|
Заключение
Передайте им, что я прожил счастливую жизнь.
Людвиг Витгенштейн
Надо признать, что наш мир всё больше инфантилизируется: и жизнь
становится проще, и думать мы начинаем так себе. А чем проще мы
думаем, тем более наивными, непоследовательными, легкомысленными и
уязвимыми мы оказываемся.
Так или иначе, не стоит удивляться тому загадочному факту, что даже
крупные учёные, такие, например, как Мартин Селигман, Михай
Чиксентмихайи, Джеймс Хьюи, Дэниел Гилберт, а также ряд других
корифеев психологической науки взялись на старости лет за изучение
«счастья».
Изучать то, что нельзя даже определить, это по научным меркам,
конечно, несколько странно, если не сказать весьма самонадеянно (или
если не сказать чего-нибудь ещё — куда более определённого).
Но бог с ним, приглядимся к полученным результатам.
Одно из самых известных и масштабных исследований такого рода —
это ставшее уже классическим «Гарвардское исследование развития
взрослых людей». Оно началось не пугайтесь, в 1938 году и счастливо
продолжается до сих пор.
На протяжении всех этих долгих лет учёные, сменяя друг друга на
исследовательском посту, внимательно следят за жизнью 724 человек. К
настоящему моменту в живых осталось чуть больше пятидесяти
участников этого самого долгого в истории психологии научного
эксперимента.
Все эти люди, ставшие предметом столь пристального и пожизненного
интереса учёных, тогда ещё совсем юные, были отобраны из числа
студентов первого курса Гарвардского университета и, в качестве
альтернативы, из мальчишек, принадлежавших к беднейшим слоям
Бостона.
С тех пор они уже повзрослели, состарились, а большинство из них,
как я уже сказал, умерли.
Судьба у всех сложилась по-разному — кто-то поднялся вверх по
социальной лестнице, кто-то спустился вниз. Кто-то заболел шизофренией,
кто-то стал алкоголиком или наркоманом. Но были и те, кто прожил вполне
счастливую жизнь.
Различие карьер и профессий в этой выборке огромно — тут вам и
рабочие, и учёные, и адвокаты, и врачи. Был даже один президент — он,
правда, выбыл из исследования в 1963 году после известного выстрела в
Далласе.
Участники эксперимента женились и разводились, рожали и хоронили
детей, создавали компании и терпели финансовый крах, болели,
выздоравливали и умирали.
В общем, обычная-обычная жизнь согласно закономерностям этой
самой жизни и вероятностному распределению событий на единицу
конкретной человеческой жизни.
Надо ли говорить, что результат этого исследования равен
абсолютному нулю? Да, в жизни людей случается всё, что может
случиться, и все они на это как-то реагируют. В общем, главной гордостью
учёных может быть только упоминание в Книге рекордов Гиннеса за
невероятную продолжительность их странного исследования.
На вопрос журналиста, который был задан Джорджу Вейленту
(предпоследнему руководителю бостонского исследования), — мол, что же
можно считать главным результатом столь серьёзной научной работы? —
Джордж ответил буквально следующее: «Единственное, что на самом деле
имеет значение в жизни, — отношения с другими людьми».
Ну, прямо скажем, так себе вывод для семидесяти лет исследований...
Впрочем, я бы предложил взять его на вооружение.
Это не значит, что нужно держаться за всякого человека в вашей
жизни. Люди приходят в нашу жизнь и уходят из неё. Важно, как вы
проводите время, когда они в ней есть.
Прежде я никому об этом не рассказывал, но этот мой личный опыт
подтверждает слова Джорджа Вейлента.
Третий день моей болезни — того самого Гийена — Барре по типу
Ландри — был, наверное, самым тяжёлым. Я находился в реанимации,
ноги совсем отказали, руки не слушались, дыхание давалось с трудом.
Но я был в сознании. Как пошутил на эту тему один из врачей,
«паралич периферический, поэтому уникальность твоего заболевания
состоит в том, что больные умирают в полном сознании!».
Изголовье моей кровати упиралось в стену, где находился
медицинский персонал, следивший за пациентами через стекло. Ближе к
ночи шла рутинная смена — один реаниматолог передавал дела другому.
Они обсуждали какую-то ерунду, включая состояние пациентов.
— Всё вроде ничего, — сказал уходящий врач принимающему, —
только вот курсантик с Гийена — Барре до утра, скорее всего, не доживёт.
Не завидую я тебе.
Пациенты в реанимации неврологической клиники редко находятся в
сознании — в основном это тяжёлые инсультные больные, а за ними такое
не водится. И врачи здесь не имеют привычки беспокоиться, что больные
их услышат.
В общем, ничего удивительного в том, что я узнал таким вот образом о
своих перспективах на эту ночь, не было. Не сообразили коллеги-
реаниматологи и почти в лицо мне их объявили. Точнее, в затылок.
Удивительно, но я не испугался. Быть может, сказывалось общее
состояние, больше похожее на левитацию. Это очень странно — ощущать,
что у тебя нет почти тела, а именно так это и ощущалось. Плюс, конечно,
общая слабость, действие препаратов.
Чёрт его знает — в общем, страха не было. Возможно, когда узнаёшь о
неизбежности смерти вот так — настолько внезапно и так тривиально, из
обычного разговора, это трудно осознать? Не знаю.
Но я очень хорошо помню эту ночь. Мысли меня не слушались и текли
сами собой.
Я вспоминал всех, кого любил, с кем дружил и кем дорожил. Очень
светлое было чувство. Светлое и радостное.
Так может, прав Джордж Вейлент? Может, и правда единственное, что
на самом деле имеет значение в жизни, — это отношения с другими
людьми? Как знать?
Ровно с тем же успехом можно спросить: было ли моим
«предназначением» не умереть тогда, чтобы сейчас всё это рассказать?
Сильно сомневаюсь. Но хорошо, что это у меня получилось.
Спасибо!
Do'stlaringiz bilan baham: |
