Не навреди

***
Оставив Джеффа закрывать трепанированный череп, я ушел в комнату
отдыха для хирургов, смежную с операционной, улегся на большой
красный кожаный диван, который купил несколько лет назад, и в очередной
раз задумался над тем, что многое в нашей жизни определяется чистой
случайностью. После любой операции на головном мозге анестезиолог
сразу же будит пациента, чтобы понять, не были ли нанесены мозгу какие-
либо повреждения. После любой сложной операции каждый нейрохирург с
нетерпением дожидается того момента, когда анестезиолог заканчивает
свою работу, даже если – как в данном случае – было очевидно, что все
прошло хорошо. Пациентка очнулась в превосходном состоянии; взглянув
на нее, я тут же покинул больницу.
По дороге домой, крутя педали велосипеда под нависшими мрачными
тучами, я испытывал, пожалуй, лишь небольшую часть той радости,
которая
охватывала
меня
в
былые
времена
после
успешно
прооперированной аневризмы. В молодости после удачных операций меня
неизменно переполняло оживление. Когда я вместе с ассистентом проходил
по палатам прооперированных мной пациентов и слышал от них слова
благодарности, то чувствовал себя генералом-завоевателем после
очередной победоносной военной кампании. Но за все эти годы я стал

---

свидетелем стольких трагедий, совершил так много ошибок, что бурное
ликование осталось для меня в прошлом, хотя я все же радовался тому, как
в конечном счете прошла операция. Мне удалось избежать катастрофы, и с
пациенткой все будет в порядке. Это невероятно глубокое и яркое чувство,
испытать которое, берусь поспорить, помимо хирургов, доводится мало
кому. Психологические исследования показали, что самый надежный путь к
собственному счастью – делать счастливыми окружающих. Я сделал
счастливыми многих пациентов благодаря успешно проведенным
операциям, однако было и немало ужасных неудач. Вы не найдете,
пожалуй, ни одного нейрохирурга, который время от времени не впадал бы
в глубочайшее отчаяние.
Вечером того же дня я вернулся в больницу, чтобы навестить
пациентку. Она сидела в кровати. Я заметил синяки под глазами и
распухший лоб – у большинства пациентов, перенесших такую операцию,
это проходит через несколько дней. Женщина сказала, что ей было дурно и
болела голова.
Ее муж сидел рядом и гневно смотрел на меня, так как я не придал
особого значения синякам и послеоперационным болям. Возможно, мне
следовало проявить больше сочувствия, но операция едва не закончилась
катастрофой, и мне было сложно всерьез воспринимать незначительные
недомогания.
Я заверил пациентку, что операция прошла успешно, без сбоев и что
вскоре ей обязательно станет лучше. У меня не было возможности
поговорить с ее мужем до операции (как правило, я стараюсь во что бы то
ни стало обсудить все важные детали с родственниками), и он, вероятно,
еще меньше, чем сама пациентка, осознавал, с каким риском сопряжены
подобные операции.
Величайшее достижение хирурга – выздоровевшие пациенты, которые
напрочь о нем забывают. После успешной операции любой человек
поначалу
испытывает
по
отношению
к
хирургу
неподдельную
благодарность. Но если со временем она никуда не девается, это, как
правило, означает, что проблема не была решена и человек опасается, что
когда-нибудь ему вновь понадобятся наши услуги. Такие бывшие пациенты
считают, что нас нужно всячески задабривать, словно мы злые божества
или по меньшей мере непредсказуемые повелители чужих судеб. Они
приносят нам подарки и посылают открытки. Они называют нас героями, а
иногда и богами.
Вместе с тем самый крупный успех для нас – это когда пациенты
возвращаются домой, к прежней жизни, и больше никогда с нами не

---

видятся. Разумеется, они нам безмерно благодарны, в этом можно не
сомневаться, однако с радостью оставляют нас и связанный с болезнью
ужас в прошлом. Возможно, они никогда до конца не осознают, насколько
опасной была операция и как сильно им повезло, что они смогли
полностью оправиться после нее. А вот хирург во время операции сумел
ненадолго познать рай, перед этим проскочив мимо ада.

---