Образования республики узбекистан ургенчский государственный

4. Идеологическая борьба в Древнем Китае в VI—III вв. до н. э.
Какими способами и методами управлять Поднебесной в условиях, когда «можно быть знатным, но бедным»? Этот вопрос волновал многих мыслителей того времени. Различия в подходе к решению данной про-блемы и предопределили возникновение нескольких философских школ. Древнекитайских философов интересовали не столько закономерности природы в целом, сколько социально-политические и социально-этнические вопросы. Не случайно поэтому, что стремительный взлет философской мысли в Древнем Китае связан с VI—III вв. до н. э., когда изменения в социальном строе настоятельно требовали осмысления тех важнейших принципов, которые лежали в основе взаимоотношений между людьми в обществе. В VI—V вв. до н. э. наибольшие расхождения в подходе к решению этих проблем обнаружились в учениях двух философских школ — конфуцианцев и моистов.
Возникновение конфуцианского учения сыграло исключительную роль в истории идеологии не только Древнего Китая, но и многих соседних стран Восточной Азии. Центральное место в этико-политической доктрине Конфуция (Кун Цю, 551— 479 гг. до н. э.) занимает учение о «благородном человеке» (цзюнь цзы). Конфуцию были чужды идеалы новой социальной прослойки имущих, стремящихся к выгоде и обогащению. Противопоставляя им принципы морали и долга, Конфуций обращается к идеализированным им порядкам прошлого. В этом глубокое противоречие в системе взглядов древнего философа. Конфуцианские понятия гуманности (жень), верности (чжун), уважения к старшим (сяо), соблюдения норм взаимоотношения между людьми (ли) представляют собой положительные общечеловеческие ценности, выраженные через категории исторически обреченного социального строя. Отнюдь не стремясь к личному благополучию («Питаться грубой пищей и пить только воду, спать подложив под голову локоть — радость в этом! А богатство и знатность, добытые бесчестным путем,— для меня это словно парящие облака»), находя удовлет-ворение в самом процессе познания действительности («Учиться и постоянно повторять изученное — разве это не радостно?»), Конфуций в то же время высказывает мысли, являющиеся призывом к реставрации отошедшего в прошлое уклада жизни.
Характерно, что к решению политических проблем Конфуций подходил не делая принципиального различия между государством и семьей. Применение к государству модели взаимоотношений между членами семьи и означало требование сохранить в незыблемости те порядки, когда «правитель — это правитель, подданный — это подданный, отец — это отец, сын — это сын».
С иных позиций подходил к противоречиям современного ему общества другой выдающийся древнекитайский мыслитель — Мо-цзы (Mo Ди, рубеж V—IV вв. до н. э.). Все социальные беды, по его мнению, про-
исходят от «обособленности», проповедуемой конфуцианцами. «Ныне, — писал Mo Ди, — правители царств знают лишь о любви к своему царству и не любят другие царства... Ныне главы семей знают лишь о любви к своей семье, но не любят другие семьи... Если же отсутствует взаимная любовь между людьми, то непременно появляется взаимная ненависть». Поэтому Mo Ди и выдвигает тезис о необходимости «всеобщей любви», которая позволит навести порядок в Поднебесной.
Выступая против семейно-родственной обособленности членов общества, Mo Ди резко критиковал обычай передачи привилегий и должностей по наследству. Призывая «почитать мудрых», Mo Ди обрушивался на наследственную знать и считал полезным такое положение вещей, когда «первоначально низкий человек был возвышен и стал знатным, а первоначально нищий был бы возвышен и стал богатым».
В то же время в противовес конфуцианцам, придававшим большое значение ритуальной стороне человеческой культуры, Mo Ди утверждал, что культура необходима лишь для того, чтобы обеспечить человека одеждой, пищей и жилищем. Все что выходит за рамки удовлетворения элементарных потребностей человека, необязательно и даже вредно. Поэтому, в частности, Mo Ди считал необходимым отменить музыку, отвлекающую людей от создания материальных ценностей.
Ряд важных положений моистского учения был заимствован философами IV—III вв. до н. э., создавшими «легистскую» школу. Если конфуцианцы видели средство умиротворения Поднебесной в совершенствовании социально-этнической стороны взаимоотношений между людьми, то легисты считали таким средством закон (отсюда и название этой философской школы). Только закон, проявляющийся в наградах и наказаниях, способен обеспечить порядок и предотвратить смуту. Закон сравнивается легистами с инструментом, с помощью которого ремесленник изготавливает изделие. Закон необходим прежде всего для подчинения народа власти правителя. Не случайно, подчеркивали легисты, «и прежде мог установить порядок в Поднебесной лишь тот, кто видел свою первую задачу в установлении порядка в собственном народе, и побеждал могучих врагов тот, кто считал необходимым сначала победить свой народ». Конечную цель применения закона легисты видели в обеспечении абсолютной власти правителя.
Если конфуцианцы ратовали за возвращение к идеальным порядкам прошлого, а моисты и легисты—за последовательное разрушение старой системы общественного и государственного устройства, то представители даоской школы занимали в этом вопросе особую и весьма своеобразную позицию. Основоположником этой философской школы считается Лао-цзы, однако достоверными сведениями мы о нем не располагаем. Авторству Лао-цзы, который был якобы старшим современником Кон-
фуция, приписывается «Трактат о дао и дэ» («Даодэцзин»). Сторонники этого учения полагали, что все в мире определяется существованием некоего «пути» (дао), действующего помимо воли людей. Человек не способен постичь этот путь («Дао, которое можно выразить словами, не есть истинное дао»). Поэтому лучшим способом не совершать ошибки в управлении государством является, с точки зрения даосистов, «недеяние» правителя, его отказ от активного вмешательства в заранее предопределенный ход исторических событий.