Министерство высшего и среднего специального образования руспублики узбекистан

Вопросы по теме:

1. 
   Начало структурной трансформации Востока.
   
2. 
   Усиление рыночных связей с началом колонизации.
   
3. 
   Конституционно-демократические преобразования в странах Востока в XIX, нач. ХХ вв.
   

ТЕМА VIII
Специфика зарождение капитализма на Востоке
История зарождения и развития капитализма на Востоке существенно отличается от его генезиса «классического» европейского образца. Как уже отмечалось, придя в Азию и Африку, колонизаторы застали там сравнительно пеструю картину социально-экономических отношений. В большинстве стран Востока к моменту их колонизации господствовали феодальные, а в некоторых странах (особенно африканских) сохранялись родоплеменные и рабовладельческие отношения, замкнутые натуральные хозяйства, характерные для различных стадий развития феодализма. В городе господствовал цеховой строй, а в деревнях - общины с делением на касты (Индия) и сословия.
Несмотря на это, капитализм на Востоке, так же как и в Европе, зарождался в условиях господства феодальных отношений, но с опозданием от европейских стран на два-два с половиной столетия. Так, по мнению исследователей, раннекапиталистические тенденции в Индии обнаруживаются в XVII-XVIII вв., однако по ряду причин они не получили развития в стране до XIХ в., когда начался новый этап эволюции колонии уже под воздействием нового этапа развития капитализма в метрополии.
Генезис капитализма на юге Китая приходится на первую половину ХIХ в., т.е. на период когда в Европе начинается промышленная революция. В это время усиливались рыночные связи и росли товарно-денежные отношения в ряде провинций страны. Заметные первоначальные формы капитализма наблюдались в прядении ( в том числе и в шелкопрядении) и в ткачестве. В конце XVIII в. здесь возникли уже скупщики товаров и поставщики сырья производителям. Первоначальные формы капитализма имелись в хлопчатобумажном, шелкопрядильном и шелкоткацком производствах, в красильном деле, в угле, золото- и серебродобывающей отраслях промышленности, медеплавильном, железоделательном, керамическом, фарфоровом, бумажном, часовом и других производствах, на соляных промыслах, а также в переработке чайного листа, сахарного тростника, табака, зерна, масличных культур, жира, шерсти и других продуктов земледелия. И все же в целом исследователи считают, что в Китае в первой половине ХIХ в. абсолютно господствовали феодальные отношения. Китай отставал от «передовых» стран почти на два этапа капиталистической эволюции страны.
Первые ростки капитализма в Иране, Индонезии, Османской империи и других странах исследователи часто обнаруживают в материалах, относящихся еще ко второй половине XVIII- началу XIХ в. Эти ростки могли существовать лишь до тех пор, пока европейская промышленность базировалась на ручном труде и не могла серьезно конкурировать с ручным, часто более производительным, производством восточных стран. Но и в таких условиях зачаточные формы капитализма на Востоке были чрезвычайно слабы и сильно нуждались в защите, охране, покровительстве, которых, естественно, не было при нараставшей экспансии европейских держав.
Новый этап социально-экономического развития стран Азии и Африки начинается в середины ХIХ в., когда завершается промышленный переворот в Англии и США. Это был период, когда капиталистически развивавшиеся страны проявляют особую активность по приобретению колоний.
