Незаменимые книги для родителей

Эмпатия в принципе свойственна детям. Нужно лишь дать пример – и ребенок ему последует.
Еще один совет семьям: завести домашнее животное. Питомцы помогают привить детям сострадание и чувство ответственности. У нас вот было много животных: золотистый ретривер по кличке Трюфель, две кошки, три крысы. Девочкам приходилось ежедневно выгуливать и кормить собаку, играть, вычесывать шерсть, обнимать. Конечно же, они заботились о кошках и крысах. Домашние животные были полноценными членами семьи, даже получали подарки на Рождество и дни рождения. Таким образом, мои дочери постоянно заботились о других. Как-то летом мы решили, что пора Трюфель стать мамой. Мы устроили ей случку с шикарным золотистым ретривером из Окленда, и у нее родилось восемь очаровательных щенят.
Семья была в восторге. Девочки не могли поверить счастью и очень серьезно отнеслись к своим новым обязанностям. Ухаживали за малышами, смотрели, как те растут, а потом мы убрали машины из гаража, чтобы дать щенкам больше пространства. Дочки обеспечивали маму-собаку достаточным количеством еды и воды, следили, чтобы ее щенки адекватно питались, чтобы у них были все необходимые игрушки. Наш дом стал излюбленным местом для жителей всего квартала. Через два месяца дочери помогли мне найти каждому щенку новый дом и продолжали общаться с новыми владельцами. Им хотелось, чтобы каждой собаке было хорошо. Эмпатия в принципе свойственна детям. Нужно лишь дать пример – и ребенок ему последует.
Когда добрым быть тяжко
Много лет назад у меня в классе оказался ученик по имени Доминик, родившийся в бедной семье где-то в Ист-Пало-Альто; на первый год⁵⁶ обучения в мою – лучшую в школе – группу английского языка он попал совершенно случайно. На самом деле ему там было не место, да он на это и не подписывался. Ошибка компьютера. Успеваемость у парня была никакая, и вообще он должен был учиться в классе коррекции. Хулиган из числа тех, кого обычно считают безнадежными. Агрессивный и злой, как всем казалось, совершенно без причины. Я-то понимала: он просто относится ко всем так, как дома относятся к нему.
С самого начала Доминик вызывал у меня беспокойство – и я решила позаботиться о нем. Две недели спустя я выяснила, что произошла ошибка в системе, но парень успел ко мне привязаться. Я спросила у него, не хочет ли он перейти в группу уровнем пониже. «Ни за что», – сказал он. Тогда я ответила: «Значит, придется поднапрячься, чтобы догнать остальных». Доминик принял вызов. Моей веры и уважения хватило, чтобы мальчик увидел в себе совершенно другого человека, у которого все получится. Я относилась к нему так же, как к остальным, ведь он и не был хуже других. Просто сам этого не понимал. Все силы, раньше тратившиеся на злость и хулиганство, теперь уходили на учебу. Удивительно, чего порой можно добиться добрым словом. Доминику пришлось нелегко, совсем нелегко. Он целый год оставался со мной после школы, упражняясь в чтении и письме. А потом решил записаться на мой курс журналистики. Ребенок, которого все школы в округе считали отстающим, настроился на то, чтобы превзойти нормальный уровень успеваемости для своего возраста.
Удивительное преображение. Доминик таки попал ко мне на уроки. Я отдала ему свой старый домашний компьютер, чтобы он мог работать вне стен школы; мальчик завел много новых друзей. Курс журналистики – это сообщество детей, знакомых друг с другом и заботящихся друг от друге. Парень остался весьма доволен, хоть путь его и был тернист. Научиться хорошо писать, чтобы его статьи можно было публиковать в газете, мальчишке было ох как непросто, а когда речь заходила об оценке его работы сверстниками, все становилось еще хуже. Однако все они, как говорят в Америке, «сидели в одной лодке», а потому Доминик не воспринимал критику слишком близко к сердцу, старался учиться писать. В какой-то момент он все-таки не выдержал давления. Ему хотелось добиться результата, но в свои силы он уже не верил.
