|
А.А. Белик приводит показательный в этом отношении случай, происшедший при строительстве американской авиабазы в г. Тулле (Гренландия) в 60-е годы XX в. Шла сложнейшая работа по выравниванию взлетно-посадочной полосы. Рядом со сверхмощным бульдозером стоял эскимос, наблюдавший за работой водителей. Спустя некоторое время бульдозерист вышел из кабины отдохнуть. Вернувшись, он с ужасом увидел, что эскимос сел за рычаги управления. Каково же было его удивление, когда представитель традиционной культуры стал делать работу не хуже его! Эскимос (как и любой другой представитель традиционной культуры) не задает вопрос «почему», он наблюдает. Удивительнее всего при этом (по крайней мере, с точки зрения представителя европейского типа мышления), что он демонстрирует не только умение воспроизвести двигательные стереотипы, запомнить назначение того или иного движения, но и обнаруживает понимание причинно-следственной связи в целостной ситуации. Таким образом (по крайней мере, с точки зрения результата), мыслительная деятельность полинезийца или эскимоса не уступает интеллектуальной деятельности европейца. Безусловно, она носит иной характер с точки зрения ее направленности, однако при этом выполняет функцию идеально планирующей активности не менее эффективно, чем в случае европейского типа мышления.
С этой точки зрения интеллект европейца и интеллект представителя традиционного общества оказываются равномощными. Однако при таком подходе самосодержание интеллекта приходится понимать иначе чем это делает Леви-Брюль. Вывод о равномощности интеллектов представителей разных культур оказывается неизбежным, если использовать «деятельностное» определение интеллекта и рассматривать его в качестве способности действовать целесообразно, мыслить рационально и вести себя в соответствии с окружающей ситуацией, предлагаемой обстановкой (эта триединая характеристика часто выражается в понятии адекватного мышления). Простые тестовые задания именно потому не решаемы в ряде случаев человеком традиционной культуры, что он привык решать интеллектуальные вопросы не изолированно, а в процессе практической деятельности.
Показательный пример приводят М. Коул и С. Скрибнер в книге «Мышление и культура». Житель Либерии должен сделать логический вывод, очевидный для носителя западного стиля мышления.
«Экспериментатор: Однажды паук пошел на праздничный обед. Ему сказали, что прежде чем приступить к еде, он должен ответить на один вопрос. Вопрос такой: «Паук и черный олень вместе едят. Паук ест. Ест ли олень?»
Испытуемый: Они были в лесу?
Экспериментатор: Да.
Испытуемый: Они вместе ели?
Экспериментатор: Паук и черный олень всегда вместе едят. Паук ест. Ест ли олень?
Испытуемый: Но меня там не было. Как я могу ответить на такой вопрос?
Экспериментатор: Не можете ответить? Даже если вас там не было, вы можете ответить на этот вопрос (повторяет вопрос).
Испытуемый: Да, да, черный олень ест.
Экспериментатор: Почему вы говорите, что черный олень ест?
Испытуемый: Потому что черный олень всегда весь день ходит по лесу и ест зеленые листья. Потом он немного отдыхает и снова встает, чтобы поесть».
Интересно сравнить эти исследования с экспериментами, которые проводились в нашей стране в 30-х годах прошедшего столетия. В ходе исследований крестьянам, живущим в глухих деревнях и ведущим почти натуральное хозяйство, задавали вопросы. Например, крестьянину сообщали, что согласно постановлению правительства в каждом райцентре должно быть почтовое отделение. Говорили, что это постановление выполнено. Крестьянина спрашивали, согласен ли он с тем, что в каждом райцентре есть почтовое отделение. Обычно крестьянин соглашался.
Тогда ему говорили, что поселок такой-то — райцентр. Крестьянин соглашался и с этим, говорил, что это райцентр района, в котором он живет. Затем крестьянину задавали вопрос: «Вытекает ли из утверждений «В каждом райцентре есть почтовое отделение» и «Названный поселок— райцентр» утверждение «В этом поселке есть почтовое отделение»»? Крестьянин утвердительно отвечал на вопрос и добавлял: «Я сам не раз бывал в райцентре и видел там почтовое отделение».
Потом того же крестьянина вновь спрашивали, согласен ли он с тем, , что в каждом райцентре есть почтовое отделение. Крестьянин соглашался. Он соглашался и с тем, что другой поселок, который при этом назывался, является райцентром, и добавлял, что это райцентр соседнего района. На вопрос же, вытекает ли из этих двух утверждений утверждение о том, что в этом другом поселке есть почтовое отделение, крестьянин отвечал отрицательно. Говорил: «Чего не знаю, того не знаю. Я никогда там не был».
Указанные примеры подтверждают, что мировосприятие, мышление и , даже восприятие классической европейской культуры отличаются от традиционных. При этом последний пример показывает, что «традиционное мышление» существует и в Европе, и что зависит оно от конкретной региональной культуры. Но чем это объяснить? На такого рода вопросы стремились ответить антропологи в своих исследованиях культур в 50-70-е годы XIX века.
Массовые экспериментально-психологические межэтнические исследования мышления во второй половине XX века проводились широким кругом антропологов. Среди них - М.Г. Сегалл, Д.Т. Кемпбелл М. Херсковиц, М. Коул, С. Скрибнер. При этом большинство антропологов пришли к выводу об отсутствии особого дологического типа мышления в традиционном обществе. Наиболее аргументирование этот вывод реализовали в своих исследованиях М. Коул и С. Скрибнер. По их мнению, пока нет данных, подтверждающих существование «первобытной логики». М. Коул признавал равноправность «западной и незападной стратегии получения объективных знаний об окружающем мире: и та, и другая связаны с упорядочением, классификацией и систематизацией информации, обе создают последовательно согласованные системы представлений».
Do'stlaringiz bilan baham: |
