Moluch conf phil 2015-03. indd

а с собою повлекло все тело в священное, духовное со-
стояние, невыразимое словами, превысшее всех стра-
стей, постижимое одним опытом» [11, с. 303].
На четвертом этапе следует кульминация символиче-
ского сюжета — сам момент созерцания Божественных 
истин в окружающем мире, природе как Божием соз-
дании или в богослужении как отражении божествен-
ного мироустройства. Лирический герой переживает мо-
мент откровения Божия, причем откровения внезапного. 
Он получает удивительную способность прикоснуться 
к этому откровению не через чтение Священного Пи-
сания, а через наблюдение за природой или же через вни-
мательное осмысление Священного Предания, сохраняе-
мого в церковных службах (панихиды на могиле в 4 тексте 
или службы в храме в последнем тексте из списка):
1) «Священноинок взглянул на небо, на солнце,… 
и внезапно открылось пред очами души объяснение 
величайшаго из таинств христианских… Как будто 
сказал ему кто…» [11, с. 358];
2) «Содержание книги природы: Бог неописанно 
описан, воспет громкими песнопениями Духа, не слы-
шимыми ухом плотским… Невидимое по отношению 
к Богу плотскими очами, когда разсматривается 
в создании Его — природе, зрится.».. [11, с. 402–403];
3) «Внезапно упала завеса с очей души моей: пред 
ними открылась книга природы. Эта книга, данная 
для чтения первозданному Адаму, книга, содер-
жащая в себе слова Духа, подобно Божественному 
Писанию. Какое же учение прочитал я в саду? Учение 
о воскресении мертвых…» [11, с. 177];
4) «Сперва объяло меня одно чувство печали; 
потом оно начало облегчаться постепенно. К окон-
чанию панихиды тихое утешение заменило собою 
глубокую печаль… Оне (молитвы) возвещали воскре-
сение, ожидающее умерших…» [11, с. 184];
5) «Внезапно овладело мною неожиданное, чудное 
вдохновение. Как будто услышал я голос почившаго! 
Загробную речь его, таинственную беседу, чудную 
проповедь, какою она изобразилась в душе моей, 
спешу начертать трепещущею рукою…» [11, с. 185];
6) «Между тем море, о котором святый Иоанн 
Лествичник говорит, что ему непременно должно 
взволноваться, волновалось. Обнаженное древо слу-
жило для меня утешением: оно утешало меня наде-
ждою обновления души моей» [11, с. 179].
7) «Когда инок увидел столь необыкновенное, 
новое состояние своего тела, тогда осветился ум его 
познанием таинственным. Объяснились ему доселе 
казавшиеся загадочными и странными слова святаго 
Иоанна Лествичника, который говорит: «Воззвах 
всем сердцем моим» (Пс.118:45), т. е., телом, душею 
и умом» (Лествица, слово 28, гл. 61)» [11, с. 303].
В использовании образов видимой природы святи-
тель Игнатий следует святоотеческим традициям. В трудах 
святых Григория Богослова, Кассиана, Нила Сорского, 
Исаака Сирского созерцание Бога в природе понима-
лось как предварительная ступень богопознания, не теря-
ющая своего значения и на высших ступенях. В явлениях 
видимой природы святые видели «знаки и символы, пока-
зуемые в отдельном вдохновении» [13, с. 192]. Подобные 
символы были широко представлены в ранневизантийской 
литературе [2, с. 33], которая является одним из источ-
ников церковно-проповеднического стиля русского языка.
Таким образом, зрительный образ является опорной 
точкой «поэтических сочинений» святителя Игнатия. Из 
этого образа развивается повествование, и переходы от 
одной части к другой — переходы образные. Из видения 
вырастает развернутая аллегорическая картина. Об-
раз-символ святителя Игнатия является субъектом смыс-
лового движения текста. Вслед за развитием образа раз-
вивается тема проповеди.
В заключении автор «стихотворения» старается обоб-
щить свой личный опыт до опыта общечеловеческого 
и общецерковного, что выражается, например, в словах 
наша жизнь, ежегодно, пред глазами всего человече-
ства, по учению писания (текст 3, 4 и 7), в ссылках на 
библейские тексты и на слова святых отцов Церкви (текст 
2), Заключение может содержать увещательное обра-
щение проповедника к пастве (текст 5), молитвенное воз-
звание к Богу (текст 6), восторженный вывод об опытном 
доказательстве христианского догмата (текст 7), вывод 
о синкретизме жизни человека и части природы (текст 4), 
а также указание пути к «духовному тайнозрению», ко-
торый определяется как путь покаяния (текст 1):
1) «… Путь к духовному тайнозрению — посто-
янное пребывание в покаянии, в плаче и слезах о гре-
ховности своей…» [11, с. 359];
2) «Невидимое по отношению к Богу плотскими 
очами, когда разсматривается в создании Его — при-
роде, зрится, «и присносущная сила Его и Божество, во 
еже бытии им безответным» (Рим. 1:20)» [11, с. 403];
3) «И ежегодно повторяет природа пред глазами 
всего человечества учение о воскресении мертвых, 
живописуя его прообразовательным, таинственным 
действием!» [11, с. 178];
4) «Земля, земля! Сменяются на поверхности 
твоей поколения человеческия, как на деревьях ли-
стья… Что наша жизнь? Почти то же, что жизнь 
листка на древе!» [11, с. 184];
5) «Стяжите ж вечность блаженную вниманием, 
повиновением закону всесвятаго Бога…» [11, с. 188];
6) «Господи! Не на мою силу уповаю: падения моя 
научают меня познавать немощь мою. Ты, Господи, 
упование мое! …» [11, с. 180];
7) Вот доказательство воскресения тел челове-
ческих, которое имею в себе самом! Если тело спо-
собно к ощущениям духовным, если оно может вместе 
с душею участвовать в утешении благодатном; если 
оно отселе может соделаться причастником бла-
годати: то как же ему не воскреснуть для жизни 
вечной, по учению Писания?» [11, с. 303].

