Книжный вор

* * * МАЛЕНЬКОЕ, НО ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ * * *
За свои годы я перевидал великое множество молодых мужчин, которые думают, что идут
в атаку на других таких же.
Но нет.
Они идут в атаку на меня.
Ганс оказался во Франции, провоевав почти полгода, и там ему спасло жизнь странное на
первый взгляд событие. Но другой ракурс показал бы, что в бессмыслице войны событие это
было как нельзя более осмысленным.
Вообще, с первого дня в армии Ганс не переставал удивляться тому, что видел на Великой
войне. Это было похоже на роман с продолжением. День за днем, день за днем. За днем:
Разговор пуль.
Слегшие солдаты.
Лучшие в мире сальные анекдоты.
Застывший пот — маленький зловредный приятель, — чересчур загостившийся в
подмышках и на штанах.
Больше всего ему нравилось играть в карты, потом — редкие партии в шахматы, хотя и в
том и в другом Ганс был совершенно жалок. Ну и музыка. Обязательно музыка.
В части был парень на год старше Ганса — немецкий еврей по имени Эрик Ванденбург, —
который научил его играть на аккордеоне. Ганс и Эрик постепенно сдружились на почве того,
что обоим было не страсть как интересно воевать. Сворачивать самокрутки им нравилось
больше, чем ворочаться в снегу и грязи. Раскидывать карты нравилось больше, чем раскидывать
пули. Крепкая дружба была замешана на игре, табаке и музыке, не говоря уже об одном на двоих
стремлении уцелеть. Одна беда — позже Эрика Ванденбурга нашли на поросшем травою холме
разорванным в куски. Он лежал с открытыми глазами, обручальное кольцо украли. Я загреб его
душу вместе с остальными, и мы тронулись прочь. Горизонт был цвета молока. Холодного и
свежего. Пролитого между тел.
Все, что на самом деле осталось от Эрика Ванденбурга, — несколько личных вещей и
захватанный пальцами аккордеон. Все, кроме аккордеона, отправили родным. Инструмент
оказался слишком громоздким. Он лежал, словно бы терзаясь совестью, на походной кровати
Эрика в расположении части, и его отдали Гансу Хуберману, который оказался единственным,
кто выжил.

---