Ливень без туч

В поиске и исследовании, мой друг,
Кабир исчез сам.

Утром, когда он открыл глаза, исчезала последняя звезда рассвета. Говорят, что, глядя на гаснущую звезду, он стал просветленным. Его глаза, наверное, стали прозрачными. Исчезли все сны, все мысли, все желания, все будущее, не осталось ни стремлений, ни идеи чего-то достигнуть - не осталось ничего, Ум был пуст. Ему было некуда идти, некем становиться, нечего достигать. Время остановилось. Поток времени остановился. В это мгновение все было достигнуто.

Поэтому поиск нужно начать, а затем отбросить. Пойми это так: ты должен взобраться на лестницу, а затем отбросить лестницу. Только тогда ты войдешь в новое измерение. Поиск религиозности начинается с цели, но опыт религиозности случается, когда цели нет.

Четвертый вопрос:

Ты сказал, что, если я могу привести причину прихода к тебе, это значит, что я вообще к тебе не пришел. И если в ответ я пожму плечами, значит, я к тебе пришел. Я не в состоянии привести причину, не могу я и сказать, что пришел без причины. Пожалуйста, скажи мне, где я?

Ананд Майтрейя задал этот вопрос. Именно это значит пожать плечами! Ты не можешь ни привести причины, ни сказать, что пришел без причины. Что еще может значить, если ты пожимаешь плечами? - что ты не знаешь! Это состояние прекрасно, потому что все, что ты знаешь, неправильно. Твое знание полно невежества. Твои решения основаны на сомнении. Твои поиски, желание искать могут возникнуть только в тебе. Ты неправилен, поэтому не может быть правильным и твой поиск.

Хорошо, что у тебя нет ответа. Все в полном порядке. Теперь внутри есть пустое место, куда может низойти ответ. Те, кто очень уверен в том, почему они сюда пришли, - сама их уверенность становится препятствием к тому, чтобы встретиться со мной. Ты не можешь быть уверен; если бы ты был уверен, не нужно бы было ко мне приходить. Твоя уверенность ложна. Но если ты очень уверен, эта уверенность станет препятствием. Будь немного более текучим, не будь таким застывшим, не будь таким определенным. Видь, что ты ничего не знаешь: "Каким-то образом, ощупью, мы сюда пришли. Не ясно, куда мы идем. Не ясно, зачем мы пришли. Мы даже не знаем, почему мы остановились здесь, а не стали двигаться дальше. Мы ничего не знаем, потому что мы бессознательны".
Это очень красивое состояние. Что-то может случиться в этом состоянии, потому что в этом состоянии эго тебе не лжет. Эго просто сообщает тебе факт, что ты внезапно обнаружил себя здесь. Конечно, у тебя, должно быть, есть какая-то неправильная причина, потому что если у человека правильная причина, ему не нужно никуда идти. Не ясно, что это была за причина; даже это не ясно. Если ты со мной в таком состоянии - которое я называю хаотическим состоянием - что ты не знаешь сам почему, - тогда ты похож на облако, у которого нет формы, и ты будешь отлит в форму своей истинной природы. Если ты пришел с какой-то формой, ты будешь застывшим. Твоя форма не позволит тебе быть гибким, не позволит тебе течь.
Некоторые люди приходят и говорят:
- Мы хотим получить видение Рамы.
Их желание видеть Раму создает препятствие. Я говорю им:
- Будьте добры к Раме - зачем его беспокоить?
Они говорят:
- Нет, мы хотим видеть Раму! Мы хотим видеть Раму с его луком.
Именно из-за этого безумия Рама до сих пор стоит с луком! Сколько еще вы заставите его стоять? Наверное, он устал, простите его. И этот Рама стоит между вами и мной. Это трудная ситуация: вы не сможете меня слушать. Вы услышите только то, чего я никогда не говорил, и поймете вещи, которых я совсем не имел в виду.
Не приходи ко мне с целью. Нет, твоя цель станет проблемой. Ты должен говорить:
- Я ничего не знаю. Я не знаю, ищу ли я Раму, Будду или Кришну.
Ты должен говорить:
- Я ничего не знаю.
Тот, кто может сказать: "Я не знаю", совершил первый шаг к знанию всего. Приятие невежества - это первый проблеск знания.
... Подобно ребенку, маленькому ребенку, который ничего не знает; какое-то любопытство, готовность, какой-то поиск привел тебя сюда. Он выполнил свою работу и привел тебя, но это не конец. Ты пришел сюда из этого любопытства. Тебя принесло волной, ты оказался на этом берегу - теперь предоставь все мне. Теперь не сиди здесь с желанием, чтобы случилось что-то конкретное. Что должно случиться, то случится. Именно это я называю "пожимать плечами".

