203
обсуждают вопрос и, наконец, голосуют. Но в то время, как демократия
прилагает
некоторые усилия к тому, чтобы объяснить этот процесс
так, чтобы каждый мог понять его, ученые скрывают его или иска-
жают согласно своим сектантским интересам.
Ни один ученый не согласится с тем, что в его области голосова-
ние играет какую-то роль. Решают только факты, логика и методоло-
гия – вот что говорит нам сказка. Но как решают факты? Какова их
функция в развитии познания? Мы не можем вывести из них наши
теории. Мы не можем задать и негативный критерий, сказав, напри-
мер, что хорошие теории – это такие теории, которые могут быть
опровергнуты, но пока еще не противоречат какому-либо факту.
Принцип
фальсификации, устраняющий теории на том основании,
что они не соответствуют фактам, устранил бы всю науку (или при-
шлось бы допустить, что обширные части науки неопровержимы).
Указание на то, что хорошая теория объясняет больше, чем ее со-
перницы, также не вполне реалистично. Верно, что новые теории
часто
предсказывают новые явления, однако почти всегда за счет
ранее известных явлений. Обращаясь к логике, мы
видим, что даже
наиболее простые ее требования не выполняются в научной практи-
ке и не могут быть выполнены вследствие сложности материала.
Идеи, которые ученые используют для представления известного
и проникновения в неизвестное, очень редко согласуются со строги-
ми предписаниями логики или чистой математики, и попытка под-
чинить им науку лишила бы ее той гибкости, без которой прогресс
невозможен. Таким образом, мы видим, что одних фактов недоста-
точно для того, чтобы заставить нас принять или отвергнуть науч-
ную теорию, они оставляют мышлению слишком широкий простор;
логика и методология слишком много устраняют, поэтому являются
слишком узкими. Между этими двумя полюсами располагается веч-
но изменчивая область человеческих идей и желаний. И более тща-
тельный анализ успешных ходов в научной игре («успешных»,
с точки зрения самих ученых) действительно показывает, что су-
ществует
широкая сфера свободы, требующая множественности
идей и допускающая использование демократических процедур (вы-
движение – обсуждение – голосование), однако в действительности
эта сфера ограничена давлением политики и пропаганды. В этом
и состоит решающая роль сказки о специальном методе. Она скры-
вает свободу решения, которой обладают творческие ученые и широ-
кая публика даже в наиболее косных и наиболее развитых областях
204
науки, провозглашая «объективные» критерии и таким образом за-
щищая разрекламированных кумиров (нобелевских лауреатов, руко-
водителей лабораторий таких организаций, как Американская меди-
цинская ассоциация,
или специальных школ, «учителей» и т. д.)
от масс (простых граждан, специалистов в ненаучных областях, спе-
циалистов других областей науки). Только те граждане принимают-
ся в расчет, которые были подвергнуты обработке в научных учреж-
дениях (они прошли длительный курс обучения), которые поддались
этой обработке (они выдержали экзамены) и теперь твердо убежде-
ны в истинности этой сказки. Вот так ученые обманывают себя и всех
остальных относительно своего бизнеса, однако это не причиняет им
никакого ущерба: они имеют больше денег, больше авторитета и внеш-
ней привлекательности, чем заслуживают, и самые глупые действия
и самые смехотворные результаты в их области окружены атмосфе-
рой превосходства. Настало время поставить их на место и отвести
им более скромное положение в обществе.
Этот совет, который готовы принять лишь очень немногие из наших
благополучных современников, по-видимому, противоречит некото-
рым простым и широко известным фактам. Не факт ли, что обучен-
ный врач лучше подготовлен к тому, чтобы ставить диагноз и лечить
болезнь, чем простой человек или лекарь первобытного общества?
Не факт ли, что эпидемии и некоторые опасные болезни исчезли
только после появления современной медицины? Не должны ли мы
согласиться с тем, что техника добилась громадных успехов благо-
даря развитию современной науки? И не являются ли фотографии
Луны наиболее ярким и бесспорным доказательством превосходства
науки? Таковы некоторые вопросы, которые обрушиваются на несчаст-
ных, осмеливающихся критиковать особое положение науки.
Эти вопросы достигают своей полемической
цели только в том
случае, если предположить, что те результаты науки,
которых никто
Do'stlaringiz bilan baham: 