Создание мира «по образу и подобию» европейских государств происходило путем ломки сложившихся производственных отношений на Востоке, усиленного внедрения в феодальные общества, навязывания народам новых для них отношений, кровавого подавления массового сопротивления колонизаторам. Естественно, что имевшееся ранее на Востоке ручное производство оказалось в крайне тяжелом положении из-за непосильной конкуренции промышленных товаров, ввозимых из метрополий. Новый период зарождения и развития восточного капитализма проходил уже целиком и полностью под знаком экономического и политического господства колонизаторов, под их влиянием и в их интересах. Хронологически он приходится на вторую половину ХIХ в. Господство колонизаторов почти исключало свободу конкуренции, столь необходимую для вызревания национального капитализма. Затруднялась и дифференциация местных товаропроизводителей: большинство предпринимателей разорилось, а ограниченное число «выбившихся в люди» предпринимателей так и осталось в роли «младших» контролируемых партнеров колонизаторов. Вследствие этого абсолютное большинство афро-азиатских государств, очевидно, вообще миновало мануфактурную стадию развития капитализма. Если мануфактура в европейских странах укреплялась под влиянием экспансии европейских держав на Востоке, то восточная мануфактура не могла развиваться в условиях господства экономически развитых стран и отсутствия элементарной «охраны». Появляясь и существуя с целью обслуживания чужеродного капитализма, восточная мануфактура составляла лишь часть структуры хозяйства колоний и полуколоний и лишь в малой степени определяла масштабы воспроизводства колониальной экономики в целом.
Иностранное господство существенно повлияло на процессы первоначального накопления капитала: оно происходило в условиях ограниченности (или полной невозможности) концентрации в руках буржуазии денежных средств, получаемых от роста внешней торговли, от колониальной экспансии, государственных субсидий, займов, политики протекционизма, налоговых льгот и т.п. Зато появились и утвердились такие источники обогащения, как компрадорство, ростовщичество, полуфеодальные формы эксплуатации непосредственных производителей, спекуляция и т.д. Более того, в колониях и полуколониях создавались условия, при которых местный капитал практически не мог получать высокие прибыли от промышленного предпринимательства. Колонизаторы препятствовали производительному вложению накопленных буржуазией средств даже тогда, когда они у нее появлялись. Местным зажиточным слоям оставалось использовать свои деньги в сфере торговли, на ростовщические и спекулятивные операции. Местное предпринимательство наталкивалось на недостаток квалифицированной рабочей силы, на узость местного рынка и т.п.
Определенное значение имело и то обстоятельство, что с ростом мирового разделения труда, ускоренного превращения афро-азиат­ских стран в аграрно-сырьевые придатки метрополий капитализм часто быстрее всего внедрялся в сельское хозяйство, подчинение которого торговому капиталу ускорялось по мере роста посреднических операций. При таком положении торгово-сельское предпринимательство не могло не обволакиваться многочисленными пережитками феодализма, часто настолько густыми, что за ними трудно разобрать зарождавшиеся буржуазные отношения. Тем не менее такие отношения уже оказывали влияние на формирование и городской буржуазии, и всего общества в целом.
Нарушение этапности развития капитализма в странах Востока выразилось и в том, что колонии и полуколонии не проходили и стадии фабрично-заводского производства, которое стало развиваться здесь лишь после завоевания народами независимости, т.е. после второй мировой войны. Только вследствие появления национальных суверенных государств буржуазия смогла получить помощь и поддержку, в полной мере использовать в своих интересах вмешательство государства в экономику, заимствовать передовую технику и технологию, а также передовые формы организации современного предпринимательства.
Таким образом, колонизаторы во второй половине ХIХ в. оказались заинтересованными в определенном развитии товарного хозяйства в колониях. Однако полностью остановить прогресс восточного общества они не могли. Всей своей деятельностью они объективно способствовали зарождению различных форм капитализма, появлению особенно «пестрого хаоса переходных форм», смешению и переплетению различных видов хозяйственной деятельности, составлявших основу воспроизводства колониальной экономики.
Нарушение «нормального» хода социально-экономического развития стран Азии и Африки заключалось и в том, что колонизаторы, в случаях, когда им было выгодно, навязывали афро-азиатским народам высшую форму капитализма - фабричное производство - до того, как колониальное общество завершало прохождение предварительной стадии эволюции. Если в странах Европы промышленная революция, например, наступила после того, как все возможности мануфактуры, господствовавшей длительное время в производстве и подготовившей необходимые условия к переходу на более прогрессивную ступень развития, были исчерпаны, то в странах Азии и Африки фабрично-заводские предприятия часто насаждались «сверху», общество как бы искусственно «перестраивалось» на новый этап эволюции без предварительной его подготовки в целом. В результате такое общество поднималось на более высокие ступени «по частям», отдельными элементами своей структуры, при сохранении преобладания предшествующих форм и отсталости. Кроме того, колонизаторы нарушили межзональные связи колониальных стран, образование рынка рабочей силы, пропорциональность развития отраслей производства.