Другой ребенок заявил, что на публикацию подали статью, которую он незадолго до этого прочитал в интернете. Оказалось, текст «написал» Доминик. Ему было очень стыдно, и он извинялся чуть ли не до слез. «У меня не было времени и сил написать самостоятельно. Не думал, будто кто-то узнает». Мы поговорили о том, насколько важно работу делать самому, и я решила ненадолго отстранить парня от работы над газетой. Мне требовалось показать, что плагиат – очень серьезное нарушение; вместе с тем мне очень не хотелось возвращать мальчишку в то озлобленное состояние, в котором он когда-то зашел ко мне в класс. Я догадывалась, почему Доминик так поступил. Я вполне могла посмотреть на ситуацию его глазами. И еще я осознавала: он нуждается в доброте и понимании, чтобы не свернуть со своего нового пути. Нотации и наказания лишь усугубили бы ситуацию: парень и без того хлебнул горя.
Один из важнейших моментов в воспитании детей и педагогической работе: вместо того чтобы злиться на ребенка, поговорите с ним, попытайтесь понять его точку зрения. Может ли взрослый проявить сострадание и доброту в сложной ситуации? Мой метод сработал: Доминик никогда больше не списывал. Потом он решил получить высшее образование – первый случай в семье. Я помогла ему добиться стипендии в одном колледже на Восточном побережье, и парень отчалил. Сейчас занимается розничной торговлей в Нью-Йорке; смог изменить не только свою жизнь, но и жизнь и самооценку всей своей семьи.
Несколько лет спустя одного из моих учеников едва не исключили за употребление алкоголя на территории школы. Его с девушкой поймали за бутылкой в фотолаборатории. Хорошие ребята, которым было очень, очень стыдно. Комендант кампуса уже готовил отчет директору, когда я вмешалась и попросила позволить мне самой во всем разобраться. Если б дело дошло до администрации, детей бы отстранили от учебы на несколько недель. Пропущенные занятия не компенсировать, то есть хороших оценок больше не видать. Можете себе представить, каково ребенку пережить такое?
А я наказала их своим обычным способом: поговорила, заставила написать объяснительную, остаться несколько раз после школы помогать мне. Еще они помогали другим ученикам, которые не могли сами справиться с написанием статей. Я не восприняла тот проступок слишком близко к сердцу. Правда, чересчур мягкосердечной, «тряпкой», я тоже не была и все равно придерживалась определенных правил. Просто предпочитала наказывать другим способом. Я простила их за шалости в фотолаборатории, дала шанс исправиться. Воспитывая в себе доброту, нужно помнить, ребенок – такой же взрослый, но еще только учится. А разве учеба обходится без ошибок?
Вот здесь-то и нужно прощение. Родителям и педагогам необходимо понимать: нарушения правил и промахи совершенно необязательно обусловлены злобой или испорченностью. Иногда речь идет об обычной подростковой дурости. Согласна, ошибки порой вредят и расстраивают, но таить в себе обиду и чрезмерно строго наказывать не стоит: боль и злость от этого не утихнут, а только усилятся. Лучше проявить доброту и умение прощать. Вспомнить себя в этом возрасте. Этот подход не говорит о слабости человека, о том, что он не требователен. Он говорит о сердечности вкупе со строгостью.
А если ребенок напал на другого? Причем необязательно физически. Была у меня ученица, которую дразнили за избыточный вес. Одевалась она тоже как-то не слишком модно: футболка да дешевые джинсы. Подростки безжалостно отзываются о внешности. Ту девочку даже высмеяли на Facebook. Она заплакала и расстроилась. Я попыталась добиться удаления того сообщения, но ничего не получилось (дело было лет шесть тому назад). Отправила в администрацию соцсети запрос на удаление комментариев, но не дождалась ответа. Тогда я позвонила знакомым работникам Facebook, которых когда-то сама учила, рассказала им о случившемся. Мне удалось добиться удаления тех сообщений, а потом и разобраться с обидчиком. Не у всех есть связи в Facebook, так что мне, считай, повезло.
