Мотивация и личность

В связи с воображаемой независимостью от ценностей стандарты
ценности становятся все более размытыми.
Если философия
центрирования на средствах достигнет крайней степени своего выражения
(что чаще всего имеет место в действительности) и при этом будет
достаточно последовательна, то станет невозможным отличить важный
эксперимент от неважного. Речь будет идти исключительно о технически
правильно и технически неправильно проведенных опытах
[42]
. При
использовании 
исключительно 
методологических 
критериев 
самое
тривиальное 
исследование может претендовать на такое же уважение, как
и самое плодотворное. Конечно, такие казусы пока не происходят, но лишь
благодаря 
наличию 
критериев 
и 
стандартов, 
отличных 
от
методологических. Вместе с тем, хотя подобная ошибка редко встречается
в столь явной форме, она весьма распространена в завуалированном виде.
Научные журналы пестрят такими примерами, когда не заслуживающая
внимания проблема разрабатывается с усердием, достойным лучшего
применения.
Если бы наука была не более чем сводом правил и методик, то в чем
заключалось бы ее отличие от, скажем, игры в шахматы, занятий алхимией
или лечения зубов?
[43]

---

ГЛАВА 17. Формирование стереотипов как
противоположность познания истины
Даже если он (разум) признает, что данный
объект ему не знаком, он полагает, что это
неведение состоит в незнании, к какой из
проверенных временем категорий принадлежит
новый объект. В какой ящичек, готовый
открыться, следует его поместить? В какие
одежды, уже подготовленные, надо его одеть?
То это, или другое, или же третье? И «то», и
«другое», 
и 
«третье» 
— 
вещи 
вполне
определенные, уже известные. Сама идея о том,
что для нового объекта предстоит создать
новую концепцию, возможно, новый образ мыслей,
нам глубоко неприятна. История философии,
однако, 
свидетельствует 
о 
нескончаемом
конфликте 
систем, 
о 
невозможности
удовлетворительно поместить реальный объект
в готовое платье уже готовых концепций, о
необходимости «снимать мерки».
Генри Бергсон Creative evolution, 1944, pp.
55–56
В различных областях психологии существует огромная разница между
стереотипным познанием и свежим, рецептивным, даосистским познанием
конкретного и уникального, невинным познанием без предрассудков и
ожиданий, без вмешательства желаний, надежд, страхов или тревог.
Большинство актов познания производят впечатление утратившей новизну,
небрежной каталогизации стереотипов. Простая классификация с
отнесением к уже существующим рубрикам в корне отличается от
реального, конкретного восприятия с полным сосредоточением внимания
на многосторонности уникального явления. Только такое познание может
привести к наслаждению переживанием.
В этой главе нам предстоит обсудить проблемы познания в свете этих
теоретических рассуждений. Автор надеется убедить читателя, что многое
из того, что считается познанием, в действительности — лишь его

---

суррогат, следствие существования в быстро меняющейся реальности при
отсутствии желания признавать этот факт. Поскольку окружающая
действительность динамична, а ум среднего западного человека способен
улавливать лишь статику, наше восприятие, научение, запоминание и
мышление на самом деле настроены на работу со статичными
абстракциями реальности или теоретическими конструктами, а не с
реальностью как таковой.
Не следует думать, что эта глава направлена против абстракций,
обобщений и концепций, без которых человек, по — видимому, не может
существовать. Речь идет о том, что все они должны основываться на
переживаниях, не быть пустыми. Они должны основываться на конкретной
реальности и быть с нею связаны. Не лишним будет также осмысленное
содержание, а не пустые слова, ярлыки, абстракции. Эта глава посвящена
патологическому абстрагированию, «упрощению до абстракции» и
вытекающим из этого опасным последствиям.