В результате воздействия колонизаторов на страны Востока в ХIХ в. здесь возникали своеобразные переходные от феодализма к капитализму общества, часть структуры которых продолжала существовать в виде разлагающегося феодализма, а часть - в виде развивающегося капитализма. Существует мнение, согласно которому в условиях колониализма экономика каждой из стран Востока «оказалась разделенной на два сектора - традиционный, существовавший по законам натурального хозяйства, и иностранный, возникший как инородное тело, привнесенное в страну извне колонизаторами, и оставшийся своего рода анклавом в экономике этих стран». По мнению сторонников такого взгляда, оба сектора развивались (да и ныне иногда развиваются) параллельно, без какого-либо взаимодействия и взаимовлияния, сохраняя свою автономию длительное время.
Более поздний анализ тенденций показал, что такое утверждение не подтверждается фактами. Было выдвинуто положение о синтезе двух потоков социально-экономического развития. Дело в том, что по мере проникновения западного капитализма в страны Востока, насаждения колонизаторами новых общественных отношений все более выяснялось, что «новое» не могло, да и не было заинтересовано в коренной перестройке колониального общества, а старое оказалось уже неспособным сохраняться в прежнем виде. В колониях и полуколониях наблюдались процессы взаимовлияния и взаимопроникновения «старых» и «новых» начал. В ходе этого взаимодействия оба начала приспосабливались друг к другу. Происходило своеобразное слияние, переплетение, взаимопроникновение «азиатского» и «европейского». Для укрепления в феодальном обществе капитализм развитых стран вынужден был частично воспринимать традиционные начала Востока, заимствовать отсталые формы деятельности, с тем, чтобы глубже и прочнее внедриться в колониальную действительность. Так, колонизаторы широко использовали на Востоке местных ростовщиков, компрадоров, подрядчиков при найме рабочей силы, строительстве предприятий, местных купцов при реализации товаров и т.д. Во многих случаях иностранный капитал, вкладываемый в странах Азии и Африки, превращался из производительного в непроизводительный (например, скупка домов в городах, земельных участках в сельской местности и т.д.), переплетался с местным капиталом ростовщиков, феодалов, компрадоров, принимая их в свои акционерные общества. В таком случае иностранный капитал быстрее получал свои сверхприбыли. В этом в значительной мере кроется секрет заинтересованности колонизаторов в сохранении отсталости колоний и полуколоний.
С другой стороны, местный капитал, вступая в противоречия и союз с иностранным, вынужден был приспосабливаться к создавшимся условиям, подтягиваться к иностранному капиталу формами своей организации, методами деятельности, системой эксплуатации трудящихся т.д. В результате шел как бы обоюдный процесс своеобразного сближения двух видов капитала, образующих в целом капиталистический уклад переходной экономики восточных стран, сохранявших значительные пласты феодальных пережитков и отсталости. Обострение противоречий между национальной буржуазией и иностранным капиталом могло произойти и произошло лишь после значительного укрепления национального предпринимательства.
Переход мирового капитализма на империалистическую стадию развития сопровождался изменениями форм, масштабов и методов колониального угнетения. Наступление периода «вывоза капитала» в колонии и полуколонии оказало сильное влияние на уже появившуюся буржуазию стран Востока, подтолкнуло ее развитие и становление.