---

55
5. Общее и прикладное языкознание
Итак, целые тексты святителя Игнатия строятся на 
использовании символического сюжета, который ста-
новится важнейшим конструктивным признаком пропо-
веднического жанра стихотворение в прозе. Различные 
этапы развития этого сюжета в коммуникативных блоках 
«стихотворения» — это своего рода прагматические 
типы высказываний, которые служат одной цели — до-
ступно, образно, ярко представить христианское учение 
человеку XIX века. Святитель Игнатий понимает, что не-
достаточно использовать многообразие выразительных 
средств языка, образный, выразительный язык не может 
в полной мере отвечать требованиям к текстам церков-
но-проповеднического стиля. Переосмыслить слово 
и его понятие, найти не просто образное, а символиче-
ское значение денотата (например, символическое пе-
реосмысление слова древо в 3 тексте помогает пропо-
веднику описать догмат о воскресении мертвых) — цель 
«поэтических сочинений» святителя Игнатия, которая 
и обусловливает наличие особой композиционной схемы 
жанра. Четкая последовательность этапов раскрытия 
символического плана проповеди позволяет автору объ-
яснить вечное через временное, общее через частное, 
«непостижимое и необъяснимое» через видимое и объ-
яснимое.
Литература:
1. Аверинцев, С. С. Жанр как абстракция и жанр как реальность: диалектика замкнутости и разомкнутости // 
Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. — М., 1996.
2. Аверинцев, С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М., 1997.
3. Аверьянова, Е. В. Семиотическое прочтение Жития Никиты-затворника // Филологические науки. — 1999. — 
№ 6. — с. 73–78.
4. Безяева, М. Г. Коммуникативный блок как одна из единиц изучения диалога // ВМУ. — Сер. 9. Филология. — 
2000. — № 5. — с. 27–59.
5. Власова, О. Ф. Основные закономерности членения древних текстов (на материале религиозно-публицисти-
ческих текстов древне- и среднеанглийского периодов) // Текст как важнейшая единица коммуникации (в ди-
ахронии и синхронии). — Киев, 1984. — с. 11–16.
6. Гаспаров, М. Л. Стихотворения в прозе // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2001. — с. 1039.
7. Еремин, И. П. Лекции по древнерусской литературе. — Л., 1968.
8. Золотова, Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М., 1982.
9. Ипатова, С. Н. Святитель Игнатий как проповедник: Лингвистическое исследование. — Вологда: Издатель-
ский центр ВИРО, 2007. — 184 с.
10. Лебедев, Ю. Русская классическая литература и православие: в контексте «Писем о подвижнической жизни» 
святителя Игнатия (Брянчанинова) // Духовный собеседник. — Самара, 2000. — № 2. — с. 166–173.
11. Святитель Игнатий (Брянчанинов). Творения: В 7-ми т. Т. 1. — М., 1993.
12. Тамарченко, Н. Д. Жанр // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2001. — с. 263–265.
13. Флоровский, Г., прот. Византийские Отцы V–VIII веков. Из чтений в Православном богословском институте 
в Париже. — Париж, 1933.