Красная таблетка

Но если нейрон возбуждается сильно и регулярно, то он не просто
атакует своего соседа нейромедиаторами, но ещё и отращивает
дополнительные синаптические «шипики» — своего рода присоски.
Эти «шипики» позволяют нейрону увеличить зону контакта с
предпочтительным соседом, которого он вовлекает таким образом в их
совместную реакцию.
Чем больше зона контакта, тем большее количество нейромедиаторов
участвует в процессе этого разговора нейронов друг с другом. В результате
соответствующий сигнал передаётся быстрее, а сам данный путь для
нервного возбуждения оказывается предпочтительным. Можно сказать, что
наше нервное возбуждение как бы замыкается в этой цепи и не может из
неё вырваться.

---

Из чего следует, что если вы о чём-то думаете как-то, каким-то
определённым образом (есть у вас, скажем, такое «мнение»), то это
обстоятельство невероятно сложно изменить.
Вы будете упрямо
настаивать на своём и всё выкручивать так, чтобы эта ваша мысль была
признана верной и даже основной. Ведь в противном случае вам придётся
перестраивать свой мозг!
Но задумайтесь, какое отношение это случайное, по сути, сцепление
ваших нейронов имеет к истине? Не обольщайтесь: истина и сцепление
наших нейронов друг с другом — это две параллельные реальности.
Любая мысль человека — это не какой-то Святой Дух, спустившийся
ему с Небес, а просто цепь связанных друг с другом нейронов. По ней
бежит возбуждение, а у нас в сознании возникает некий образ, мысль или
какое-то представление.
Мысли не «приходят» к нам в голову, они и есть эта самая голова —
точнее, мозг.
Интеллектуальные успехи
Великие умы представляются нам умудрёнными жизнью и
опытом седовласыми старцами... Это забавно, потому что
большинство 
величайших 
научных 
открытий 
и 
даже
философских прозрений принадлежит самым настоящим юнцам.
Открытия, которые прославили Эйнштейна, он сделал в 25
лет. Речь, напомню, идёт о специальной теории относительности,
об основополагающей работе по квантовой механике (как раз за
неё Эйнштейн и получит потом Нобелевскую премию), а также о
фундаментальной работе по статистической физике при анализе
броуновского движения (грубо говоря, он доказал существование
атомов).
25 лет было и Вернеру Гейзенбергу, когда он создал свою
матричную механику. 26 лет — Полю Дираку, когда он вывел
уравнение, верно описывающее электрон. Нильсу Бору было 28
лет, когда он создал современную модель атома, за что и был
награждён Нобелевской премией.
Квантовую физику даже называли Knabenphysik, то есть
«мальчишеская физика», именно из-за почти детского возраста
учёных, которые её разрабатывали. Впрочем, кто-то может
сказать — ну, мол, тогда и время было другое, открытия

---

буквально валялись у учёных под ногами! Сейчас, мол, не так.
Может быть, но ведь и Исааку Ньютону было всего 23 года,
когда он создал систему дифференциального и интегрального
исчисления, сформулировал теорию цвета и открыл закон
всемирного тяготения. Почему какой-нибудь мудрый старец не
сделал это до Ньютона?
А, например, Курту Гёделю было всего 24, когда он доказал
свою блистательную «теорему о неполноте». Эту проблему уж
точно можно было сформулировать любому старцу — хоть за сто
лет до Гёделя, хоть во времена Древнего Египта.
Но в том-то всё и дело, что великие старцы не открывают
нового. Они думают то, что придумали когда-то в молодости.
Мышление, таким образом, — это не то, что в нас уже есть, а то,
что мы только ещё можем придумать, — это поиск не
существующих ещё ответов, это озадаченность перед чем-то
действительно новым!
Теперь давайте представим себе, что такое наше с вами мышление.
Вот вы сидите, задумались... И кто-то вас спрашивает: «О чём
думаешь, дружище?»
Как правило, этот вопрос ставит нас в тупик, потому что ничего
такого, чем можно было бы похвастаться, мы, конечно, не думали. Наши
пассивные размышления, честно говоря, представляют собой гору мусора
— нагромождение образов, случайных ассоциаций, и не более того.
Это был просто такой «поток мыслей», «умственная жвачка» — мы
думали об одном, потом о другом, затем отвлеклись на третье и вспомнили
четвёртое. Мысли цеплялись друг за друга, словно петли самодельной
новогодней гирлянды.
Но неужели вы думаете, что этот процесс и впрямь течёт абсолютно
произвольно?
«Если вы о чём-то думаете как-то, каким-то определённым
образом, то это обстоятельство невероятно сложно изменить».
Надеюсь, вы хорошо понимаете, что любой психический акт, любая
реакция нашего мозга — это всегда возбуждение каких-то нейронов. И
если вы что-то думаете, то не вы это думаете, а просто нейроны нашего
мозга возбуждаются в такой последовательности.
В этом, собственно, и состоит суть ассоциаций — вам что-то говорят,

---

вы это слышите, и в вашем мозгу последовательно активизируется целый
каскад нейронных комплексов. Они начинают настойчиво сигналить друг
другу. Причём сигналят не в «открытый Космос», а тем нейронам
(нейронным комплексам), с которыми у них уже сформировались более-
менее устойчивые связи.