Компаратив в поэзии а. Ахматовой

Пышнее нету торжества,
Чем твой уход, Последняя!
(«Пусть так теряют смысл слова...»);
Ведь я сама придумала песню,
Лучше которой нет на свете»
(У самого моря);
Мне никто сокровенней не был
(«Я не знаю, ты жив или умер...»).
Таким образом, функционирование компаративов в отрицательных конструкциях в поэтических текстах А.А. Ахматовой имеет ряд особенностей, связанных с выражением отрицания словами нет и нету, частицей не или средствами словообразовательного уровня (отрицательной приставками не- или без- / без- в структуре компаратива).
1.2.Компаратив как средство создания экспрессивности в творчестве А.А. Ахматовой
Наибольшее внимание, на наш взгляд, в одиночных компаративах необходимо уделить денотату компаратива, т.е. предмету, обозначаемому существительным. Проведенный анализ примеров из стихотворений А.А. Ахматовой показал, что для поэтессы характерно использование в качестве денотата компаратива только конкретных существительных. Возможно, подобное функционирование определенной лексико-семантической группы существительных (обозначение конкретных существительных) связано с творческой целью А.А. Ахматовой, направленной на передачу читателю своих конкретных переживаний, чувств, мыслей. С другой стороны, конкретные существительные способствуют созданию более определенного, точного, отдельно взятого образа.
Интересно, что вся система образов в творчестве А. Ахматовой связана с человеком, его существованием в этом мире. Анализ поэтического наследия поэтессы выявил, что при одиночном компаративе стоят следующие существительные: человек, люди, лицо, встреча, сердце, мороз, запах, песни, свечи.
Обратим внимание, что наибольший интерес А. Ахматова проявляет к человеку и его жизнедеятельности (первые пять существительных посвящены людям, их внешнему и внутреннему состоянию, а также общению друг с другом). Другая половина конкретных существительных тоже определенным образом связана с человеком, такую лексико-семантическую группу можно условно назвать «органы чувств», поскольку все эти слова так или иначе связаны с восприятием человеком окружающего мира: песни — слух запах — обоняние мороз — осязание свечи — зрение трава — зрение.
Необходимо отметить, что подобные оценочные компаративы, указывающие на интенсивность проявления того или иного явления или предмета безотносительно к другим предметам или явлениям, используются мало (от общего количества примеров к компаративами). Наиболее часто одиночные компаративы поэтесса употребляет в раннем творчестве (1910-1912). Возможно, это связано с небольшим опытом (с неопытностью) молодой А. Ахматовой, ее молодостью, а отсюда с невозможностью сопоставлять предметы.
Обратимся к примерам, составляющим первую группу, условно названную «Человек». Так, в одном из стихотворений читаем: «Ты всегда таинственный и новый.// Я тебе послушней с каждым днем.// Но любовь твоя, о друг суровый,// Испытание железом и огнем» (Ахматова. Черный сон).
В данном примере А. Ахматовой объектом компаратива выступает конкретное существительное — лирическая героиня, т.е. человек. Сравнительная степень прилагательного («послушней») указывает нам на более интенсивное проявление признака, а конкретнее на то, что любящий человек с каждым днем становится податливей, ведет себя более спокойно, уравновешенно, не выказывая при этом своих собственных желаний или эксцентричного поведения. Таким образом, и одиночный компаратив здесь указывает на конкретное проявление признака, а точнее, действия человека.
Другое четверостишие, казалось бы, напоминает предыдущее, однако образ здесь разворачивается иначе: «Путник милый, в город дальний// Унеси мои слова,// Чтобы сделался печальней// Тот, кем я еще жива» (Ахматова. Путник милый, ты далече, но с тобою говорим).
Как и в предыдущем примере, одиночный компаратив относится к конкретному существительному, обозначающему человека. Однако несколько другое лексическое наполнение непосредственно компара-тива, поскольку слово «печальней» характеризует изменение прежде всего внутреннего состояния человека, его грусть, тоска, а затем уже как внешнее проявление этого состояния — бездействие, апатия ко всему, отсутствие интереса к окружающему миру.
Интересно, что А. Ахматовой могут использоваться два или три компаратива одновременно. Подобный прием помогает создать более «выпуклый», многогранный, многоаспектный образ характеризуемого человека: «Но тот был выше и стройней,// И даже, может быть, моложе» (Ахматова. Подражание Корейскому).
Человек описывается поэтессой с трех позиций: рост (выше), телосложение (стройней) и возраст (моложе). Выходит, что конкретное существительное человек характеризуется с точки зрения параметрических характеристик, причем сравнительная степень прилагательных, на наш взгляд, используется в значении превосходной. Рассмотрим еще один типичный для ахматовской лирики пример: «И на террасе запах роз слышней, А небо ярче синего фаянса» (Ахматова. Обман).
В данном примере из всех весенних запахов и звуков А. Ахматова выделяет запах роз как более запоминающийся нежный аромат, ассоциируемый с чувством любви, взаимной привязанности.
Чтобы усилить эмоциональное воздействие сравнительной степени прилагательного на читателя, А. Ахматова использует прием повтора: «Не тот ли голос: «Дева! встань...». Удары сердца чаще, чаще...» (Ахматова. Исповедь).
Волнение передается не только с помощью употребления сравнительной степени прилагательного, основным значением которого вступает лексема «частотность, регулярность обозначаемого действия», но и повтором этого одиночного компаратива. Тем самым создается эффект нагнетания действия.
Интересно, что для выражения интенсивности проявления признака А. Ахматова использует в разных стихотворениях одну и ту же лексему, хотя и в разных значениях. Сравним два стихотворения — «Обман» и «Потускнел на небе синий лак...»: «Весенним солнцем это утро пьяно,// А на террасе запах роз слышней, // А небо ярче синего фаянса.// Тетрадь в обложке мягкого сафьяна,// Читаю в ней элегии и стансы,// Написанные бабушке моей» (Ахматова. Обман); «И потускнел на небе синий лак,// И слышнее песня окраины// Это только дудочка из глины,// Не на что ей жаловаться так» (Ахматова. Потускнел на небе синий лак).
В словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой зафиксированы следующие значения слова «слышный»: «Слышный... 1. Такой, что можно слышать (в 1 знач.). Еле слышный шепот. 2. кр.ф. Слышится, звучит, чувствуется. Слышен запах духов» [Ожегов, Шведова, 1993, с. 758].
В стихотворении «Потускнел на небе синий лак» сравнительная степень прилагательного «слышный» — «слышнее» реализует прямое значение лексемы, т.е. указывает непосредственно на то, что звуки дудочки становятся более отчетливыми, громкими (участвует орган слуха). А в стихотворении «Обман» лексическая единица «слышней» реализуется во втором лексико-семантическом варианте и обозначает более яркое проявление такого признака предмета (роз) как запах (участвует обоняние).
В своем позднем периоде творчества А. Ахматова сравнивает не только конкретные и абстрактные явления и предметы, но и сопоставляет творчество таких представителей классической литературы, как Шекспир и Гораций: «Пусть все сказал Шекспир, милее мне Гораций» (Ахматова. Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то).
Можно утверждать, что для поэтессы важным становится не глобальное, целостное отображение бытия, его вечных вопросов (как сделал это Шекспир), а детальный анализ едва уловимых состояний человека, а точнее одной из более ярких его чувств — страсть. Поэтому выходит, что для Ахматовой ближе Гораций, постигший «сладость бытия», нежели Шекспир. Итак, в данном примере краткая форма прилагательного «милее» указывает на особенности межличностных отношений, на большую степень симпатии, расположенности одного человека по отношению к другому.
В особую группу хотелось бы выделить сравнительную степень прилагательного с зависимыми от нее наречиями или другими компонентами (13 примеров). Данная группа имеет свою специфику, поскольку на интенсивность проявления признака указывает не только сама сравнительная степень прилагательного, но и зависимое от нее наречие (либо другой зависимый компонент).
2.1 Компоненты компаратив наречия в творчестве А. Ахматовой
Для творчества А. Ахматовой характерно использование в качестве зависимого компонента при компаративе наречия [Пантелеев, Долматова, 201ЗЬ]. Возможно, это связано с тем, что, по мнению А. Ахматовой, наречия более полно, эффективно передают как минимальные, так и максимальные проявления признаков, малейшие изменения, колебания. Причем круг, группа используемых наречий ограничена: все, еще, стократ, трижды. Наиболее употребительным является наречие все. Ср.: «И часы с кукушкой ночи рады,// Все слышней их четкий разговор» (Ахматова. Здесь все то же, что и прежде).
По тематическому принципу компаративные конструкции с зависимым наречием в творчестве А. Ахматовой условно можно разделить на три группы.
Первую группу составляют компаративы, способствующие созданию образа лирической героини, точнее описанию ее внешних изменений, например: «Я надела узкую юбку,// Чтоб казаться еще стройней» (Ахматова. Все мы бражники здесь, блудницы); «Все горше и страннее было сходство// Мое с моим изображеньем новым» (Ахматова. Эпические мотивы).
Однако контекст стихотворений («чтоб казаться», «мое новое изображение») свидетельствует об иллюзорности, прозрачности, зрительном обмане. Обратим внимание на то, что во втором стихотворении А. Ахматова использует два компаратива, способствующих созданию некоего двойственного образа, поскольку горе и странность, которые легли в основу данного сравнения, относятся к разным проявлениям человеческих особенностей: горе внутреннее состояние человека, а странность — внешнее неадекватное поведение. Получается, что поэтесса данной компаративной конструкцией указывает как на внешнее, так и на внутреннее (содержательное) сходство лирической героини с портретом.
Вторая группа представлена оппозицией «Я — Другие». Причем другие понимаются А. Ахматовой положительно, без отрицательных эмоций, поскольку это либо любимый человек: «Он сказал: «Теперь слава Богу», -// И еще задумчивее стал.// «Давно мне пора в дорогу;// Я только тебя поджидал» (Ахматова. Бесшумно ходила по дому); либо друзья: «... А вы друзья! Осталось вас немного,// Последние, вы мне еще милей...» (Ахматова. 3 марта, 1951).
Как видим из общей лирической тональности стихотворений, они представляют собой «задумчивые» стихотворения, рассуждения о жизни лирической героини и связанными с ней близкими людьми,
Третью тематическую группу (наиболее многочисленную) составляют сравнения, объектом которых наступают явления природы, например: «Ведь настали, тускло пламенея,// Дни последние весны.// Все мне чаще снится, все нежнее// Мне о ней бывают сны» (Ахматова. Долго шел через моря и села); «Персик зацвел, а фиалок дым// Все благовонней» (Ахматова. Луна в зените); «И кажется такой нетрудной,// Белея в чаще изумрудной,// Дорога не скажу куда...// Там средь столов еще светлее,// И все похоже на аллею// У царскосельского пруда» (Ахматова. Приморский сонет).
В данной группе дважды используются образ запаха, несущего с собой горе или радость: «Все сильнее запах теплый// Мертвой лебеды» (Ахматова. Песенка); «Каждый день по-новому тревожен,// Все сильнее запах спелой ржи» (Ахматова. Каждый день по-новому тревожен).
Как видим, в обоих примерах используется одна и та же компаративная конструкция с зависимым компонентом — наречием — «все сильнее», а также один и тот же образ навеянного запаха. Однако по контексту понимаем, что запах несет ощущение беды, смерти в первом случае, а во втором — радости, покоя, умиротворения.
В поэзии Анны Ахматовой довольно редко встречаются конструкции «больше/меньше, чем имя», т.е. компаратив с зависимым сравнительным оборотом. Данные конструкции обозначают признак предмета в сопоставлении с другим предметом (или признак явления в сопоставлении с другим явлением), при этом предмет выделяется своими качественными или количественными характеристиками на фоне других предметов.
В поэтическом наследии Ахматовой нами обнаружено девять подобных примеров, поэтому можно утверждать, что данный тип компаративных конструкций не является одним из наиболее характерных для поэтессы, не имеет широкого распространения в ее лирике. Вероятно, подобная низкая частотность таких структур объясняется тем, что поэтесса предпочитает другое построение фразы, основой которой является Род. п. объекта сопоставления (т.е. сравнительная степень прилагательного + Род. п. объекта сопоставления). Хотелось бы отметить, что обе эти конструкции имеют сходную функцию, их можно назвать синтаксическими синонимами, поскольку они обладают общим значением сравнения одного предмета или явления с другими. При этом конструкция «компаратив + Род. п. имени» является более экономной, поэтому именно ей отдается предпочтение в поэзии А.А. Ахматовой.
Итак, компаративная конструкция «больше/меньше, чем» имеет специфический характер функционирования в творческом наследии Ахматовой. В этом плане интересным представляется детальный анализ этих немногочисленных примеров, предполагающий выявление типичных особенностей данных структур в лирике поэтессы. Обратимся вначале к существительным, к которым относятся прилагательные в синтетической форме сравнительной степени. Рассмотрение микроконтекста (прилагательное + сочетающееся с ним слово) при анализе значений прилагательных оказывается достаточным, хотя «иногда только данные макроконтекста позволяют обнаружить все оттенки смысла, заключенные в слове» [Щепина, 1984, с. 8].
Как и в примерах с одиночным компаративом, в большинстве случаев данные существительные являются конкретными. Именно слова этого лексико-грамматического разряда, как правило, распространяются, определяются качественными прилагательными.
Среди конкретных существительных можно выделить имена «человек», «глаза», «луна», «своды», однако конкретное имя, называющее лицо или часть тела человека может быть заменено местоимением. Нами отмечены два таких примера — с личным местоимением «ты» и вопросительным местоимением «что». Нужно также заметить, что вместо имени «луна» поэтесса использует метафорически переосмысленное «серп» («серп поднебесный») существительные практически не встречаются в прободных конструкциях в функции носителей признака, названного компаративом. В поэзии Ахматовой встречается лишь один подобный пример, где в качестве носителя признака, обозначенного сравнительной степенью прилагательного, выступает абстрактное существительное «сырость». При этом нужно сказать, что данное абстрактное имя появляется в одном из поздних стихотворений, написанном в 1953 году, тогда как большая часть компаративных конструкций «больше/меньше, чем имя» относится к ранней лирике Ахматовой.
Анализ существительных, выступающих в качестве объекта сопоставления, дает обратные результаты. Конкретные существительные здесь не составляют наиболее значительную группу; наоборот, они употребляются реже имен лексико-грамматических разрядов. Нами отмечено употребление конкретного существительного «избранник» и субстантивированного слова «мертвая», тогда как в трех примерах встречаются вещественные имена существительные: «снег», «лед», «мед», а еще в четырех случаях в качестве объекта сопоставления выступают абстрактные (отвлеченные) существительные: «блеск» («отблеск»), «нега», «твердь», «лихорадка».
Несомненно, большой интерес в подобных компаративных конструкциях представляет и непосредственно прилагательное в синтетической форме сравнительной степени, точнее — его лексическое значение. В подавляющем большинстве — в шести примерах из девяти -компаратив указывает на интенсивность проявления цвета. Рассмотрим примеры с прилагательными, обозначающими цвет и употребительными в форме компаратива, ер.: «Руки голы выше локтя,// А глаза синей, чем лед» (Ахматова. Рыбак).
Существительное — сопоставляемый предмет — является конкретным именем, объект сопоставления — вещественное имя (см.: «глаза» — «лед»).
Синтаксическая форма сравнительной степени прилагательного «синей» — указывает на то, что глаза являются настолько синими, что их можно сравнить с морем (к тому же герой стихотворения по профессии рыбак), а, следовательно, с водой, замерзшей водой, т.е. со льдом.
Данный компаратив — «синей» — встречается дважды в таких конструкциях в лирике Анны Ахматовой. В другом стихотворении поэтесса снова возвращается к синему цвету, ер.: «Высокие своды костела// Синей, чем небесная твердь...» (Ахматова. Высокие своды костела).
Употребление таких имен, как «лед», «небесная твердь» (т.е. «небо»), на наш взгляд, не является чем-то спонтанным, а отражает специфику подобных конструкций в лирике Ахматовой. В качестве объекта сопоставления в данных примерах выступают имена, обозначающие предметы, явления, которые в сознании говорящих ассоциируются с максимальной степенью проявления определенного цвета (особенно это касается существительного «небо» — «небесная твердь»). Таким образом достигается высокая степень интенсивности проявления признака в объектах «глаза», «своды», поскольку данный признак проявляется в большей степени, чем в предмете, где его проявление закреплено в фоновых знаниях говорящих.
Подобное построение таких компаративных конструкций можно посчитать типичным для поэзии Ахматовой. Компаратив со значением цвета в качестве интенсификатора используется и в других стихотворениях, ер.: «С покатых гор ползут снега,// А я белей, чем снег» (Ахматова. Песенка).
В данном примере признак цвета, обозначаемый компаративом «белей», относится к денотату личного местоимения «я», т.е. к лицу, человеку. Объектом же сопоставления выступает вещественное имя существительное «снег». Компаратив является интенсификатором, обозначает более высокую степень проявления признака в предмете, названном личным местоимением, по сравнению с его проявлением в объекте сопоставления. Однако нужно сказать, что в сознании говорящих «снег» неразрывно связан с идеей белого, белизны, является классическим ее проявлением. Отсюда и выражение «белый как снег», закрепленное, к примеру, в словаре С.И. Ожегова [см.: Ожегов, Шведова, 1993, с. 763]. Следовательно, «белей, чем снег» обозначает очень высокую, а не просто большую степень проявления признака цвета у денотата местоимения «я», т.к. наличие лексемы «снег» предполагает уже изначально высокую степень белизны, ер.: «я белей, чем снег» — > «снег белый, он ассоциируется в нашем сознании с белизной» —> «если я белей воплощения белизны, значит, я действительно очень белая, чрезвычайно максимально белая».
То же самое можно отметить и в следующем примере, ер.: «Бледнее, чем мертвая; рот ее сжат» (Ахматова. Мелхола). Признак бледности является в сознании говорящих неотъемлемой принадлежностью мертвого тела, отсюда и «мертвенно-бледный», «бледный (белый), как мертвец». Ср.: «Мертвенно-бледный. О цвете лица: бледный до синевы» [см.: Ожегов, Шведова, 1993, с. 360]. Следовательно, степень проявления признака, выраженного компаративом, еще выше при употреблении в сравнительном обороте лексемы «мертвая»: «Бледнее чем то, что само по себе является очень бледным, бледным до синевы».
Помимо вышеперечисленных, в лирике Ахматовой встречается также конструкция с компаративом «желтее» с зависимым сравнительным оборотом, ср.: «Над городом древним алмазные русские ночи// И серп поднебесный желтее, чем липовый мед» (Ахматова. Бежецк).
Интенсивность проявления признака в объекте «серп поднебесный» достигается за счет употребления компаратива «желтее», однако данный интенсификатор выступает в комбинации с лексемой «мед» в сравнительной конструкции, связанной союзом «чем» с указательным компаративом. Нужно учитывать тесную связь в сознании говорящих понятий «мед» и «желтый». Фоновые знания помогают восприятию высокой интенсивности проявления признака цвета у объекта «луна» («серп поднебесный»), поскольку данный признак проявляется в большей степени, чем в объекте «мед».
Все вышеуказанное характерно и для компаративных конструкций, в которых выступают качественные прилагательные других лексикосемантических групп в синтетической форме сравнительной степени, ер.: «Отчего же, отчего же ты// Лучше, чем избранный мой?» (Ахматова. Сердце к сердцу не приковано).
Более интересным представляется второй пример, где интенсивность проявления признака, экспрессивность высказывания самым тесным образом связаны с фоновыми знаниями говорящих, ер.: «О, есть ли что на свете мне знакомей,// Чем шпилей блеск и отблеск этих вод!» (Ахматова. Ленинград в марте 1941).
Интенсивность проявления признака, обозначенного компарати-вом «знакомей», достигается не только использованием данного ин-тенсификатора и абстрактных имен «блеск», «отблеск», но и употреблением в качестве зависимых словоформ при данных существительных имен «шпилей» и «вод». Они заставляют читателя обратиться к образу Петербурга, а ведь город на Неве был любимым и родным местом для поэтессы, тем, что не просто являлось знакомым, а составляло часть ее души. Следовательно, ничего более знакомого, близкого для Ахматовой не существовало. Данный пример является наглядным подтверждением тезиса о субъективности поэзии Анны Андреевна Ахматовой, глубоко личном характере лирики, а значит, высокой степени экспрессивности ее поэзии.
Лишь в одном примере из девяти сравнению в компаративной конструкции подвергаются абстрактные понятия, ер.: «Чтобы сырость октябрьского дня// Стала слаще, чем майская нега» (Ахматова. Не стращай меня грозной судьбой).
В данном примере и компаратив «слаще», определяющий признак абстрактного существенного «сырость», имеет также отвлеченное, метафорически переосмысленное значение, ер.: «Сладкий. 1. Имеющий приятный вкус, свойственный сахару или меду. 2. перен. Приятный, доставляющий удовольствие» [см.: Ожегов, Шведова, 1993,
с. 753]. Интенсивность проявления признака, обозначенного синтетической формой сравнительной степени прилагательного «сладкий» в его втором, переносном значении, достигается за счет столкновения двух явлений с разной оценкой: «сырость» как явление со знаком «минус», наводящее тоску, грусть, уныние, и «нега» как воплощение чего-то яркого веселого, нежного явление со знаком «плюс». В создании экспрессивно окрашенной конструкции участвуют также относительные прилагательные «октябрьский» и «майская», которые выступают здесь так же, как и абстрактные существительные «сырость» и «нега», в качестве окказиональных антонимов.
Все это позволяет добиться высокой степени интенсивности проявления признака, названного компаративом. Октябрьская сырость,
т. е. нечто неприятное, становится чем-то более приятным, доставляющим больше удовольствия, чем изначально приятная майская нега.
Можно утверждать, что подобные конструкции в лирике Ахматовой являются ярким средством создания экспрессивности, хотя и занимают небольшое место среди компаративных структур в ее поэзии [Пантелеев, Долматова, 2013а]. Признак, обозначаемый синтетической формой сравнительной степени прилагательного, проявляется в предмете в большей степени по сравнению с его проявлением в другом, сопоставляемом с ним предмете. При этом подбор в качестве объекта сопоставления определенных существительных помогает добиться высокой степени экспрессивности, выразительности текста. Использование в сравнительных оборотах таких имен, как «лед», «снег», «небесная твердь», «мед» и т.д. позволяет добиться желаемого: интенсивности проявления признака в сопоставляемом предмете оказывается максимально высокой. В таких конструкциях, как «белей, чем снег», «бледнее, чем мертвая», «синей, чем небесная твердь» и т.д., компаратив по своему значению приближается к суперлативу. Объект сопоставления, выступающий в сравнительном обороте, характеризуется высокой степенью проявления определенного признака, что закреплено в сознании говорящих, зафиксировано в ряде случаев в толковых словарях. Такие слова, как «небо», «лед», «снег» и т.д. выступают в качестве своеобразного камертона, идеального воплощения синего, белого и т.д. Соответственно компаратив, типа «синей», «белей», обозначает, что тоску, грусть, уныние, и «нега» как воплощение чего-то яркого веселого, нежного явление со знаком «плюс». В создании экспрессивно окрашенной конструкции участвуют также относительные прилагательные «октябрьский» и «майская», которые выступают здесь так же, как и абстрактные существительные «сырость» и «нега», в качестве окказиональных антонимов.
Все это позволяет добиться высокой степени интенсивности проявления признака, названного компаративом. Октябрьская сырость, т.е. нечто неприятное, становится чем-то более приятным, доставляющим больше удовольствия, чем изначально приятная майская нега.
Особую роль в творчестве Анны Андреевны Ахматовой играют конструкции «компаратив + Р.п. имени» как средство создания экспрессивности. Можно утверждать, что подобные структуры в произведениях Ахматовой являются ярким средством создания экспрессивности, занимают одно из центральных мест среди компаративных структур в ее поэзии [Пантелеев, Долматова, 2013а]. Признак, обозначаемый синтетической формой сравнительной степени прилагательного, проявляется в предмете в большей степени по сравнению с его проявлением в другом, сопоставляемом с ним предмете. При этом подбор в качестве объекта сопоставления определенных существительных помогает добиться высокой степени экспрессивности, выразительности текста. Использование в форме зависимого Род. п. таких имен, как «лед», «снег», «небесная твердь», «мед» и т.д. позволяет добиться желаемого: степень интенсивности проявления признака в сопоставляемом предмете оказывается максимально высокой. В таких конструкциях, как «белее снега», «синее моря» и т.д., компаратив по своему значению приближается к суперлативу. Объект сопоставления, выступающий в форме Род. п., характеризуется высокой степенью проявления определенного признака, что закреплено в сознании говорящих, зафиксировано в ряде случаев в толковых словарях. Такие слова, как «небо», «лед», «снег» и т.д. выступают в качестве своеобразного камертона, идеального воплощения синего, белого и т.д. Соответственно компаратив, типа «синей», «белей», обозначает не просто цвет, в подобных случаях употребляются формы, обозначающие его оттенки, яркость и насыщенность. Особое место занимает здесь белый цвет; прилагательное «белый» в синтетической форме сравнительной степени встречается в трех примерах, ер.: «На дне песок белее мела,// А воздух пьяный, как вино» (Ахматова. Земля хотя и не родная).
