Философия : учебное пособие

тол-
кующее
существование», созидающее себя художественное творение. 
И тогда в 
amor
 ��ti
соединяются «да» жизни, признание мира совер-
шенным, и «да» сверхчеловеку, который чувствует себя «наивысшим 
проявлением всего сущего». «Я хочу все больше учиться смотреть на 
необходимое в вещах как на прекрасное: так буду я одним из тех, кто 
делает вещи прекрасными. 
Amor
 ��ti
: пусть это будет отныне моей лю-
бовью!» [Ницше, т. 1, с. 264]. «Смотреть на необходимое в вещах как 
на прекрасное» – вот возможность принятия невинности становления, 
путь к «соучастию в божественности мира» (А. Камю). В сверхчело-
веке мифологизирован образ философа-художника, преодолевающего 
свое страдание и претворяющего его в красоту, реализующего творче-
ский инстинкт «к сотворению мира, к 
causa
 
prima
». В сверхчеловеке 
мир, лишенный трансцендентной высшей цели, и человек оправданы 
и искуплены – и это эстетическое оправдание, «героический эстетизм» 
(Т. Манн), противостоящий христианству и морали.
Сверхчеловек, этот художник вечного возвращения, предстает и 
как законодатель будущего. В ситуации «смерти Бога» и крушения евро-
пейской морали «…все великое земное управление человеком человек 
должен взять в свои руки…» [Там же, с. 245]. Чтобы соответствовать 
грандиозности этой задачи, сверхчеловеку предстоит стать творцом 
в добре и зле, возвыситься «…до 
справедливости
– до понимания, 
лежащего 
по ту сторону оценок добра и зла
» [Ницше, 2005, с. 165]. 
Единственный критерий справедливости – торжествующая воля к вла-
сти. Следуя логике философии становления, Ницше вынужден при-
знать способность причинять страдания себе и другим, не погибнув от 
тоски и сомнений, признаком величия, свойством «знатной души». О 
культе жестокости, аристократизме Ницше написано немало. Однако 

---

123
следует учитывать, что, говоря о «знатной душе», о преодолении со
-
страдания как аристократической добродетели, Ницше заботится о со
-
хранении своей (философа будущего, сверхчеловека) задачи. Знатность 
заключается в том, чтобы не пытаться избежать ответственности, не 
унижать свои обязанности до обязанностей других. Когда он говорит о 
«страшном деянии» и «всякой роскоши разрушения», он имеет в виду 
прежде всего собственное преступное деяние: ниспровержение преж
-
них высших ценностей, роковое открытие сущности христианской мо
-
рали – «действительную катастрофу». Точный смысл аристократизма 
Ницше резюмирован в высказывании Хайдеггера: «Сущность сверх
-
человека – это не охранная грамота для буйствующего произвола. Это 
основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших са
-
мопреодолений…» [Хайдеггер, 1993, с. 205]. Провозвестник «смерти 
Бога» и явления сверхчеловека должен оказаться достойным высоты 
своей задачи. А потому аскетизм, «благородное самообуздание» дела
-
ется в сверхчеловеке «природой, потребностью, инстинктом». И все же 
Ницше не смог оградить свою мысль, «целиком освещенную благород
-
ством», от грубых извращений и «кровавой перелицовки его филосо
-
фии» (А. Камю). Главный упрек, который должен быть ему адресован, 
– это утверждение божественности человека: «Абсолютная перемена, 
наступающая с отрицанием Бога – …нет никакой высшей инстанции: 
там, где возможен Бог, мы сами и суть Бог… И мы должны приписать 
себе атрибуты, которые приписывали Богу…» [Ницше, 1990, с. 191]. 
Устранив границу между истиной и заблуждением, добром и злом, 
Ницше создал систему, «…где преступление уже не могло бы послу
-
жить аргументом ни против чего и где единственной ценностью была 
бы божественность человека» [Камю, 1990, с. 179]. Грандиозная по
-
пытка отрицать и разрушать то, что он хотел бы утверждать, любить, 
дорого обошлась философу. В трагическом устремлении к недосягае
-
мой для человека высоте он «разбился о бесконечность», а может быть, 
о «человеческое, слишком человеческое» в самом себе.