Национальное своеобразие и мировое значение русской литературы XIX в

Пьесы Н. Гоголя «Театральный разъезд» и «Развязка “Ревизора”» как автокомментарии к комедии «Ревизор».

Пьеса «Театральный разъезд после представления новой комедии» написана, приблизительно, в мае 1836 года под впечатлением первой постановки «Ревизора». Пьеса представляет собой своеобразный ответ Гоголя критикам «Ревизора». В неё вошли некоторые реальные отзывы о комедии, печатавшиеся в журналах и газетах. Гоголь переработал данное сочинение для издания «Сочинения Николая Гоголя» 1842 года.

Своему другу Николаю Прокоповичу он писал, что пьеса «написана сгоряча, скоро после представления „Ревизора“ и потому немножко нескромна в отношении к автору. Её нужно сделать несколько идеальней, то есть, чтобы её применить можно было ко всякой пьесе, задирающей общественные злоупотребления, а потому я прошу тебя не намекать и не выдавать её, как написанную по случаю „Ревизора“». Работа над переделкой пьесы продолжалась до начала сентября. 10 сентября 1842 года Гоголь писал Прокоповичу: «…более всего хлопот было мне с остальною пьесою — „Театральный разъезд“. В ней столько нужно было переделывать, что, клянусь, легче бы мне написать две новых. Но она заключительная статья „Собрания“ и потому очень важна и требовала тщательной отделки. Я очень рад, что не трогал её в Петербурге и не спешил с нею. Она была бы очень далека от значения нынешнего».

“…Умнее я ничего не читывал по-русски”

О пьесе Гоголя «Театральный разъезд после представления новой комедии»

Это произведение, как известно, написано по поводу другого произведения — комедии «Ревизор», поставленной впервые 19 апреля 1836 года в петербургском Александринском театре. Хотя название комедии ни разу не упомянуто в «Театральном разъезде…», его текст с замечательной полнотой и верностью воспроизводит те суждения, которые породило это событие; передана и сама атмосфера общественного возбуждения, зафиксирована и гоголевская реакция на всё происходящее.

Пьеса о пьесе

Тем самым «Театральный разъезд…» подключается к традиции особых произведений, которые можно определить как “тексты о текстах”. Иногда это не всё произведение, но лишь его часть, фрагмент. Так, в повести Н.А. Полевого «Живописец» (1833), возможно, известной Гоголю, представлена драматическая сценка: многочисленные зрители на вернисаже — Генерал, Щёголь, Меценат, Сухощавый знаток, Femme savante (Учёная женщина) и другие — в присутствии самого художника обсуждают его задушевное творение, и эти суждения, подчас довольно близорукие, задевают и глубоко ранят его авторское чувство (см.: Полевой Н. Мечты и жизнь. М., 1988. С. 118–120).
Генеалогию «Театрального разъезда…» как драматического произведения можно определить ещё точнее — это пьеса о пьесе: его образцом, как давно уже было замечено, могла послужить мольеровская «Критика на школу женщин» (Веселовский Ал. Западное влияние в новой русской литературе. Сравнительно-исторические очерки. М., 1883. С. 169), то есть «La Critique de l'Ecole des femmes» (1663), в современном переводе названия — «Критика “Школы жён”». Несмотря на то, что первая русская постановка пьесы состоялась лишь в 1842 году (в петербургском Александринском театре), а издана она была в русском переводе и того позже (1884), знакомство Гоголя с нею вполне вероятно.
Бросается в глаза сходство обвинений, которые выдвинуты собеседниками против «Школы жён» и соответственно будут выдвинуты позднее против не названного в «Театральном разъезде…» «Ревизора»: мол, это оскорбление приличий, низость насмешек, нарушение правил, завещанных ещё античными авторитетами — Аристотелем и Горацием. С другой стороны, защита «Школы жён» — её ведут главным образом Дорант и Урания — строится на противопоставлении высокого смеха паясничанью (ср. у Гоголя — противопоставление смеха, излетающего “из светлой природы человека”, смеху желчному или лёгкому); строится на утверждении эстетической равнозначимости комедии и трагедии; наконец, на приоритете творчества над правилами: “Если я увлечена, — говорит Урания, — я не спрашиваю себя <…> разрешают правила Аристотеля мне тут смеяться или нет”.
В то же время на фоне мольеровской традиции заметна принципиальная новизна построения «Театрального разъезда», кажется, не обратившая на себя необходимого внимания.