интересно, но я никогда не скучаю, если ее нет рядом. Ее как будто не
существует. Иногда возникает ощущение, что я ею пользуюсь, но я не
люблю быть один». Тем временем разум заполняли мысли о недоступной,
но такой важной Шерил: «Когда я не думаю о работе,
всегда мечтаю о
ней».
Почему Джон совершенно игнорировал чары одной девушки и при
этом был готов закрывать глаза на недостатки другой? Вряд ли покажется
странным, что мать Джона была критичной и отстраненной – чем-то вроде
Шерил. Он вспоминал, что с детства видел на мамином лице озабоченное
выражение. Это значило, что привлечь ее внимание будет сложно;
непонятно, что у нее на уме. Как и все дети, он не понимал реальности
матери и не интересовался этим. Знал только,
что она часто для него
недоступна и связь между ними прерывается. И он начинал провоцировать
ее, пытаться вернуть внимание к себе и сердился, когда это не срабатывало.
В конце концов она отталкивала его и отправляла в свою комнату.
И Джон научился страдать молча. Он хорошо запомнил день, когда это
произошло. Мать накричала на него и шлепнула щеткой для волос. Он не
помнит, что ее так вывело из себя, но наказание было несправедливым. Он
в слезах убежал и закрылся в кладовке. На двери внутри висело зеркало.
Он включил свет и посмотрел на полосы слез на лице. «Всем наплевать,
что я тут плачу, – сказал он себе. – Так какой в этом смысл?» Через
некоторое время он успокоился и вытер слезы. Больше Джон не плакал
никогда, даже когда мать умерла. В тот день он научился прикрывать
грусть и гнев неизменной маской.
Детские переживания Джона помогают объяснить его глубокую
привязанность к Шерил. Когда она игнорировала его ухаживания и
просила не звонить несколько дней, его переполняла та же самая тоска по
связи, как и в случае с матерью. С точки
зрения древнего мозга эта
женщина
и была
его матерью, и попытки завоевать ее благосклонность
были взрослой версией плача и криков, к которым он прибегал в детстве.
В Шерил привлекала Джона и другая черта, хотя он с негодованием это
отрицал. Все дело в том, что она была едким, критикующим человеком.
Привлекало это его по двум причинам. Во-первых, как мы уже говорили,
это напоминало ему о сердитой и эмоциональной матери. Во-вторых, ее
плохое настроение помогало Джону вернуть
контакт с собственными
отрицаемыми эмоциями. Он сердился не меньше нее, но научился
скрывать враждебность под маской покладистости и смирения. В детстве
это было полезно, поскольку защищало от материнского нрава, но теперь
без способности испытывать и выражать
сильные эмоции он ощущал
внутреннюю пустоту. Мужчина обнаружил, что с Шерил ему не надо
сердиться самому. Это был подсознательный способ соединиться с
собственным подавленным гневом.
Do'stlaringiz bilan baham: