Конфуцианство

Часть 1. Ко н ф у ц и й . Ж и зн ь и учен и е

113

его существования, без чего не могло быть речи ни

0. 
   каком движении в сторону «совершенного мужа». Конфуцию этого показалось мало, и он предпочел обсуждать более «продвинутый» в этическом отно­ шении вариант: когда человек не только поборол жесткое влияние материальных условий, но и осво­ бодился от какого-либо их воздействия на свой ду­ ховный мир. Иными словами, поднял предмет об­ суждения с Цзы-гуном на одну этическую ступень выше. Почувствовав это, Цзы-гун цитирует в ответ «Книгу песен», как бы давая понять Учителю, что он уяснил себе многоступенчатость процесса пре­ вращения в «совершенного мужа* — от начальных усилий, преодолевающих сильную зависимость от материальных благ, вплоть до достижения высших эталонов, представленных в виде совершенных муд­ рецов легендарной древности.
   

Процитировав «Книгу песен», Цзы-гун показал наставнику свою образованность, а нам — включе­ ние античного наследия в систему конфуцианского обучения, что окончательно довершило процесс пре­ вращения духовного наследия в каноническое слово — в один из главных инструментов конфуцианского образования. Приведенная беседа Цзы-гуна с Учи­ телем довольно наглядно рисует эту картину транс­ формации художественного слова в каноническое. Отличительным же признаком канонического слова, как мы знаем, является не только его непререкае­ мость, но и многозначность. Эта многозначность, как правило, весьма показательна, поскольку она обна­ руживает актуальные смысловые параметры данного учения.

Чтобы получить конкретное представление о том месте, которое каноническое слово занимало в кон­ фуцианском образовании, остановимся поподробнее

114 А. С. Ма рт ы н о в. КОНФУЦИАНСТВО

на приведенной Цзы-гуном цитате. Надо предупре­ дить читателя, что вся эта процедура канонизации слова, присутствующая во многих древних и сред­ невековых культурах, с современной литературовед­ ческой точки зрения не может расцениваться ина­ че, как совершенно неприкрытое насилие над тек­ стом. Но поскольку этому насилию уже перевалило за двадцать пять веков, то к нему следует отнестись

0. 
   уважением, как к любому другому явлению ду­ ховной культуры, и считать канонизацию слова как бы его новым рождением.
   

0. 
   переводе А. А. Штукина первая строфа цити­ руемой песни (песня «Ци юй» — «Извилистые берега реки Ци» входит в раздел «Го фэн» — «Нравы царств»), которую он озаглавил как «У меня есть милый», зву­ чит так:
   

Полюбуйся на эти извивы у берега Ци,

Что так пышно одеты бамбуком зеленым, густым. Благородный и тонкий душою есть друг у меня — Точно резаный рог. что обточен искусным резцом, Как нефрит ограненный, до блеска натертый песком.

По всей вероятности, первоначально «Ци юй» была простой лирической песней, в которой девуш­ ка восторгалась своим любимым и в которой, с худо­ жественной точки зрения, доминировали два сравне­ ния. Они и привлекли внимание Цзы-гуна: девушка сравнивает своего любимого сначала с бамбуком, растущим по берегам реки Ци, а затем с изделиями из драгоценного материала. Известно, что эти пре­ красные образы были перенесены на вэйского князя У-гуна, которые правил своим княжеством в тече­ ние 55 лет, с 812 по 758 г. до н. э. Затем, в связи с распространением в древнекитайском обществе идей самосовершенствования и «высоких стремлений», прекрасные сравнения «Извилистых берегов реки