Ч е б н и к по литературе

102

---

вырождение 
в силу паразитизма, собственнических чувств, 
разврата. 
Арина Петровна Головлева - мать и бабушка -
была умелой 
приобретательницей, всю жизнь заботилась о 
накоплении, 
приобретении для семьи, но накопление вело 
только к 
расточению (запасы гнили в амбарах и погребах), 
средства («куски»), выделенные собственным детям, обора­
чивались «отказной» на часть родового имущества.
Порфирий Головлев, еще в детстве прозванный Иудуш­
кой, имел чин генерала в отставке. Хозяйствование его сво­
дилось к мелочным подсчетам («усчитывание» скотницы, 
ключницы, приказчика), подозрительности, жалобам миро­
вому судье.
Брат Иудушки Степка-балбес, вернувшийся в родитель­
ский дом, умирает, обобранный матерью и братом. Варвар­
ское бессердечие, жестокость проявляет «кровопивец» Иу­
душка к брату Павлу, прикрываясь словами о ласке, мило­
сердии и утешении. После смерти брата Порфирий-Иуцушка 
выставил мать из имения. Трагична судьба детей Иудушки. 
Застрелился старший сын Владимир, доведенный до отчая­
ния. За растрату был сослан и умер второй сын - Петенька, 
тоже не получивший помощи от отца. Молясь, лицемеря и 
кривляясь, Иудушка отправил своего незаконнорожденного 
ребенка - сына Евпраксеюшки в приют как подкидыша, и 
младенец умер. Искалечена и жизнь племянниц Иудушки
- Анниньки и Любиньки. Любинька покончила жизнь са­
моубийством, окончательно опустилась Аннинька. Борьбу 
за собственность Иудушка «выиграл», но писатель показы­
вает его постепенное одичание, сходство с живым трупом. 
Иудушка собрал все худшие родовые и семейные качества 
и привычки, «пустословие, пустомыслие и пустоутробие». 
Знаменитое иудушкино «Где все?» не ставит точку в разви­
тии образа. Мастерство и сила Щедрина-художника в том, 
как он завершает судьбу героя. Даже в выродке проснулась 
совесть, но и она стала для него не путем к спасению, а по­
следней мучительной агонией. Головлевский хозяин, гони­
мый мстительной совестью, замерз на улице, когда побрел 
на могилу матери.
Щедрин нигде не переступает меру естественности изо­
бражения «нормальных» человеческих отношений между
103

---

людьми, не прибегает к фантастике и иносказаниям. Ли­
цемерие, зло, разложение дворянского рода, нарисованные 
Щедриным, не ограничивались рамками семейного круга. 
Мастерство нравственно-психологического анализа соеди­
нено с социально-политическими обобщениями - старое се­
мейно-собственническое начало, как одна из основ «порядка 
вещей», выродилось, а его носители и защитники преврати­
лись в ханжей и лицемеров.
Начиная с середины 1870-х годов, Салтыков был тяжело 
болен и выезжал на лечение за границу.
Повальное общественное уныние, сумерки жизни, 
«хлевное хрюканье» обывателей, торжество шпионажа наш­
ли свое отражение в цикле «Письма к тетеньке» и в романе 
«Современная идиллия».
В 1884 году был закрыт журнал «Отечественные запис­
ки», что было воспринято Салтыковым-Щедриным как тра­
гический разрыв с читателем, которого писатель понимал, 
знал и любил.
В последние годы жизни писатель стремился к обобще­
нию сделанного, к подведению итогов творчества. «Сказки» 
и роман «Пошехонская старина» - последние произведения -
обобщают его наблюдения над русской действительностью, 
идейные искания и художественные раздумья предшествую­
щих лет.
В феврале 1869 года в «Отечественных записках» появ­
ляются первые произведения будущего цикла «Сказок для 
детей изрядного возраста».Щедринские сказки с регулярно­
стью изымались из печати цензорами, в достаточной мере 
владевшими эзоповским языком (сам Щедрин называл это 
«езоповской манерой, обнаруживающей замечательную из­
воротливость в изобретении оговорок, недомолвок, иноска­
заний и прочих обманных средств»).
Человеческое общество и зоологический мир в сказках 
Щедрина не просто взаимодействуют, а как бы «замещают» 
друг друга, создавая выразительную, объемную картину 
социальной действительности. «Иносказательный смысл 
тоже имеет право гражданственности», — утверждал писа­
тель. В сказках, адресованных самому широкому читателю, 
гражданская позиция автора заявлена отчетливо и внятно.
104

