|
2. Вселенский круг
Поскольку сознание индивида окружено морем ночи, в которое оно
погружается во сне и из которого оно чудесным образом всплывает с
пробуждением, то соответственно в образах мифа вселенная выходит из
вечности и пребывает в вечности, в которой она должна, растворившись,
исчезнуть. И поскольку ментальное и физическое здоровье индивида
зависит от упорядоченности движения жизненных сил из тьмы
бессознательного в сферу дневного бодрствования, то и в мифе
непрерывность космического порядка обеспечивается исключительно
посредством контролируемого потока силы, исходящей из этого источника.
Боги являются символическими персонификациями законов, управляющих
этим движением. Боги вступают в существование с рассветом и исчезают с
наступлением сумерек. Они не вечны в том смысле, в каком вечна ночь.
Лишь в сопоставлении с быстротечностью человеческого существования
цикл космогонической эры кажется долгим.
Обычно космогонический цикл представляется как бесконечное
повторение, как бесконечность самого мира. Каждый большой круг
включает в себя меньшие циклы существования и исчезновения —
погружения в сон и пробуждения, сменяющих друг друга в течение жизни.
Согласно версии ацтеков, каждый из четырех элементов — вода, земля,
воздух и огонь — определяет мировые эпохи: эра воды заканчивается
потопом, эра земли — землетрясением, эра воздуха — ураганом, нынешняя
эра исчезнет в пламени
[363]
.
Согласно учению стоиков об огненном цикле, все души растворяются
в мировой душе или первичном огне. Когда это вселенское растворение
завершается, начинается образование нового универсума (цицероновское
renovatio
), и все вещи повторяют самое себя, каждое божество, каждая
личность снова играют свою прежнюю роль. Сенека дал описание этой
деструкции в своей
De Consolatione ad Marciam
и, похоже, предрекал себе
новую жизнь в грядущем цикле
[364]
.
Превосходный
образ
космогонического
цикла
представлен
в
мифологии джайнистов. Самым последним пророком и спасителем в этом
весьма древнем индийском религиозном учении был Махавира,
современник Будды (VI в. до н. э.). Его родители уже были
последователями наиболее раннего джайнистского спасителя-пророка
Паршванатхи, которого изображали со змеями, растущими из его плеч
(время жизни его предположительно датируется 872–772 гг. до н. э.). За
несколько столетий до Паршванатхи жил и умер джайнистский спаситель
Неминатха, заявлявший, что он был родственно связан с Кришной —
излюбленной
у
индусов
божественной
инкарнацией.
Ему
же
предшествовали еще более ранние проповедники (коих насчитывалось
ровно двадцать один), вплоть до Ришабханатхи, который жил в тот ранний
период мира, когда мужчины и женщины рождались соединенными в пары,
ростом были в две мили и жили бессчетное число лет. Ришабханатха
научил людей семидесяти двум наукам (письму, арифметике, истолкованию
примет и т. д.), шестидесяти четырем женским умениям (готовить пищу,
шить и т. д.) и сотне искусств (поэзии, ткачеству, живописи, кузнечному
делу, парикмахерскому искусству и т. д.); он же приобщил их к политике и
установил здесь первое царство.
До него все подобные инновации оставались поверхностными; все
потребности людей, живших ранее, — тех, кто был ростом в четыре мили и
имел сто двадцать восемь ребер, и наслаждался жизнью дважды бессчетное
число лет, — обеспечивались десятком «исполняющих желания деревьями»
(
kalpa vriksha
), которые приносили сладкие плоды, имели листья в виде
горшочков и корзинок, другие листья, которые сладко пели, листья,
которые ночью испускали яркий свет, а также замечательные цветы,
радующие глаз и пленительные своим ароматом, давали пищу, одинаково
приятную для глаз и по вкусу, листья, которые могут служить
украшениями, и кору, обеспечивающую прекрасной одеждой. Одно из
деревьев было подобно высящемуся до самого неба дворцу, в котором
можно было жить; другое излучало мягкий свет, подобный тому, что
исходит от множества маленьких ламп. Земля была слаще сахара; океан
имел самый восхитительный вкус вина. И опять же, до этого счастливого
века был еще более счастливый (ровно в два раза счастливее!), когда
мужчины и женщины были ростом в восемь миль, каждый имел двести
пятьдесят шесть ребер. Когда эти колоссы умирали, они, никогда не
слыхавшие о религии, непосредственно попадали в мир богов, ибо их
естественная добродетель была столь же совершенной, как и их красота.
Джайнисты понимали время как бесконечный круг. Оно изображалось
в виде колеса с двенадцатью спицами или веками, сгруппированными по
шесть. Первые шесть назывались «нисходящим» рядом (
Do'stlaringiz bilan baham: |