Последний вопрос:

Преданность Сахаджо достигает кульминации в адвайте, не-двойственности, но в случае Госвами Тулсидаса* двойственность остается. Пожалуйста, пролей немного света на это различие.
[* В БСЭ, т. 21, ст. 451 (Москва, 1975), а также в "Махабхарате" и "Рамаяне" (БВЛ, Москва, 1974 г.) указывается, что авторство "Рамаяны" приписывают легендарному мудрецу и поэту Вальмики , в энциклопедии "Мифы народов мира" "Рамаяна" названа "народным эпосом". - Прим. ред. ]

Тебе это будет трудно понять. Есть две формы религии: культовая, традиционная религия - старая, гнилая, превратившаяся в руины, - и другая форма, религиозность, которая всегда рождается свежей.

Я называю первую религию "древней"; вторую я называю "вечной". Под вечным я не подразумеваю старое, под вечным я подразумеваю то, что всегда ново, в каждое мгновение свежо, как роса, что не в руинах, что ново, как утреннее солнце. Старая религия установлена и становится сектой. Новая религия - революционная, бунтарская. Это не статус-кво, она хаотична. Старая религия становится рабством, новая религия становится прокламацией свободы. И интересно то, что все новые религии постепенно становятся старыми, а все старые когда-то были новыми. Это затрудняет объяснение.
Тулсидас был символом старой религии, древней религии, религии, которая в прошлом была молодой. В дни Рамы она, наверное, была молодой; теперь история стала очень старой. Тулсидас - человек знания, а не человек разума. Он богослов, а не будда. Он великий поэт. Тулсидас не получился бы и из тысяч Сахаджо вместе взятых. Его литература, его слова, его работа уникальна, но он не пробужденный человек. И если соединить вместе миллион Тулсидасов, даже тогда не получится свежести одного слова Сахаджо.
У Сахаджо другое качество: она говорит из собственного опыта. Она поднимается от самого источника. Тулсидас заимствует, поэтому я никогда не говорил о Тулсидасе. Я не говорил о нем умышленно. Много раз ко мне приходили и говорили:
- Ты говоришь о Кабире, Нанаке, Даду и даже тех людях, имен которых никто не слышал - Сахаджо, Дайе - даже о них. Почему ты не говоришь о Тулсидасе? Он живет в каждом индийском сердце.
Я не упоминал его умышленно. Я знаю, что он живет в каждом индийском сердце, но он там живет по неправильным причинам. Он живет там, потому что старый гнилой индийский ум его там удерживает.
Тулсидас поддерживал мертвую религию. Он был богословом, не бунтарем. Он не несет такого огня, как Кабир, Сахаджо, Фарид, - только пепел. Одно время, может быть, в нем был огонь - во времена Рамы. Тулсидас - это только последователь сгнившего пути. Он следует традиции. У него есть место в индийском сердце, потому что в умах большинства людей есть место для мертвой религии. Люди мертвы. Мертвых привлекает мертвое. Но у мертвых нет места для Кабира. И Сахаджо не производит большого впечатления. Чтобы получить от них впечатление, тебе нужно стать живым. Если хочешь, чтобы они были в твоем сердце, тебе придется изменить сердце. То, что они просят у тебя, очень дорого, но, чтобы повторять стихи Тулсидаса, ничего не требуется. Он просто дает выражение твоего ума лучшим языком. Это твои выражения. Он не говорит ничего другого, он представляет уже готовые верования в красивой одежде. Он тебе нравится. Он выражает твой ум.
Поэтому "Рамаяна" Тулсидаса вошла в каждый дом - она представляет каждый дом. Она представляет толпу, толпа слепа, и ее численность огромна. Он ничего не знает о себе, но выражает ваши древние концепции и верования очень красивым языком. Он не говорит ничего нового, он повторяет ваши слова.