Зарождение и развитие капитализма в колониях на базе роста местного товарного производства, «пересаживание» его метрополиями в свои восточные вотчины создало особые условия капиталистической эволюции стран Востока. Происходит заметное укрепление местного капиталистического предпринимательства (путем заимствования, как новейших форм организации капитала, так и методов эксплуатации рабочей силы), дальнейшее развитие, которого все отчетливее «упиралось» в экономическое и политическое господство колонизаторов. В результате укрепления и обособления национального капитализма стран Востока противоречие между необходимостью завоевания независимости и растущей зависимостью колоний и полуколоний в результате империалистической экспансии неизмеримо углубилось и обостроилось. Речь шла уже не о зарождении капитализма в Азии и Африки в условиях самостоятельности, а об освобождении народов от колониального ига. Следовательно, достижение определенной зрелости развития национального капитализма на Востоке является главной причиной начала кризиса колониальной системы империализма.
В немалой мере изменился и характер социально-экономических отношений: на смену традиционным связям между всесильным государством и бесправными подданными, опосредованным централизованной редистрибуцией и принципиально не имевшим отношения к рынку, товарообмену, тем более к частной собственности, пришли связи товарно-рыночного типа, пусть даже не вполне последовательные.
Социологический анализ свидетельствует о том, что иной «человеческий фактор» создает иную ситуацию, в том числе и в экономике. В исторических трудах, специалисты долгие годы не видели, старались не замечать этой разницы. Много и охотно писали они, например, о рабочем движении, о профсоюзах, забастовках в странах Востока, о революционных выступлениях там пролетариата. Конечно, все это было, но в иной социальной среде, при иных политических реалиях, при господстве иных традиций и типа личности, иных форм соединения производителя со средствами труда (форм, опосредованных внеэкономическим принуждением) выглядело иначе, но и играло другую роль как в реальной жизни Востока, так и в процессе его развития.
Конечно, колониальный капитал адаптировался к местным условиям, даже умело использовал их, приспосабливал для своих нужд. Однако при этом он должен был вынужденно меняться сам, изменять в какой-то степени и себя. Для такого рода изменений были естественные пределы, за которыми современный капитал переставал быть независимым и ориентирующимся на свободный рынок конкурентной борьбы капиталом. Далеко не случайно колониальный капитал всегда стремился ограничить сферу своего функционирования добывающими промыслами и обрабатывающими предприятиями (вынужденно необходимыми и трудоемкими), тогда как создание капиталоемких производств, особенно тяжелой промышленности, обычно выпадало на долю государственного сектора. Что же касается государственного сектора, то он хотя и был в зависимости от рынка, но не страдал от конкуренции и не гнался за экономической эффективностью и конкурентоспособностью, покрывая убытки дотациями. Более того, он поддерживал на плаву тем же способом либо посредством льготных тарифов национальную промышленность капиталистического типа, которая всегда оказывалась слабейшей частью современного сектора, ибо не только не имела необходимого опыта, но и сталкивалась все с теми же препятствиями - с несвободными работниками, традиционным рынком, внеэкономическими связями и т.п.
Словом, речь не только о том, что структурно чуждый традиционному Востоку капитализм развивался с трудом и приживался нелегко, что-то ломая и изменяя, как-то приспосабливаясь и постоянно идя на компромиссы. Дело даже не только в том, что хуже всегда приживался частный национальный капитал, постоянно нуждавшийся в щедрой поддержке со стороны государства. Традиционное восточное общество, даже пройдя через многие десятилетия, а кое-где и века колониализма, к этому не было готово. Конечно, на протяжении веков колониализма кое-что в этом направлении было достигнуто. Занял свои позиции колониальный капитал с его рынком, передовым форпостами, торговыми факториями, плантациями и т.п. Активно вовлекались в сферу колониально-капиталистического рынка определенные слои местного населения, компрадоры и аутсайдеры. Частично приобщались к этому же социальные верхи, особенно правящие. Но всего этого было явно недостаточно для достижения серьезных результатов в деле капиталистического преобразования Востока - недостаточно прежде всего для преобразования общества, для трансформации специфического, с точки зрения европейского стандарта, восточного социума. Как ни медленно шел процесс индустриализации Востока, темпы его намного превышали темпы трансформации социума. Возникал драматический разрыв между необходимостью (общество должно было уметь управлять промышленной экономикой) и реальностью. Именно этот разрыв и вынуждено было заполнить государство.
