Джулия встала с кровати.
Деревянная поверхность, вся в царапинах… Сколько же часов она
провела, склонившись над столом, откровенно бездельничая или же
старательно выписывая в тетрадке одну и ту же фразу, когда Уоллес стучал
в дверь, чтобы проверить, как продвигаются домашние задания. Этот крик
души занимал целые страницы: «Мне скучно, мне скучно, мне скучно!»
Фарфоровая ручка ящика имела форму звезды. Достаточно было слегка
потянуть, и ящик послушно выдвигался. Она приоткрыла его. Красный
фломастер, лежавший на дне, покатился вглубь. Джулия сунула туда руку.
Щель была неширокой, юркий фломастер ускользнул от ее пальцев.
Джулии понравилась эта игра, и она принялась обследовать ящик ощупью.
Указательный палец наткнулся на угольник для черчения, мизинец
коснулся бус, выигранных на ярмарке и слишком безвкусных, чтобы их
носить, средний еще пребывал в нерешительности, не зная, что там ему
попалось — точилка для карандашей в виде лягушки или рулончик скотча
в
футлярчике-черепахе?
Большой
палец
коснулся
бумажного
четырехугольника. Зубчатый краешек в его верхнем правом углу выдавал
присутствие почтовой марки. За истекшие годы ее уголок, видимо,
отклеился от конверта и слегка торчал кверху. Она погладила конверт,
затаившийся в темной глубине ящика, и провела пальцем по углублениям,
оставленным перьевой ручкой, стараясь не отрывать его от извилистых
линий; это было похоже на игру, когда один из влюбленных должен

---

угадать, какие слова другой чертит ногтем на его коже. Джулия узнала
почерк — почерк Томаса.
Она достала конверт, распечатала его и вынула письмо.
«Сентябрь 1991 г.
Джулия,
Я остался в живых, несмотря на людское безумие. Остался
единственным выжившим в этой страшной катастрофе. Я уже сообщал
тебе в последнем письме, что мы наконец отправились на поиски Масуда.
Но после оглушительного взрыва, который все еще отдается во мне
жутким эхом, я забыл, почему мне так хотелось с ним встретиться.
Забыл о том энтузиазме, который гнал меня вперед, чтобы запечатлеть
на пленке все как есть. Я встретил одну только ненависть, которая едва