Если ты понимаешь вещи правильно, если Тулсидас тебе нравится, это означает, что ты пытаешься избежать внутренней революции. Это труп религии, из которого давным-давно ушла жизнь. Именно поэтому индуистское общество приняло Тулсидаса с великим уважением и благодарностью.
Но Кабир - это проблема, Сахаджо - это проблема. Они приносят свежие новости из дома Бога. Их индивидуальность возникает свежей, как утро. Лишь немногие смогут их узнать. Их смогут узнать лишь те, у кого есть стремление и способность стать новым, - те, кто готов пройти с ними через огонь. Некоторые люди смогут узнать их состояние, но песни их флейт не привлекут миллионы; лишь немногие избранные пойдут по их путям. Да, может случиться и так, что однажды их пути тоже станут старыми. Тогда их окружат богословы и начнут создавать традицию - тогда к ним присоединятся миллионы людей.
Когда религия становится старой, люди присоединяются к ней, потому что в мертвой религии уже не нужно меняться. Напротив, мертвая религия тебя спасает. Она не меняет тебя - она тебя спасает, защищает. Именно это случилось с Нанаком. Голос Нанака был голосом бунтаря, но в голосе сикхской религии нет никакого бунта. Теперь это проторенная тропа. Нанак зажег огонь, но теперь сикхи такие же, как и индуисты, мусульмане, христиане; теперь все кончено. Когда Нанак начал свой бунт, с ним были очень немногие; очень немногих - их можно сосчитать по пальцам - он привел в трепет.
Слово сикх родилось от слова шишья , ученик. Он нашел нескольких учеников, которые были готовы учиться, которые были готовы идти с ним, куда бы он их ни повел; в глубокую ли темноту или свет, в день или ночь, и каким бы ни был результат, они были готовы с ним идти. Религия сикхов родилась из этих нескольких учеников. Но время идет, все становится организованным и превращается в секту. Богословы собираются, продолжаются объяснения, формируются церкви и храмы, все устанавливается и тупеет. Огонь бунта погашен пеплом богословия. Любовь к медитации забыта, и священные писания становятся важнее. Пока был Нанак, он был важнее всего, теперь важна книга Гуру Грантха Сахиб . Оригинальное, без-мысленное существование потеряно; теперь акцент на словах. Теперь люди и священники сидят и читают. Может быть, они хорошо читают, объясняют, может быть, они хорошо поют, но где голос Нанака? Теперь есть только книга. Книга зависит от тебя: ты можешь придать ей такой смысл, какой тебе понравится. Нанак от тебя не зависит. Ты не можешь придать Нанаку свой смысл; он слишком живой. Поэтому мастер потерян, и теперь у них в руках осталась только книга мастера.
Это происходит во всех религиях. Те, кто ходил с Махавирой, были совсем другие люди - их храбрость, их смелость... Тогда нужно было ходить голым. Толпа могла побить тебя камнями. Теперь есть джайны - джайн сидит в храме и поклоняется: он слушает, что сказал Махавира, но не вносит в свою жизнь никаких перемен. Он убил Махавиру. Он не умер с Махавирой и не стал новым - он убил Махавиру. Он сделал древним его - и себя заодно. Тулсидас поддерживал религию статус-кво , мертвую религию. Тулсидас был богословом, и великим богословом; его слава в богословии. Но это не его опыт, он не знает себя. Поэтому я отложил Тулсидаса в сторону, я избегаю его намеренно. Людей Тулсидас интересует именно по тем причинам, по которым я его избегаю. Людям интересно, потому что он правит миллионами сердец. Даже неграмотные люди в деревнях повторяют его стихи. По этой причине он интересует людей. Он знаменит, его работа "Рамачарит Манас " переведена на многие языки мира. Ты удивишься, узнав, что ее перевели даже в такой стране, как Россия. Россия не имела ничего общего с религией, но перевела "Рамачарит Манас" Тулсидаса.
