Microsoft Word Захарова Полный текст диссертации docx

§ 2.3. Формы авторского присутствия 
Авторское определение жанра книги как «индивидуально-критического 
временника»
440
отражает позицию субъективного голоса в наделении единой для 
всех очерков концепцией. Критик не стремится завуалировать свое «я» за 
безличными конструкциями, вместо этого предпочитая открыто заявлять о 
собственных вкусах и установках, высказываясь от первого лица. Так, работа 
«Образ и роль» открывается словами: «Об Андрее Битове мне писать трудно: 
принадлежа к тому же поколению, с тем же, отчасти, социальным и житейским 
опытом, что и его, на моей читательской памяти возраставший и успевший уже 
постареть герой, я волей-неволей нахожусь внутри очерченного его взором 
горизонта»
441
. Репертуар избираемых для анализа произведений также 
определяется 
исключительно 
вкусовыми 
и 
мировоззренческими 
предпочтениями критика: «Уж как близка мне кушнеровская защита душевного, 
личного, приватного от настигающих нас повсюду тотальных абстракций, и его 
задумчивость, не желающая подхлестывать себя бодрой хворостинкой, и его 
порой тихо-саркастическая, но всегда благородная интонация, и его ум, чуждый 
рационализма, но неподатливый на горячечные иллюзии, и, главное, дух 
внутренней свободы, витающий над его поэзией <…>»
442
.
440
Роднянская И.Б. 
Художник в поисках истины. С.6. 
441
Там же. С.69. 
442
Там же. С.162. 

---

175 
Образ автора точнее всего охарактеризовать словами: искренность и 
открытость «Какое русло разговора избрать, откликаясь на стихи поэта, которого 
числишь среди самых талантливых своих современников, которого держишь в 
активе памяти и перечитываешь ради бескорыстного удовольствия или 
грустного утешения?»
443
. Эмоциональность же достигается не в последнюю 
очередь благодаря экспрессивной интонации восклицаний («в какие только 
игрушки не пытаются – понапрасну, без толку – играть у Битова взрослые 
люди!»
444
), умолчаний («Трудно Леве, трудно Монахову…»
445
). Автор ставит 
перед собой проблемные вопросы: «Как же Достоевский рискует в эту 
омраченную и катастрофически накаленную среду внести мысль о том, что 
“жизнь есть рай” – здесь и теперь?»
446
. В то же время вопросно-ответная форма 
– излюбленная форма подачи материала, зачина статьи: «нуждается ли он 
[Достоевский] в апологии?»; «любовь – лучший путь к познанию личности»
447
.
Итак, авторский образ предстает глубоко индивидуальным, но в то же 
время стремящимся к солидарности с целым поколением: «Мое поколение, 
познакомившееся с его стихами в силу исторических обстоятельств с немалым 
запозданием, какое-то время недоуменно дивилось чуду Заболоцкого, чуду его 
поучительной сказки о мире – что же это: стилизация, мистификация, ирония, 
патетика?»
448
.
Интересно проследить за тем, как одновременно с образом автора на 
протяжении всего текста выстраивается обобщенный образ читателя. В немалой 
степени этому способствует диалогическая форма изложения, приглашающая 
читательскую аудиторию к совместным размышлениям: «”Ново ли все это?” – 
спросят меня»
449
. Для каждой из рассмотренных работ Роднянской свойственны 
контаминация черт устного и письменного слова, одновременное звучание 
443
Роднянская И.Б.
Художник в поисках истины. С.155. 
444
Там же. С.72. 
445
Там же. С.87. 
446
Там же. С.219. 
447
Там же. С.233. 
448
Там же. С.369. 
449
Там же. С.65. 

---

176 
характерной для публицистического стиля интонации, полемических нот и 
стремления выстроить диалог с адресатом. Объемные статьи представляют 
собой гибридные многокомпонентные образования, ибо в них расширяются 
жанровые границы и сочетаются черты традиционных литературно-критических 
форм, таких, как, например, литературный портрет, репортаж, философский 
опыт и публицистическая статья, полемика с оппонентами, рецензия. 
Диалог в свою очередь выстраивается одновременно с несколькими 
адресатами, то есть с предшествующими традициями, критической и научной. 
Большинство текстов о писателях вбирают элементы критических разборов 
успевших утвердиться в сознании интерпретаций: «для всех ценителей поэзии 
Кушнера было ясно, что он поэт культуры, поэт одушевленности и 
человечности, сберегаемых в ее сосуде, неистребимости в ней личного и 
сердечного начала. Но прочитайте “Канву”, где нет ни одного нового или 
исправленного стихотворения, и вы с удивлением обнаружите, что он не в 
меньшей степени поэт, не удовлетворенный культурой, ее непрестанный 
оппонент»
450
. Так ведется полемика с исследователями творчества Н.В. Гоголя, 
И. П. Золотусским и С.Г. Бочаровым: «определенное равнодушие к той миссии, 
которую писатель возлагал именно на “смех”, наносит ущерб даже наилучшим 
интерпретациям гоголевского искусства»
451
. Нередко диалог выстраивается и с 
самим писателем. Так, например, в адрес А.С. Кушнера звучат слова 
благодарности за пожелание находить ценность в малом
452
.
Своеобразную реплику в адрес автора представляет собой заглавие одной 
из наиболее известных статей критика «Демон ускользающий», вследствие того 
что здесь имеется в виду весь корпус написанных Лермонтовым произведений.
С 
повышенной 
диалогичностью 
связана 
и 
публицистическая 
насыщенность статей, ибо многие вбирают в себя вопрошания на актуальные 
темы и прямые обращения к читателю: «Перечитайте, с какой грамотной 
450