---

Три сказки - «Повесть о том, как один мужик двух гене­
ралов прокормил», «Дикий помещик» и «Пропала совесть» 
были написаны в 1869 году, двадцать девять написаны им 
в 
последнее десятилетие его жизни, а собрание всех сказок 
писателя включает тридцать две сказки. Они подводят итог 
сорокалетней творческой деятельности писателя.
Перед читателями возникают образы:
- правителей (сказка «Медведь на воеводстве»);
-эксплуататоров-крепостников («Дикий помещик», «По­
весть о том, как один мужик двух генералов прокормил»);
- охранителей существующего порядка («Вяленая вобла»);
- трусливых, продажных либералов («Либерал»);
- обывателей, смирившихся перед реакцией («Премуд­
рый пискарь», «Самоотверженный заяц», «Здравомыслен­
ный заяц»);
- жестоких и тупых самодержцев («Богатырь», «Орел- 
меценат»);
- великого русского народа-труженика, накапливающего 
силы для борьбы за свое будущее («Коняга», «Кисель»),
Зоологические маски не скрывают политической сущнос­
ти этих образов, а, наоборот, подчеркивают и обнажают ее.
Самая крупная «мишень» щедринской сатиры - государ­
ственная власть в ее отношении к человеку. В сказке «Мед­
ведь на воеводстве» (1884) мир социальных отношений 
представлен в образе леса, «гремящего миллионами голо­
сов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, 
другие - победный клик». Для успокоения «лесной челяди» 
и усмирения «внутренних супостатов» в лесную жизнь по­
следовательно вторгаются Топтыгины - воеводы, назначен­
ные самим Львом. Замечателен портрет административной 
власти, данный в связи с прибытием Топтыгина 1-го: «не был 
зол, а так, скотина». Эта снисходительно-уступительная ха­
рактеристика подчеркивает неизменно грубый, по-медвежьи 
неуклюжий характер власти, неспособной оказывать сколь- 
ко-нибудь позитивное влияние на жизнь общества. Прояв­
ления начальственной инициативы со стороны Топтыгиных 
автор именует не иначе как «злодействами», деля их на се­
рьезные и «срамные»!. Все попытки Топтыгиных попасть на
105

---

скрижали Истории, будь то конфуз со съеденным чижиком 
или «сдирание шкур», предпринятое Топтыгиным 2-м, окан­
чиваются поражением власти, враждебной всему лесному 
народу. И даже аморфная теория «неблагополучного благо­
получия», внедренная в лесную жизнь Топтыгиным 3-м, не 
уберегла медведя-начальника от «участи всех пушных зве­
рей». Важно, что суд над лесными воеводами вершит не цар­
ственный Лев, а мужики, прекрасно разбирающиеся в повад­
ках «Топтыгиных».
Размышляя над судьбами народа в пореформенную эпоху 
Щедрин не обходит вниманием традиционную для русской 
литературы «помещичью» тему. В сказке <^Цикий поме­
щик» (1869) изображен тип убежденного крепостника, «му- 
жикоеда», который продолжает притеснять временнообязан­
ных крестьян, как это практиковалось ранее, мечтая лишь об 
их «сокращении» («Господи! Всем я от тебя доволен, всем 
награжден! Одно только сердцу моему непереносно: очень 
уж много развелось в нашем царстве мужика!»). Эта «на- 
родонепереносимость», замешанная на чтении известной в 
то время реакционной газеты «Весть», очевидно, абсурдна: 
без крестьянского труда не будет тех «Божьих даров», кото­
рыми облагодетельствован помещик. В«Диком помещике» 
герой, напротив, убеждает всех (и даже актера Садовского!) 
в несомненной пользе произошедших в имении перемен, 
связанных с чудесным исчезновением мужиков («А вот Бог, 
по молитве моей, все мои владения от мужика очистил!»). 
Однако долгожданное исчезновение «мужицкого духа» при­
водит помещика к полной деградации и одичанию: «Весь он, 
с головы до ног, оброс волосами, словно древний Исав, а ног­
ти у него сделались, как железные. Сморкаться он давно 
перестал, ходил же все больше на четвереньках...» И только 
неожиданное возвращение «роя» мужиков спасло имение от 
полного разорения и гибели.
Отношение Щедрина к крестьянству, как и у многих 
писателей его времени, было двояким. С одной стороны, 
народ-труженик заслуживал уважения и нуждался в защите 
так же, как пользовались защитой правительства и чинов­
ников помещики («Я не дам в обиду мужика! Будет с него,