смеялся. Было видно, что в нем есть жажда жизни. Его три младших брата
обожали и боготворили его, а он относился к ним с большой добротой. Он
придумывал игры и был в них заводилой.
Но иногда у него появлялись сильнейшие головные боли и рвота. Я и
представить
себе не могла, что у него развивается опухоль.
После того как Джоуи поставили диагноз, он некоторое время
оставался счастливым и любознательным, но вскоре сильно изменился.
Потом опухоль убила его память, а интерес к играм и веселью пропал из-за
радиации, которой его лечили. Прежде он был худым и сильным, но за
время болезни его тело распухло, и он стал неповоротливым из-за обилия
стероидов, которые ему прописали врачи.
За четырнадцать месяцев он изменился до неузнаваемости. Его
состояние ухудшалось, и ему нельзя было помочь. Я очень его любила, но
не могла все
силы тратить на него одного, потому что у меня были и
другие дети, которые тоже во мне нуждались.
Затих его заразительный смех, исчезла былая энергия. Мы перестали
водить его в детский сад и прекратили лечение химиотерапией. Вскоре
после этого он стал совсем неузнаваемым.
Летней ночью я лежала с ним рядом и крепко обнимала его, пока его
дыхание не остановилось. Мой милый мальчик умер.
Остаток того лета я провела в кресле у включенного телевизора, перед
которым и засыпала. Я совершенно не могла переносить темноту и тишину
– они напоминали мне о горе. Если я ложилась в кровать, то не могла
подняться. Я
поздно вставала, слушая, как три моих сына внизу пытаются
себя занять.
Смерть брата им тоже далась нелегко. Они потеряли друга и кумира.
Джоуи придумывал новые игры и был заводилой. Когда его не стало, у
меня не было никакого желания делать что-то, чтобы почувствовать себя
счастливой. Ушли в прошлое те длинные летние дни, когда мы с
сыновьями отправлялись в походы. Теперь, куда бы мы ни пошли, все и
вся напоминало мне об умершем сыне.
Наступила осень, мальчики пошли в школу, и мне волей-неволей
пришлось вернуться к жизни. Я механически делала все,
что нужно, но все
еще находилась в депрессии и совершенно за собой не следила.
Но потом я забеременела, хотя не хотела этого. За месяц до смерти
Джоуи мне исполнилось сорок лет. Я раздала все вещи для младенцев. Мне
всегда хотелось иметь четырех детей, но я сказала себе, что теперь их у
меня только трое.
Я боялась рожать – у меня была пара выкидышей, Джоуи умер и один
из его братьев родился с родовой травмой. Я была почему-то уверена, что с
ребенком что-то случится и я не смогу этого пережить. Все силы я
растратила на борьбу с болезнью Джоуи.
Я
молила Бога, чтобы у меня случился выкидыш, чтобы Он взял дитя и
забрал в Свой дом. Но ультразвук показал, что у ребенка хорошее
сердцебиение и не наблюдается никаких осложнений. Это был снова
мальчик, но я не хотела мальчика. Мне не была нужна замена умершему
сыну. Я любила того, которого уже нет.
Я даже не смотрела на изображения УЗИ, показывающие, как выглядит
ребенок. Я не хотела к нему
привязываться и любить его, полагая, что эта
любовь принесет мне лишь одну боль. Но вот настал день родов, ребенка
дали мне в руки, и я увидела, что он прекрасен.
Как и Джоуи, он смотрел на мир широко раскрытыми глазами.
Малыш рос, и я замечала, что он все больше напоминает мне умершего
Джоуи. «Смотрите, – говорила я родным, – как он поднимает с пола
игрушку пальцами ноги. Совсем как Джоуи».
Или говорила: «Смотрите, смотрите, как он на попе подпрыгивает. Ну
совсем как Джоуи».
Иногда,
когда мы оставались одни, я тихо звала его: «Джоуи?» Мне
казалось, что Господь вернул мне сына. Я очень хотела в это верить.
Время шло, мальчик по имени Иван подрастал. Он был таким же
счастливым, разговорчивым и активным, как и его умерший брат. Но я
видела, что у него свой характер. Постепенно я признала, что Иван – не
копия Джоуи и не его кармическая компенсация. Он стал подарком,
который должен был помочь мне залечить душевные раны и научить меня
снова любить. Иван родился, чтобы вернуть мне радость жизни.
Джоуи умер почти четыре года назад. Я вспоминаю его каждый день и
по-прежнему ощущаю боль. Но потом я оглядываюсь и понимаю, что надо
радоваться светлым воспоминаниям о сыне. Когда мои старшие дети
обнимают Ивана, я вижу, что они кое-чему научились у Джоуи.
Они просят
меня рассказать об их раннем детстве и громче всего смеются над
историями, в которых участвует Джоуи. Иван тоже смеется вместе с
остальными. И хотя он никогда не видел своего старшего брата, у него
будут о нем свои собственные воспоминания.
Так, постепенно, шаг за шагом мы помогаем друг другу, и наши
душевные шрамы затягиваются.
Do'stlaringiz bilan baham: 