Почему восточное общество даже после длительного периода колониализма и радикальной внутренней трансформации всей структуры оказалось, как правило, не готовым к существованию в рамках капитализма, и в частности к необходимому для этого самоуправлению? Быть может, период колониализма оказался для этого все же недостаточным? Едва ли. Индия прожила в качестве британской колонии около двух веков, а Япония колонией не была вовсе. И хотя колониализм сыграл и не мог не сыграть своей роли, дело, видимо, все же не в этом. Возможно, сыграла роль сила сопротивления нововведениям? Безусловно, этот фактор нельзя не принимать во внимание, а кое-где, как в Иране, он активно действует и в наши дни.
Конечно, некоторые слои местного населения в силу ряда объективных причин быстрее остальных заимствовали чужой опыт, получали европейское образование, необходимую профессионализацию, сближались с евро-капиталистическими стандартом (как правило, не теряя при этом связи с родной почвой и традициями). Это способствовало адаптации общества в целом, но ненамного: основная часть населения в большинстве стран Востока даже после деколонизации (а в ряде случаев после деколонизации и обретения самостоятельности в еще большей степени, нежели прежде) не только не была готова к необходимой адаптации, но и решительно выступала против этого.
Здесь играло свою роль многое. Это и привычка, консервативный традиционализм крестьян; это и приверженность к собственным системам ценностей, апробированному веками образу жизни; это и противодействие нажиму извне.
Ко всему сказанному важно добавить и еще один очень существенный фактор: прирост населения. Как ни относиться к колониальной экспансии (а на Востоке до нынешнего дня, как упоминалось, обычно относятся к ней более чем сурово, клеймят колониализм и неоколониализм), нельзя не заметить того, что вместе с ней в страны Востока проникали европейская культура, более высокий уровень цивилизации, включая современную систему здравоохранения, просвещения, социальной защиты. Эти новые условия бытия быстро сказались на изменении темпов прироста населения. Демографический взрыв, повлекший за собой резкое увеличение населения на Востоке, особенно заметное в ХХ в., оказался серьезным тормозящим адаптацию фактором, не говоря уже о том, что перенаселенность вызвала новые проблемы, справиться с которыми большинство стран Востока (особенно это касается Африки) практически не в состоянии.
Естественно, что забота о решении всех проблем, включая вызванные сложностями адаптации и перенаселенностью, легла на плечи государства, которое одно только могло как-то гарантировать минимальный жизнеобеспечивающий стандарт. Но в новых условиях трансформирующегося и активно индустриализирующегося Востока это вызвало серьезные внутренние противоречия в политике. С одной стороны государство должно содействовать развитию, ибо в этом будущее страны, залог ее процветания в дальнейшем. Для этого оно должно создавать благоприятствующие свободному рынку условия, что объективно ведет к экономическому расслоению населения. С другой стороны, государство вынуждено заботиться о сохранении традиционной структуры и связанных с ней институтов, так как только это способно реально обеспечить минимальный стандарт существования для угрожающие возрастающего населения. Стоит еще раз напомнить в этой связи о ситуации в современной кастовой Индии, где огромное количество низкокастового населения по привычке вполне удовлетворено нищенским существованием и не стремится к лучшему.
Как хорошо известно, шараханье в политике и ориентации тех или иных современных восточных государств вело к их переориентации, а порой и ко вторичной, обратной переориентации с одной модели развития на другую. Однако в итоге большинство из них избрало ориентацию на капиталистический стандарт, продемонстрировавший свою эффективность. И здесь стоит сделать весьма определенный вывод: капитализм на современном Востоке не является, как то было на Западе несколькими веками ранее, итогом некоего динамично развивавшегося процесса, лишь иногда подправляемого, корректируемого политикой государства. Здесь это был процесс, субъективно осмысленный и сознательно определяемый государством. Это был результат определенной политики. Возможно, именно в этом - основа специфики процесса капиталистического развития на Востоке. Лучше всего это видно из того, как в послевоенном мире освободившиеся от колониальной зависимости страны Востока выбирали свой путь, свою модель развития.