Кортик. Бронзовая птица

Глава 22 
ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 
Они устроились на ночлег в большом стогу сена; перенесли туда свои вещи, а лодку вытащили из 
воды и приторочили цепью к дереву. На ужин им достались только кусочки хлеба, смоченные речной 
водой. 
Последние лучи солнца светились в верхушках деревьев, но на лесных тропинках лежали густые 
тени. Утих птичий гомон. Сразу пропали куда-то шмели и мухи. 
И вот уже в кустах и на траве заискрились светлячки. Новые звуки оживили лес: визгливо хохотал 
филин, отвратительно закричала сова; она то плакала жалобно, как маленький ребенок, то стонала, как 
тяжелобольной, свистела, пищала, то просто ухала: “Уху! Уху!..” И этот крик сразу напомнил 
мальчикам лодочника. Им стало жутко. В сене что-то шуршало. Генка предположил, что это змеи. Но 
Жердяй уверил его, что змей здесь нет. 
Опять прокричала сова. 
— Вот раскричалась! — поежился Генка. — Не надоело ей. 
— Еще бывает, леший так кричит, — сказал Жердяй. 
Генка заворочался в сене и засмеялся. 
— Вот-вот, ты еще сегодня про леших не рассказывал. 
— В лесу лешие водятся, — убежденно сказал Жердяй, — а в болоте — болотные, моховики, 
боровики. В воде — водяные и еще русалки. А в избе — домовые. 
— Сам-то ты их видел? — громко зевнул Генка. 
— Разве их увидишь! — тихо засмеялся Жердяй. — Их только колдун или ведьма могут увидеть. 
А чтобы человек увидел — этого не бывает. А пойдешь в лес, леший тебя и начнет кружить… Кружит, 
кружит… Пять верст пройдешь и опять на старое место выйдешь. Почему так получается? А потому, 
что леший кружит. 
— Не поэтому, — сказал Миша. 

---

— А почему? 
— Вот почему. Когда человек идет, то он левой ногой делает шаг чуть больше, чем правой и 
постепенно забирает вправо. И в результате получается круг. Понял? 
— Как же так? — Генка приподнялся на локте. — Значит, если я иду по улице по левой стороне, 
то постепенно приду на правую? 
— Нет, — возразил Миша, — на улице есть ориентир — сама улица. Человек идет и незаметно для 
самого себя все время исправляет шаг. А в лесу прямого ориентира нет, и человек своего шага не 
исправляет. Правильно, Славка, так я объяснил? 
Но в ответ он услышал только тихое посапывание. Славка спал. 
— Последуем его примеру, — сказал Миша, — а то завтра рано вставать. 
…С первыми лучами солнца Миша проснулся и начал будить ребят. 
Жердяй поднялся сразу. Славке очень не хотелось вставать, но он пересилил себя и, зевая, 
поплелся к реке умываться. Генка же зарылся в сено и так скрючился, что за него невозможно было 
уцепиться. Спал он даже тогда, когда ребята потащили его к реке. И только когда раскачали, чтобы 
бросить в воду, он проснулся, вырвался и объявил: 
— Зря будили, я бы сам проснулся к завтраку. 
Но завтрак не из чего было готовить. Подтянув потуже пояса, мальчики сели в лодку и двинулись 
в путь. 
Они проплыли версты три. Вдруг Генка потянул носом раз, другой и сказал: 
— Ребята, каша! 
Мальчики тоже принюхались. Действительно, пахло кашей, пшенной, чуть пригорелой. Пахло так 
густо, смачно, аппетитно, что у мальчиков даже слезы навернулись на глаза. 
— Пахнет с правого берега, — деловито сказал Миша. — Жердяй, правь туда, а вы, ребята, 
нажмите! 
Вдохновленные все усиливающимся запахом каши, ребята нажали на весла: Миша стоял на носу 
лодки, поворачивая собственный нос то в одну, то в другую сторону… 
Вскоре они увидели на пригорке белые палатки красноармейского лагеря. Возле коновязи били 
копытами кони, блестел на солнце длинный ряд умывальников, подвешенных к перекладине меж двух 
деревьев, трепетали на ветру красные полотнища с лозунгами, виднелись щиты на стрельбищах, рвы и 
насыпи. Но лагерь был пуст, красноармейцы, вероятно, были на ученье. Только у самого берега 
дымилась походная железная кухня. Из нее-то и пахло кашей. Красноармеец с красным от жара лицом 
орудовал у котла громадной шумовкой. Второй красноармеец, стоя на коленях, колол дрова и 
подбрасывал их в печь. 
Мальчики подошли к кухне. Повар покосился на них, но, ничего не сказав, отвернулся. Мальчики 
стояли, хотя и понимали, что стоять глупо. Но ужасно хотелось есть, и они не знали, как приступить к 
делу. Наконец Миша спросил: 
— Скажите, пожалуйста, товарищи, здесь вчера не появлялись два пионера, два мальчика в лодке? 
Мы их разыскиваем. 
Повар даже не обернулся. А его помощник сказал: 
— Не видали. Может, и были. Не видали. Опять наступило молчание. 
Генка льстиво посмотрел в спину кашевару: 
— Вам не надо чем-нибудь помочь? 
Повар скосил на него сердитые глаза, отвернулся и сказал: 
— Игнатюк, миски! 
Второй красноармеец поднялся, достал из-под навеса четыре глубокие алюминиевые тарелки. 
Повар большой черпалкой наложил в них кашу, затем другим черпаком, поменьше, полил кашу маслом. 
Генка сбегал к лодке за ложками. Обжигаясь, мальчики принялись за еду. Некоторое время слышалось 
только громкое чавканье и хлюпанье каши. 
Когда тарелки были пусты, повар опять обернул к ним свое красное, сердитое лицо, посмотрел 
каждому в глаза и ударил черпаком по котлу: 
— Игнатюк, добавки! 
Игнатюк собрал тарелки. Повар наполнил их новой порцией каши, меньше первой, но именно как 