Им немного страшно переводить Кабира - Кабир слишком бунтарский даже для русских революционеров. Но они не боятся переводить "Рамачарит Манас " для так называемых русских революционеров. Это поддерживает статус-кво : что бы то ни было, пусть остается как есть. Это должно быть принято, не трансформировано.
Тулсидас - индуист. Сахаджо не индуист. Кабир и Нанак не индуисты, не мусульмане и не христиане. Просветленный человек никогда не бывает индуистом, мусульманином или христианином - а толпа всегда состоит из индуистов, мусульман и христиан.
Толпа ходит по установленным дорогам, суперхайвэям. Мудрецы ходят по тропам, лесным тропам. Мудрецов не толпы; львы не ходят стадами. Мудрец один. Он вошел в свое одиночество. Деликатный цветок одиночества расцвел у него внутри. Очень немногие люди смогут поднять глаза на такую высоту, чтобы увидеть его, но только они смогут увидеть этот цветок. Толпа всегда отвергает мудреца, потому что толпе мудрец всегда кажется причиной проблем. Все было в порядке, а он все перевернул с ног на голову. Все шло гладко, а этот человек появился и стал говорить:
- Что в этих писаниях? Что в этих храмах? Что в этих поклонениях и молитвах?
Он поднял новый голос. Тебе как-то удалось установить порядок, и тут приходит мудрец, и все идет кувырком.
Поэтому помни: даже среди мудрецов не все мудрецы. Признанные правительством мудрецы - не мудрецы - такие, как правительственный мудрец Виноба Бхаве. Я называю их правительственными мудрецами. Они не только не мудрецы, они чистой воды политики. Они живут расчетливо. Они видят, куда дует ветер, и поворачивают паруса в соответствующую сторону. Они говорят все, что люди хотят, принимают. Эти так называемые святые получат признание. Их признает и правительство. Если такой святой заболеет, к нему тут же прибежит премьер-министр, потому что такого рода святой принадлежит политике. С ним общественные устои остаются крепкими и непоколебимыми.
Но Кабир, Даду, Фарид, Сахаджо - они поколеблют их. Они разрушат все эти устои. Они докажут, что все, что ты считал правильным, неправильно. А к тому, что ты всегда считал неправильным, они разбудят интерес. Они захотят вывести тебя за пределы себя. Их работа будет хирургической, они удалят тебе многие части. Они не могут положить цепи на твои раны - но признанный правительством святой сделает это. Они оказывают первую помощь, их работа - "скорая помощь". Если ты упадешь, они помогут тебе подняться и наложат повязку. Настоящие мудрецы - хирурги: они хирургически удаляют части, которые находят неизлечимыми. Ты должен быть к этому готов.
Сахаджо идет прямо к не-двойственному, потому что она не несет никаких предвзятых идей, которые должна доказать. Сахаджо - в поисках истины. Если истина не-двойственна, она окажется не-двойственной. Если истина одна, она такой и окажется. Но Тулсидас не ищет истину.


Вот случай из жизни Тулсидаса - мы не знаем, насколько это правда, но это кажется правдой. Говорят, что когда он пришел в Матхуру, его привели в храм Кришны. Он отказался поклониться в знак почтения. Он сказал: