Barthes. Mythologies p aris, Seuil,1957

чрезмерность
кетча, 
его откровенная знаковость. Кетч — это, конечно, 
мифологическая знаковая система, но эту свою мифо-
логичность он компенсирует эмфазой, «правдивостью 
патетического жеста», чем выгодно отличается от 
стыдливо истерического «добропорядочного» театра, 
где патетика подчинена задачам «психологической 
1
Ср.: «Этот жест обладает энергией и смыслом только в кратчай-
ший миг самого выброса. Повисни руки в таком положении на лишнее 
мгновение, и жест потеряет свой смысл [...] Жест этот не может длить-
ся, он весь — настоящее, но это такое настоящее, которое замирает в 
пароксизме собственного удержания». — М. Ямпольский. Цит. статья, 
с. 45, 46. В качестве одного из примеров такого жеста-«акме» исследо-
ватель рассматривает «Клятву Горациев» Давида — крупнейшего из 
«художников Империи», о которых говорит Барт в процитированном 
пассаже.
2
Ролан Барт о Ролане Барте, с. 152.
3
«Нулевая степень письма», глава «Политическое письмо» // См.: 
Roland Barthes. 
Œ
uvres compl
è
tes, t. 1, p. 151.
55
Р
олан Барт — теоретик и практик мифологии
20 / 35

---

выразительности» и вымерена настолько, что чуть ли 
не поддается денежному подсчету. В своем интересе к 
«низким», свободным от «психологии» зрелищам Барт 
опирается (осознанно или нет) на давнюю традицию 
французской театральной критики: в XIX веке ее вид-
нейшим представителем был Теофиль Готье, наряду с 
буржуазным театром охотно освещавший и архаиче-
ски-«простонародные» представления типа пантоми-
мы, цирка, корриды, даже собачьих боев; в ХХ столе-
тии следует в первую очередь вспомнить Антонена 
Арто с его теорией принципиально антипсихологиче-
ского, чисто телесного «театра жестокости». Что же 
касается «чрезмерности», спасающей кетч от бартов-
ской критики, то в несколько ином, интеллектуальном 
значении Барт применяет это понятие и к своей собст-
венной деятельности «мифолога»: 
Видимо, в течение еще какого-то времени наши 
высказывания о реальности обречены быть 
чрезмерными 
(наст. изд., с. 323).
Слово «чрезмерность», таким образом, опоясыва-
ет собой всю книгу, фигурируя в ее первых и последних 
строках.
Иную форму преодоления истерической театраль-
ности Барт усматривает в другом «примитивном» 
зрелище — в цирковых трюках мюзик-холла. Здесь 
тоже царствует выделенный, эстетизированный жест-
numen, но общая атмосфера зрелища другая, чем в 
кетче; это не строго кодированный (и тем самым обез-
вреженный) жестокий кошмар, а нереальный мир фе-
ерической грезы, вызывающий ассоциацию с описани-
ями наркотических видений у Бодлера; Барт опять 
смыкается с романтическими представлениями о зре-
лищности, в частности, через голову Бодлера, с очер-
ками того же Теофиля Готье, посвященными наркоти-
ческим галлюцинациям. Правда, бартовское объяснение 
подобной зрелищности далеко от романти ческого: в 
цирковых трюках он усматривает эстетизацию, мифо-
логизацию 
труда:
Труд, особенно превращенный в миф, напол-
няет материю счастьем, создавая зрелищное 
56
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
21 / 35

---

впечатление материи мыслимой; металлически 
четкие предметы, которыми артисты перебра-
сываются и манипулируют, которые всецело 
высвечены и подвижны, находятся в постоян-
ном диалоге с жестами, — утрачивают свою 
мрачно-бессмысленную неподатливость; оста-
ваясь искусственными и инструментальными, 
они на какой-то миг перестают вызывать у нас 
скуку 
(наст. изд., с. 252).
Свободная, неистерическая театральность подра-
зумевает пластичность мира, «театральность, осно-
ванную на подвижных комбинаторных механизмах»
1
. 
Ее проявлением может оказаться даже такое необыч-
ное и, вообще говоря, нерадостное «зрелище», как 
наводнение: 
...Деревня или городской квартал как бы стро-
ятся заново, в них прокладываются новые до-
роги, они как бы служат театральной сценой
[...] 
Парадоксальным образом наводнение сде-
лало мир более покорным, ручным: его можно 
перестраивать с тем наслаждением, с каким 
ребенок расставляет, изучает и осваивает свои 
игрушки (наст. изд., с. 125–126). 
Пространство такого зрелища-мечты лишено пси-
хоаналитической глубины, оно