---

раз такой, какая требовалась, чтобы окончательно насытиться. Повар хотя и не любил разговаривать, но 
хорошо знал свое дело. 
— Игнатюк, — сказал он, не оборачиваясь, — сухим пайком по порции хлеба! 
Игнатюк вынес из-под навеса по большому ломтю хлеба и вручил ребятам. 
— Кругом марш! — не оборачиваясь, скомандовал повар. 
— Спасибо! — весело прокричали мальчики и побежали к лодке. 
В лодке Миша отобрал у всех хлеб, спрятал в мешок и, подняв кверху палец, глубокомысленно 
изрек; 
— Свет не без добрых людей!.. 
Сытые и веселые, мальчики энергично гребли. Теперь-то уж близко Фролкин брод. А дальше, по 
словам Жердяя, Игорь и Сева уплыть не могли… 
— А вот и Фролкин брод, — сказал Жердяй. 
Речку перегораживали два бревна, опирающиеся на вбитые у берега сваи. Это и был Фролкин 
брод. Вдали слышался глухой шум. 
— На мельнице вода шумит, — сказал Жердяй. — Тут она, плотина, близко. 
На берегу лежала опрокинутая вверх дном лодка. Поднатужась, мальчики перевернули ее. 
— Знакома тебе эта лодка? — с неожиданной тревогой спросил Миша Жердяя. 
Заикаясь от волнения, Жердяй сказал: 
— Кузьмина лодка, убитого. 
— Не может быть! — закричал Генка. 
Но Жердяй хорошо знал все лодки в деревне. Это была лодка Кузьмина. 
Ошеломляющее известие! Мальчики испуганно переглянулись. Опять Кузьмин, опять загадочное 
убийство. И в эту историю замешаны Игорь и Сева. Как им досталась лодка Кузьмина? Где они ее 
взяли? Ведь когда Кузьмин и Николай поплыли на Халзин луг, Игорь и Сева были уже у иностранцев, 
то есть гораздо ниже Халзина луга. А с плота они сошли еще ниже, у Песчаной отмели… 
— Оки эту лодку взяли случайно, — неуверенно произнес наконец Миша, — не знали, что она 
принадлежала Кузьмину. Жердяй, ты уверен, что это лодка Кузьмина? 
— Спрашиваешь!.. 
— Допустим, — продолжал Миша, — но ребята этого не знали и не могли знать. Просто нашли 
беспризорную лодку. А вытащили ее на берег, чтобы хозяин увидел и забрал. 
— Безобразие! — сказал Генка. — Из лагеря удрали, чужую лодку захватили… 
— Подожди, не ругайся, — остановил его Миша. — Во всяком случае, ясно: Николай никуда не 
угнал и не спрятал лодку. А это очень важно. Найдем ребят и все разузнаем. Видите, лодка еще мокрая, 
ее недавно вытащили из воды. Может быть, даже сегодня утром. Тут какая деревня близко? 
— Стуколово, — ответил Жердяй. — Версты три будет. 
Мальчики оставили Жердяя стеречь обе лодки, а сами отправились в деревню.