Санкт-петербург

эксплуатации»
(
Robert von P¨
ohlmann.
Geschichte der sozialen Frage und des Sozialismus in der antiken Welt.
Bd I. 3. Aufl. M¨
unchen, 1925, S. 479). Пёльман подчеркивает, что вся
вообще тенденция платоновских (и не только платоновских) нападок
против денежной системы, против посреднической торговли и свобод-
ной конкуренции, отвращение к развитию общества в направлении к
денежной олигархии, а также отвращение к концентрации имуществ
и ценностей совпадают с основными антикапиталистическими воззре-
ниями новейшего социализма (там же). А в примечании на той же
странице Пёльман сближает выпады Платона против стяжательства
и торговли со взглядами не только утописта Шарля Фурье, но даже
Маркса: «Подобным же образом и Маркс говорит о современном мире
наживы» (там же, Anmerkung).
Однако приписывание Платону теории социализма и коммунизма,
сходной не только с теорией марксизма, но хотя бы с теориями уто-
пического социализма нового времени, ошибочно теоретически, так
658

---

как оно неверно с исторической точки зрения, а в своей политиче-
ской тенденции, кроме того, совершенно реакционно. Теоретически
и исторически оно ошибочно прежде всего по следующим соображе-
ниям. В отличие от всех утопий, в том числе и от античных, марк-
систская теория социализма и коммунизма выводит необходимость и
неизбежность наступления эры социализма и коммунизма не из аб-
страктных представлений о лучшем и совершенном строе общества,
а только из точно определенных исторических условий в развитии
материального способа производства и обусловленных им обществен-
ных отношений. Общественная основа социализма — рабочий класс,
производящий класс высокоразвитого промышленного общества. Ни-
чего подобного нет (и, конечно, не могло быть) в платоновской тео-
рии «коммунизма». Изображенный в утопии Платона общественный
строй вовсе не обусловлен отношениями материального производства.
То, что Пёльман называет платоновским коммунизмом, есть
комму-
низм потребления,
а не производства: высшие классы платоновского
государства — правители-философы и стражи-воины — живут общей
жизнью, сообща питаются и т. д., но
ничего не производят;
они толь-
ко потребляют то, что производят люди низшего, управляемого фи-
лософами класса — ремесленники, в руках которых имеются орудия
труда.
В связи с этим Платона совершенно не занимают вопросы устрой-
ства жизни и условий работы производящего класса — ни ремеслен-
ников, ни тем более рабов, о которых, как мы уже говорили, в «Го-
сударстве» вообще почти нет речи; наконец, Платона не интересуют
вопросы быта этого класса и его морального интеллектуального состо-
яния. Платон оставляет за работниками принадлежащее им имуще-
ство и лишь обусловливает пользование этим имуществом. Он огра-
ничивает его условиями, которые продиктованы вовсе не заботой о
жизни и благополучии рабов и ремесленников, а только соображени-
ями о том, что требуется для хорошего и достаточного производства
всего необходимого двум высшим классам государства. Условия эти
сформулированы лишь в общей форме, без детализации и разработ-
ки.
Первое,
о котором мы уже говорили, состоит в том, чтобы труд
был разделен и чтобы функции каждого работника, а также каждого
сословия ограничивались каким-нибудь одним видом труда. Это тот
его вид, к которому работник наиболее способен по своим природным
задаткам, по своему воспитанию, по своей подготовке и обучению.
Определяется этот вид труда не самим работником, но указывается
и предписывается ему философами — правителями государства.
Вто-
рое
условие состоит в устранении из жизни работников главных, по
Платону, источников нравственной порчи — богатства и бедности. Бо-
гатые ремесленники перестают радеть о своем деле, бедные сами не
в состоянии из-за отсутствия необходимых орудий хорошо работать и
не могут хорошо обучать работе своих учеников («Государство», IV,
421d—е).
Третье
условие — совершенное повиновение. Оно определя-
659

---

ется всем строем убеждений работника и прямо следует из основной
для него добродетели — рассудительности.
Не удивительно после сказанного, что к самому труду, как таково-
му, отношение Платона не только безразличное, но даже пренебрежи-
тельное. Неизбежность производительного труда для существования
и благосостояния общества не делает, в глазах Платона, этот труд
привлекательным или достойным почитания. На душу труд действу-
ет принижающим образом. В конце концов, производительный труд —
удел тех, у кого способности скудны и для кого нет лучшего выбора.
В третьей книге «Государства» есть рассуждение (см. 396а—b), где
Платон помещает кузнецов, ремесленников, перевозчиков на весель-
ных судах и их начальников рядом с «дурными людьми» — пьяница-
ми, безумцами и непристойно себя ведущими. Всем таким людям, по
Платону, не только не д´
олжно подражать, но и внимания обращать
на них не следует (там же, 396b).
Пренебрегая важнейшими чертами утопии Платона, Роберт Пёль-
ман доходит до утверждения, будто Платон стремится распро-
странить принципы коммунистического устроения также на про-
изводительный — низший — класс своего государства. Из того, что
правители-философы руководят всем в государстве и направляют всё
на благо целого, Пёльман делает необоснованный вывод, будто дея-
тельность правителей распространяется и на весь трудовой распоря-
док идеального государства. Но это совершенно не так. Руководство
платоновских правителей ограничивается лишь требованием, чтобы
каждый работник выполнял свое дело. Ни о каком обобществлении
средств производства у Платона не может быть речи. То, что Пёль-
ман безответственно называет коммунизмом Платона, предполагает
полное самоустранение обоих высших классов государства от участия
в хозяйственной жизни: члены этих классов всецело поглощены во-
просами защиты государства от революции и внешнего нападения,
а также высшими задачами и функциями управления. В отноше-
нии низшего класса платоновского государства нельзя говорить даже
о