Сегодня социальные сети принимают серьезные меры против травли в интернете. Речь ведь идет о психическом здоровье наших детей. Никто в здравом уме не растит хулигана. Родителей ужасают такие занятия отпрысков. И все же проблема остается: согласно Национальному центру образовательной статистики и Бюро судебной статистики в США 28 % школьников с 6-го по 12-й класс подвергаются травле. Статистика, полагаю, сильно занижена, ведь зачастую о травле в школе никто никуда не сообщает. А сейчас люди стали издеваться друг над другом в интернете. В 2016 году Центр исследований интернет-травли (англ. Cyberbullying Research Center) выяснил: 34 % детей в возрасте 12–17 лет хотя бы раз подвергались такой травле.
Психологи указывают на несколько причин агрессивного поведения: натянутые отношения с родителями, низкая самооценка, недисциплинированность, отсутствие поддержки сверстников. Иногда жертвы хулиганов сами становятся похожими на своих обидчиков. Иногда дети просто повторяют за своими родителями. А интернет-травля становится все хуже и хуже, потому что есть возможность комментировать анонимно. Жестокость остается безнаказанной. Человек теряет способность быть вежливым, когда может так легко унижать других. Нередко обидчики полностью утрачивают способность к состраданию и эмпатии. Возьмем жестокость в видеоиграх – как она влияет на детей? Зачем им подсчитывать число убитых на экране людей? Некоторые исследователи приходят к выводу, будто игры не оказывают негативного воздействия на детскую психику, но я что-то в этом сомневаюсь. От любых проявлений жестокости дети черствеют. Жестокость прямо противоположна доброте и определенно способствует хулиганству.

И вот еще одна вещь, которую я осознала за годы работы учителем: чувство юмора развивается довольно поздно. Подростки не отличают смешное от страшного. У нас раньше были специальные выпуски к Первому апреля, но потом я поняла, что не могу доверять их подготовку ученикам. Они думали, можно смеяться над дефектами речи. Я пыталась объяснить, что нельзя. Уследить за всем было непросто, и в какой-то момент газета просто отказалась от этой традиции. Со временем человек все понимает и сам, но недостаток здорового чувства юмора может привести к подростковой жестокости.

В основе всякого издевательства лежит утрата доброты – неприятный факт о природе человека.
Мишенью часто становятся непохожие на остальных. Ребенка-парию дразнят за неумение общаться, за слишком плохую успеваемость… В особенности страдают неуклюжие, причем как физически, так и социально. Ведет себя забавно, странно разговаривает, не умеет общаться со сверстниками – и будет ими наказан за это. Есть такое прекрасное слово, schadenfreude, злорадство – чувство глубокого удовлетворения страданиями других. Грустно, но так уж устроен человек. Проблемой могут стать даже выдающиеся успехи. Одна моя ученица победила на региональной олимпиаде по физике, но никому об этом не рассказывала, думала, сверстники будут завидовать или смеяться над ней. Зависть, доказано учеными, нередко переходит в злорадство. Завидуя успехам другого, человек все ждет и надеется: объект его зависти допустит серьезный промах, потерпит неудачу. Родители и учителя обязаны рассказать детям об этой врожденной склонности многих людей.
Человеческую природу не переделать, но можно поменять отношение друг к другу, если понять, что с нами не так. Правда, одним лишь пониманием травлю не прекратить. Я всеми силами стараюсь препятствовать буллингу. Если кто-то в моем классе начинает издеваться над другими, я – «училка» английского с ее притчами на все случаи жизни – читаю нотации. Рассказываю о том, как школьная травля может испортить человеку всю оставшуюся жизнь. Конечно, я немного приукрашиваю, каждый раз подгоняя свои рассказы под ситуацию в классе. Дети не склонны просчитывать далеко идущие последствия своего поведения по отношению к другим, но когда я начинаю говорить об этом, они внимательно слушают.
Самое главное, во мне ученики видят образец толерантности и принятия. Мне все равно, откуда человек родом: из Китая, Африки или Ист-Пало-Альто. Важно, что он учится в моем классе и его мнение имеет значение. Лишь в одном случае я могу пытаться к чему-то принудить детей: когда защищаю право каждого присутствовать и участвовать в работе класса. Читая нотации, я стараюсь избегать прямых указаний на жертву. Излишний стресс ребенку навредит. Я скорее попытаюсь поговорить уже после уроков: «Давай побеседуем о том, что сегодня произошло в классе. Быть может, я могу чем-то помочь?» Обычный ответ: «Я так не думаю». Тогда я продолжаю: «Все равно давай обсудим. Я не раз с таким сталкивалась и уверена, смогу помочь». И обычно у меня действительно получается.
