часть Джизакского уезда),
соответствует
Самаркандской
области Туркестанского генерал-губернаторства. Что касается
■территории нынешних Бухарского,
Кашкадарьинского и
Сурхандарьинского вилоятов, то они составляли основную
часть Бухарского эмирата, а территории Хорезмского вилоята
и Каракалпакии входили в состав Хивинского ханства и
Лмударьинского отдела,
включённого в Сырдарьинскую
область (участки Шураханский и Чимбайский).
5
п р и организации управления Средней Азией царское
правительство стремилось создать аппарат, обеспечивающий
прочное обладание колонией с её многочисленным населением.
Эта цель достигалась образованием сильного военного аппарата,
которому были подчинены все стороны управления. Однако
опасение народных восстаний заставляло правительство искать
одновременно иные средства и пути. Отсюда стремление
использовать господствующие классы местного населения,
чтобы через них организовать низовое управление на, якобы,
«народных» условно-выборных началах, которые бы не слишком
нарушили исторически сложившиеся в стране порядки. Так
выработалось своеобразное сочетание военной администрации
с
«выборной»
низовой
администрацией,
получившее
официальное название «военно-народного управления».
Права и обязанности Туркестанского генерал-губернатора
определялись так называемой «Золотой грамотой», т. е. царским
указом 1867 г. на имя генерал-губернатора фон-Кауфмана. В силу
этого указа генерал-губернатор получил необычайно широкие
полномочия, которые давали ему право «вести в случае нужды
войну и заключать мир с соседними владениями» и решать
всякие «политические, пограничные и торговые дела, отправлять
в сопредельные владения доверенных лиц для ведения
переговоров и подписывать трактаты, условия и постановления,
касающиеся пользы обоюдных подданных». В заключение
указ Александра П гласил: «Обещаем императорским словом
наш им за нас и преемников наших за благо принять всё то, что
в силу сего означенным уполномоченным нашим заключено и
подписано будет». Таким образом, генерал-губернатор вполне
оправдывал данное ему местным населением прозвище «ярим-
подшо», т. е. «полуцарь». При генерал-губернаторе действовали
его помощники и совет в составе 7—10 человек из военных и
гражданских чиновников края.
Областями управляли военные губернаторы и областные
правления.
Амударьинским
отделом
заведовал
особый
начальник, подчинённый военному губернатору Сырдарьинской
области. Уездами управляли уездные начальники. В руках
6
военной администрации сосредоточилось, таким образом,
общее руководство всей жизнью страны.
В непосредственном подчинении у военных властей
находился низовой аппарат, основанный на началах так
называемой «выборности», но фактически состоявший из
представителей состоятельных классов населения, на которых
и опиралась военная администрация.
^
На местах действовала власть выборных администраторов
и судей. Формально «народное избрание», фактически же —
откуп и подкуп — обеспечивали этим «выборным» подлинную
власть.
В лице «народных избранников», поддерживаемых уездным
начальником и военным губернатором,
царская власть
гюлучила неоплачиваемую из центра, низовую администрацию.
Элементарные потребности местного населения в суде и
управлении, потребности царской казны по сбору податей
и налогов разрешались при её участии очень просто. При
незнании
русского
военно-административного
аппарата
местного языка, обычаев и нравов, «народная администрация»
была долгое время необходимым проводником всей системы
мероприятий царских властей. По мере расслоения дехканства
в узбекском кишлаке вырастал местный землевладелец и
купец. Пользуясь своим экономическим влиянием, новые
землевладельцы в кишлаке фактически захватили в свои руки
низовой 'административный аппарат, который, оставаясь по
виду послушным орудием в руках царской уездной и областной
администрации, почти полновластно распоряжался на местах.
Андижанское восстание 1898 г. раскрыло этот факт в полной
мере.
К началу XX в. старое «военно-народное управление»
не
удовлетворяло
требований
царской
администрации;
местные волостные управители вырастали в крупных баев и
землевладельцев. Но опиравшееся на них в прошлом царское
правительство не собиралось делить с ними власть на местах.
1’евизор Туркестанского края сенатор Пален в 1909—1910 гг.
решительно настаивал на ликвидации выборного «народного
7
управления» и на замене его царской администрацией по
правительственному назначению; взамен выборных волостных
управителей
Пален
предлагал
назначить
участковых
комиссаров, своего рода земских начальников. Тем не менее,
политическая традиция оказалась очень прочной: система так
называемого «народного» управления просуществовала 50 лет
и была отменена только в 1917 г. Для казны, с финансовой
точки зрения, эта система была самой дешёвой из числа всех
возможных, а политически — наиболее надёжной.
Ревизия сенатора Палена дала толчок к обсуждению
вопроса о реформе низового административного аппарата
на специальных областных совещаниях 1910 г. при военных
губернаторах. Государственная дума разрешила этот вопрос
путем механического переноса на Туркестанский край
соответствующих статей русского положения о крестьянах
1861 г.
В 1910 г. и в последующие годы, вплоть до Октябрьского
переворота обсуждался вопрос о введении земства, выборных
земских учреждений. В «Туркестанских Ведомостях» печатались
статьи о том, что «...русская власть ставит перед собой цель
«обрусить» местные народы и «научить их самоуправляться».
Однако взамен выборного земства со времени революции
1905 г. в стране систематически сохранялось положение
о чрезвычайной или усиленной охране. Власть военного
министерства не претерпела серьёзных ограничений, но,
тем не менее, рядом с генерал-губернатором возникали, по
мере надобности, десятки правительственных учреждений
и канцелярий других ведомств, не только военных, но и
гражданских. Ведомственная чересполосица крайне осложняла
всю административную систему.
Вся система царского управления в Средней Азии, основанная
на военном произволе царской администрации и на подкупности
местных, так называемых народных властей, открывала
ш ирокий
простор
административным
злоупотреблениям.
Возникшие в 1902 г. дела нескольких чиновников «приподняли
лишь небольшой уголок завесы, за которой скрывалась масса
нозмутительной грязи». По свидетельству самих русских
администраторов, нигде, по-видимому, административная
разнузданность и злоупотребления в Туркестане не достигали
таких грандиозных размеров, как в Андижанском уезде в
девяностых годах. Система злоупотреблений была особенно
велика в царской полиции.
Однако
злоупотребления
не
ограничивались
мелкой
полицейской средой. В них участвовали высшие представители
царской администрации вплоть до генерал-губернатора.
Из ссудных касс, организованных по уездам ещё Кауфманом,
предполагалось выдавать ссуды узбекам-дехканам и скотоводам-
казахам и киргизам,
оседавшим во вновь заведённых
земледельческих хозяйствах. Но «главными киргизами», по
выражению Терентьева, т.е. главными заемщиками из ссудных
сумм выступили военный губернатор Сырдарьинской области
и его помощник.
Начальник Ходжентского уезда немецкий барон Нольде
систематически собирал в свою пользу по 2 рубля 50 коп. с
каждого двора и с каждой кибитки. «Нужен и нам хлеб»,—
говорил он довольно откровенно, собрав, таким образом,
свыше 90000 рублей золотом.
Методы жестокой военно-феодальной эксплуатации были
созданы не в Средней Азии: они были перенесены из центра,
из практики царской администрации.
Do'stlaringiz bilan baham: |