А. П. Миньяр-Белоручева

Пример 1.
As stated in the introduction, the point of the book is not to provide a 
history of 
Russian anthropology
per se, but rather an image of the discur-
sive patterns that developed during the Imperial and Soviet period within 
the discipline (though some essays, such as the ones by Marina Mogilner 
and Roland Cvetkovski are far more historical in character and require 
from the reader a certain familiarity with 
Russian 
ethnography, ethnology and 
anthropology
in order to fully appreciate them) [An empire of others].
В одном предложении мы встречаем 
Russian anthropology
, а 
в другом – 
Russian ethnography, ethnology and anthropology, 
при этом 
в первой фразе существительное 
Аnthropology
используется в каче-
стве гиперонима (
антропология
в американской интерпретации),
 
а во втором употребляется как один из гипонимов (антропология = 
физическая антропология).
Пример 2. 
For one thing, 
Russian anthropology and ethnography
received rela-
tively low attention during the epoch, despite the fact that scholarly ex-
changes between researchers from the West and those from the USSR 
proved fruitful for both sides [An empire of others].
В данном случае мы видим описания российской 
Этнологии 
и 
Ан-
тропологии
на английском языке, которые в русском языке воспри-
нимаются как гипоним при отсутствии гиперонима, поскольку 
Этно-
логия
воспринимается как гуманитарная наука, а 
Антропология
как 
естественнонаучная дисциплина. Причём автор подразумеваемую им 
Этнологию
переводит как 
Еthnography.
А подразумевая под 
Антропо-
логией Физическую антропологию
, он переводит её как просто
 Anthro-
pology, 
хотя уместнее было бы перевести как
 Physical Аnthro pology
.
Пример 3.
A strong evolutionist school emerged in the 1880s, introducing methods 
of historical reconstruction on