2.2 Компаратив связывает предмет сравнения
Компаратив связывает предмет сравнения — вещественное существительное «песок» — с объектом сопоставления — вещественным существительным «мел». При этом можно заметить проявление характерной для лирики Ахматовой особенности: в качестве объекта сопоставления выступает имя, значение которого тесно связано в сознании говорящих с идеальным воплощением белого цвета. Следовательно, этим подчеркивается высокая степень интенсивности проявления признака в предмете сравнения имени «песок». Данная конструкция синонимична следующей: «На дне песок белее, чем мел». Подобные структуры подчеркивают отношение говорящего к высказыванию, положительную (или отрицательную) оценку им предмета или явления реального мира.
Помимо существительного «мел» в форме Род. п., в таких конструкциях в качестве зависимого от компаратива элемента выступает вещественное имя «снег», что отмечалось нами ранее, при анализе примеров с компаративом и сравнительным оборотом. Ср.: «Но когда замираю, смиренная,// На груди твоей снега белей...» (Ахматова. Долгим взглядом твоим истомленная).
Как средство усиления выразительности, Ахматова использует зависимое определения при имени в форме Род. п., ср.: «Лишь лазурнее станут// И нежнее и ярче они — // Голубого сиянья огни.// Н в устах моих — алая нега.// Грудь белее нагорного снега» (Ахматова. Я умею любить).
При существенном «снег» употреблено прилагательное «нагорный», что способствует усилению признака белого. Таким образом, поэтесса стремится передать нам свое восприятие и отношение к предмету объективного мира. «Белее нагорного снега» означает наивысшую степень проявления признака в предмете «грудь», т.е. Ахматова вновь использует компаратив в значении суперлатива. Однако нужно подчеркнуть, что интенсив и, соответственно, экспрессия создаются при помощи комбинации различных интенсификаторов. Данный пример иллюстрирует стремление автора насытить текст эмоционально-экспрессивно окрашенной лексикой. Помимо конструкции «компаратив + Род. п. имени», используются три одиночных компара-тива, две метафоры, архаизм «уста». Стоит отметить, что подобная насыщенность текста более характерна для раннего периода лирики Анны Ахматовой. В стихотворениях 1930-1950-х гг. такое насыщение текста разноуровневыми средствами создания экспрессивности, интенсивности практически не встречается.
При этом необходимо отметить, что конструкция «компаратив + Род. п. имени» обладает большей степенью выразительности, она более экспрессивна, чем одиночный компаратив, обозначающий усиление проявления признака в предмете безотносительно к другому предмету. Этим также объясняется высокая частотность структур «компаратив + Род. п. имени» в лирике Ахматовой. Такие конструкции часто употребляются как однородные члены предложения, что также можно посчитать средством выражений экспрессивности, ср,: «Эти глаза, зеленее моря// И кипарисов наших темнее...» (Ахматова. У самого моря).
В данном примере сравнивается конкретное существительное «глаза» с конкретными же именами «море» и «кипарисы», при этом предмет сравнения «глаза» характеризуется высокой степенью проявления в нем признака цвета, большей, чем у объектов сопоставления — «море», «кипарисы».

Заключение

В других случаях компаратив может быть один и тот же к разных конструкциях, что опять-таки способствует усилению выразительности текста, достижению высокой степени интенсивности проявления признака в предмете сопоставления, ср.: «Слаще меда, земляники слаще,// Даже слаще ревности моей...» (Ахматова. «1940-е гг.»).
Каждая из компаративных конструкций отличается лишь зависимым существительным при повторе прилагательного в синтетической форме сравнительной степени. При этом первые два существительных в форме Род. п. являются вещественными именами, в лексическом значении которых имеется сема «сладость». И связи с этим особый интерес представляет третья из форм Род. п., словоформа абстрактного существительного «ревность»», которое лишено подобной семы. Однако при употреблении в данной конструкции абстрактное имя наделяется и втором признаком «сладкий», причем проявляющимся в большей степени, чем предметах «мед» и «земляника», на что указывает усиливающее эту степень проявления наречие «даже». Можно смело утверждать, что повторяющийся компаратив в подобных примерах выполняет текстообразующую функцию, выступает в качестве композиционно организующего средства [Пантелеев, Долматова, 2013а].