Еще я после уроков разговариваю с самим задирой. Плохие дети тоже нуждаются в доброте. У их поведения есть свои причины: кто-то сам пострадал от травли, в другом проявляются садистские наклонности. Но преследование является усвоенным поведением, а не врожденным. Инициаторам травли нужен тот, кто поймет их мотивацию. И донесет: они причиняют другим серьезную боль и непоправимый ущерб психике. Хочет ли человек отвечать за разрушенную жизнь другого? Ну и конечно же, необходимо участие родителей пострадавшего школьника. Дети еще не могут справиться с издевательствами без помощи взрослых.
Нужно хвататься за всякую возможность помочь. Будет сложно – да и как иначе? – но я могу дать пару советов. Для начала поговорить со школьным руководством и учителями. Всякая школа принимает меры по ограничению буллинга, но помогают они далеко не всегда. Иногда добиться от администрации толкового ответа бывает непросто – нужно попытаться снова. Воспользуйтесь шансом научиться докучать ответственным лицам, поднимать шум, чтобы кто-то всерьез взялся за ситуацию. Поговорите с ребенком, почему вообще его дразнят и как все это сказывается на людях; объясните: дети жестоки и не всегда понимают последствия. Жертве стоит знать, что многие подвергаются травле, что он сможет ее пережить. Иногда бывает полезно привлечь родителей обидчика, если они, конечно, согласятся помочь. Еще можно побеседовать с друзьями жертвы и их родителями, чтобы еще больше усилить психологическую поддержку. Самое главное – дать ребенку понять, что он всегда может прийти к папе с мамой за советом.
Есть вещь хуже травли. Одиночество. Ученые как-то опросили более 10 тысяч австралийских студентов и выяснили: «социальная изоляция однозначно коррелирует с психологическим дискомфортом и ухудшением эмоционального состояния подростков»⁵⁷. У моих учеников постоянно возникают проблемы с общением. Оливер Вайсберг учился у меня в 90-е годы; отличный парень, но в 9-м классе у него попросту не складывались отношения со сверстниками. Он перевелся к нам из другой старшей школы и уже в первый год написал статью о том, как тяжко быть никому не нужным новичком. Назвал свой опус «Горечь никчемности» (англ. The Pain of Being Nobody). Рассказал, насколько сложно приходится новенькому, как другие дети намеренно приглашают друзей к себе так, чтобы Оливер услышал, – и не зовут его. Очень громко обсуждают, как славно провели выходные с друзьями, чтобы Оливер завидовал. Я до сих пор вспоминаю тот текст, ведь он был написан от чистого сердца, причем относился не только к Оливеру, но и вообще ко всем детям. Мало что может быть хуже одиночества. Отлучение во многих религиях считается самым страшным наказанием, а штрафной изолятор – худшей дисциплинарной мерой в тюрьмах.
Дети больше всего боятся быть отвергнутыми. Одиночество усиливает этот страх. Когда я смотрю на одиноких школьников, я понимаю, насколько важны доброта и общение. Я не хочу, чтобы ребенок становился изгоем, стараюсь защитить самыми разными способами, в том числе проводя в начале учебного года различные командные тренинги. Мои ученики должны стать одной большой семьей, в которой каждому найдется место. Девятиклассникам я не так давно стала предлагать написать на карточках имена трех одноклассников, с которыми им бы хотелось работать вместе. Затем я читаю эти карточки и выясняю, чьих имен там вовсе нет; я собираю таких детей в группы и слежу, чтобы они общались с другими. Регулярно обсуждаю с учениками то, насколько важно коммуницировать с людьми и не отвергать человека за его происхождение, интеллектуальные способности или внешность. Рассказываю, что разнообразие приятельских отношений делает нашу жизнь интереснее, а еще даю понять, что не стоит причинять людям страдания или доводить их до самоубийства.